– Так ты и есть тот самый Гущин?
     Капитан словно очнулся от минутного забытья: здесь, на КП, было спокойно, и нечеловеческая усталость после минувших суток буквально валила с ног. Несколько офицеров с интересом смотрели на него.
     — Да, Гущин... А откуда вы меня знаете?
     — Не скромничай, морпех. Хорошо гремишь, далеко слышно. Бандиты сообщают своим, что подошли крупные силы и остановить их невозможно. Знаешь, как они вас прозвали? Солдатами ада.
     До доклада обстановки генералу Отраковскому оставалось время, и капитану предложили каши и чаю. Чай Андрей выпил, от каши отказался, хотя есть хотелось. Скоро опять в бой, не дай Бог, ранение в живот. Мимолетно глянул на себя в зеркало - и не узнал. На него смотрел какой-то чужой человек, смертельно уставший, лицо серое, обмундирование грязное, порванное...
     Он не знал, останется ли жив в этом горниле. Не думал, что именно ему, капитану Андрею Гущину, первому из морских пехотинцев, воевавших в Чечне, будет присвоено звание Героя Российской Федерации. Знал одно: впереди очередная схватка и был готов к ней. Это был великий и святой, страшный и трагический, жертвенный миг, к которому готовится любой офицер. Миг, когда не волнуют ни звания, ни награды, а душа становится безбрежной, как сама Россия. Миг истины.
     ...Шел декабрь 1994-го. Батальон морских пехотинцев Северного флота собирался на войну. В боевом листке, вывешенном в расположении, редактор неровным мальчишеским почерком написал:
     Пускай нас невесты вернуться
     просили,
     Однажды не сдержим
     мы слово свое,
     И если в бою не спасем
     мы Россию, -
     Давайте сегодня умрем за нее...
     Капитан Гущин шел в Чечню заместителем командира батальона. Перед этим уволились почти 70 процентов личного состава - опытных, закаленных боевой учебой матросов и старшин. Осталась молодежь. Доукомплектовали батальон личным составом с кораблей, подводных лодок, караульных рот и даже строительных подразделений. Строители умели строить дома, караульные помещения, но автомат они держали всего один раз в жизни - во время принятия присяги... В течение 10 дней проводили боевое слаживание и учились азам ведения боевых действий в гористой местности. Метали гранаты, стреляли из всех видов оружия, водили многоцелевые тягачи. Ротные тактические учения прошли вроде и неплохо для мирного времени, а на войне, когда свистят пули над головой, все по-другому... На тщательную подготовку времени не было. Благо с матросами находились столь опытные офицеры, как Андрей Гущин, один из лучших профессионалов бригады. А ведь было время, когда будущий Герой России мечтал стать летчиком-истребителем...
     Родом он из Выборга, из рабочей семьи. В детстве занимался легкой атлетикой, прыжками на лыжах с трамплина, беговыми лыжами, дзюдо, командовал отрядом «Дзержинец». Параллельно со средней школой окончил спортивную по специализациям «судья по легкой атлетике» и «бег на средние дистанции», увлекался сбором авиамоделей.
     ...В Качинское высшее военное авиационное училище, готовившее летчиков-истребителей, он не прошел по здоровью. Поступил в Ленинградское высшее общевойсковое командное дважды Краснознаменное училище имени С.М. Кирова. Однокашники в шутку называли Андрея «слишком военным»: он занимался рьяно, увлеченно, корпел над трудами Суворова, Драгомирова, Клаузевица, Жомини, Ллойда...
     Накануне выпуска офицер, прибывший с Северного флота, отбирал будущих лейтенантов в морскую пехоту. Нужны были семеро, желающих оказалось 20. Из них выделили лучших по критериям: успеваемость, спорт, рукопашный бой. Андрей вошел в «счастливую семерку».
     По распределению на Северном флоте, в кадровом органе предложили ему стать командиром такелажной роты в Североморске: «Приличный город, майорская должность, зря ты сомневаешься, лейтенант...» Гущин ни в какую: «Только морская пехота».
     «Это у тебя, парень, детство в голове, поселок, где стоит бригада, - настоящая дыра... Что ж, поезжай, на твое место желающих хватит».
     ...Через год взвод десантно-штурмового батальона бригады морской пехоты, которым командовал А. Гущин, стал лучшим в роте. Спустя два года его назначают командиром десантно-штурмовой роты и награждают медалью «За отличие в воинской службе» I степени.
     Еще через год рота Гущина становится лучшей в ДШБ. Она приняла участие в походе с дружеским визитом в штат Флорида (США) и была отмечена командующим Северным флотом за отличное выполнение задачи. Звание капитан офицеру присвоили досрочно (как впоследствии звания майор и подполковник). Осенью 1993 года Андрея Юрьевича назначают заместителем командира ДШБ, в следующем году, в феврале, - начальником штаба этого же батальона. В сентябре 1994-го он становится командиром отдельного батальона морской пехоты. Через несколько месяцев начался военный конфликт в Чечне, и капитан уходит на войну с родным ДШБ. Его опыт и мастерство крайне нужны были «сборному» батальону из полуобученных матросов там, где стреляют не холостыми...
     7 января морских пехотинцев подняли по тревоге, на самолетах перебросили в Моздок. Одна рота на вертолетах убыла в аэропорт Северный, остальных морпехов на машинах вводил в Грозный капитан Гущин. Североморцы были включены в Северную группировку генерал-лейтенанта Льва Рохлина и приданы мотострелковому полку из Уральского военного округа. В течение суток обосновались, изучили карты. Готовились к боям, о которых все без исключения знали только по книжкам и кинофильмам...
     Двое суток провели на блокпостах. За это время были лишь незначительные перестрелки с бандитами, ранило одного из матросов. А 13-го командир бригады поставил Гущину боевую задачу: сводным отрядом в течение двух суток удерживать здание Совета министров. До этого десантники дважды брали это здание, и дважды боевики их выбивали. И теперь в Совмине были как наши, так и бандиты. «Голубые береты» понесли большие потери, и им надо было помочь. Проводники вывели вечером 150 морских пехотинцев во главе с Гущиным к зданию Совмина. Грохот стоял такой, что, казалось, разверзлось небо над головами. Хоть и темно было, но зрелище, представшее перед взглядом не искушенного войной человека, вызвало замешательство. Пускай, и временное. Фасад дома вдоль и поперек изрешечен пулями и осколками, оконные проемы наглухо заделаны кирпичом, пролеты снесены. То там, то тут - вспышки выстрелов, крики на русском и чеченском.
     Разбились на группы по 10 человек и без потерь вошли в здание, доставили боеприпасы десантникам. Под аркой сосредоточились остатки батальона мотострелков. Много было раненых, но не покинувших поле боя. В девять часов вечера боевики начали атаковать из подвалов и, надо отдать им должное, делали это продуманно. Они использовали фактор внезапности и хорошее знание прилегающей местности. Огонь с той и с другой стороны был кинжальным. По морским пехотинцам и мотострелкам из Новосибирска начали работать минометы противника. Начался пожар, и ночью было светло, как днем. Гущин получил в том бою первую свою контузию, наполовину оглох, но продолжал управлять боем. Ранили и радиста матроса Румянцева, который поддерживал связь с подразделением. Боевики надеялись на легкую победу, но потом поняли, что ошиблись: умело маневрируя и ведя прицельный огонь, морские пехотинцы подавляли одну за другой огневые точки противника.
     ...Утром отряд захватил столовую Совмина. При этом получили ранения семеро матросов. Наша дневная атака захлебнулась, огонь стал таким плотным, что потом страшно об этом бое было и вспомнить... Погибло много золотых ребят, но и враг понес ощутимые потери. Морские пехотинцы подбили танк противника. Стрелял молодой матросик: первый выстрел был неудачен, а вот второй - точно в цель. Парнишка радостно доложил: «Горит, паскуда! Если еще танки сунутся, и остальные раздолбаем, товарищ капитан...» В те сутки непрерывного боя погиб замечательный офицер старший лейтенант Николай Сартин. С тремя бойцами он должен был захватить подъезд. Один из матросов, укрывшись за колонной, страховал товарищей с подствольным гранатометом. Когда вошли в подъезд, там оказалось столько боевиков, что в глазах зарябило. Они после боя приводили себя в порядок, но быстро сориентировались и открыли огонь. Пуля, одна-единственная пуля пробила бронежилет, удостоверение личности офицера и попала в сердце. Трудно в это поверить, но смертельно раненный Николай еще пробежал около ста метров к морским пехотинцам, чтобы предупредить своих о засаде. Последние его слова были адресованы Гущину: «Командир! Уводи людей, засада...»
     ...После боевого крещения, которое морпехи выдержали с честью, отряд Гущина и прозвали «солдатами ада». На КП, куда вызвали Андрея, ему поставили новую задачу: отбить захваченную боевиками минометную батарею. Попросил Гущин побольше боеприпасов, аккумуляторных батарей к радиостанции, взял своих верных бойцов - и туда. Оказалось, наша батарея жива, противник дал в эфир ложную информацию. Из штаба сообщили, что скоро боевики будут атаковать: силы большие, надо держаться. Два матроса снаряжали магазины, два - разносили им бойцам. Остальные занимали позиции, готовились к бою, отлично сознавая, что, возможно, последнему для кого-то из них.
     Великий и священный миг, миг истины. Все они были в тот момент равны: и те, кто служил раньше в морской пехоте, и бывшие военные строители, подводники, матросы с кораблей. Все носили тельняшки и называли друг друга братишками, все после первых боев верили другу, как самому себе. А еще - офицерам, потому что видели, как те их берегут, стараются воевать с меньшими потерями. Хотя уцелеть в таком аду было трудно всем: и офицерам, и солдатам, и верующим, и атеистам... Вечером боевики начали переходить Сунжу. Силы были неравными, противник превосходил по численности в несколько раз, причем 18-летним пацанам противостояли опытные, обученные 30—40-летние боевики, основательно готовившиеся к этой войне. Умело управляя огнем минометной батареи, капитан Гущин не позволил противнику перейти речку. Но за первой атакой была вторая, затем следующая... Всего, как потом докладывали, сводный отряд Гущина отразил тогда 12 атак врага. Во время боя Андрей был контужен, уже в третий раз. Отважного офицера придавило стеной, бойцы откопали его: у него было сотрясение мозга, потеря слуха, кровь шла из ушей и носа. И все-таки он не хотел покидать поле боя, пока глаза видели противника и было одно желание - сражаться. Тем не менее Гущина отправили в госпиталь.
     ...Позже командованию докладывали: за пятеро суток морпехи под командованием Гущина уничтожили 300 дудаевцев, подбили танк, БМП и МТЛБ с боеприпасами. Но из полутора сотен бойцов отряда в живых остались шестьдесят два...
     За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Указом Президента РФ № 138 от 13 февраля 1995 г. капитану Гущину Андрею Юрьевичу было присвоено звание Героя Российской Федерации. Это звание он получил первым из морских пехотинцев России, выполнявших свой долг в Чечне.
     Звание Героя получили также командир роты капитан Виктор Шуляк, начальник штаба батальона капитан Виктор Вдовкин, старший прапорщик Григорий Замышляк и старшина Геннадий Азарычев, который водрузил Андреевский флаг над дворцом Дудаева. Все бойцы сводного отряда, которым командовал Гущин, были награждены орденами и медалями.
     Какова дальнейшая судьба офицера, в 28 лет ставшего Героем России? После излечения в госпитале Андрей Юрьевич поступил в Военную академию имени М.В. Фрунзе. По окончании был направлен на Дальний Восток начальником штаба части морской пехоты. Предлагали ему, кстати, уже через полтора года назначение на должность командира мотострелкового полка, на что Гущин ответил, что он однолюб и морскую пехоту не променяет ни на какие другие войска.
     Впрочем, командиром части он все равно стал, причем скоро. Прежний командир полковник Михаил Плешко, опытнейший офицер, тоже участник боевых действий в Чечне, был выдвинут на вышестоящую должность, а Андрей Юрьевич по праву занял его место. Передовая часть не сдает позиций, объявлена лучшей среди частей морской пехоты на Дальнем Востоке...
     Но на этом не хотелось бы ставить точку. Поставим многоточие, ведь впереди у полковника Гущина, офицера, который в настоящее время проходит обучение на 2-м курсе Военной академии Генерального штаба, долгие годы службы.