- Николай Иванович, давайте с самого начала: как и почему вы решили стать финансистом?
     - Само собой так получилось. Я жил в деревне Дмитриевка Воронежской, а сейчас Липецкой области. В 1941-м, когда началась война, отца на второй-третий день мобилизовали в армию. Он работал помощником счетовода колхоза, а я нередко ему помогал. Поэтому, когда он ушел, я в тринадцать лет заступил на его место. С того времени и связал судьбу с финансами.
     - Получается, с детства...
     - Мы тогда рано взрослели. В колхозе начинали работать с одиннадцати лет - после школы, на каникулах. То бороновать идешь, то на культивацию... Даже табак сажал. Все мы, школьники, работу искали, и ее на колхозном стане всегда находилось много. А ведь нас у матери семь человек осталось, старший брат был 1926 года, его в 1944-м призвали, а я после него был самый старший - поднимать семью надо... Жилось бедно, но в войну так многие жили.
     - Фронт до ваших мест не дошел?
     - Очень близко был: мы уже начали готовиться к эвакуации. Помню, председатель сельсовета даже вещи на лошадь погрузил... Недели две такой период был: то нас перемещают, то мы остаемся. Но потом немцев под Воронежем приостановили, а затем Курская битва началась. В 25 километрах от нас была железнодорожная станция Грязи, узловая, ее немцы каждый день бомбили - прилетали в 17 часов, по расписанию. Но, к счастью, оккупировать нашу местность немцы не смогли.
     - Да, повезло: ведь даже если бы вы благополучно пережили оккупацию, то с отметкой в анкете «находился на оккупированной территории» вас в КГБ вряд ли взяли бы...
     - Конечно! А так, когда 14 декабря 1948 года меня призвали в армию, то направили в войска МГБ - в город Бережаны Тернопольской области, в 86-й стрелковый полк.
     - Тогда на Западной Украине вовсю хозяйничали оуновцы...
     - Да, обнаруживались целые подразделения бандитского подполья - это были и те, кто воевал на стороне немцев, и просто местные националисты... Они убивали людей, содействовавших советской власти, - председателей колхозов, секретарей райкомов, партработников. Мы и боролись с этими бандитами и убийцами.
     - То есть вам пришлось воевать уже после войны?
     - Пришлось. Мы несколько раз выходили на боевые задания: надо было прочесать какую-то местность, к примеру село или лесной массив. Обычно в ночное время садились на машины, выезжали в определенный район, проводили там оперативные мероприятия с участием сотрудников территориальных органов безопасности. Так что пришлось повидать бандитов...
     - Ну, сейчас в определенных кругах Украины их считают героями... Как же вы вернулись на «финансовую стезю»?
     - С Западной Украины я уехал в апреле 1950 года: тех, кто имел практику административной или финансовой работы, направляли в Главное управление внутренних войск МГБ СССР - в так называемый «институт практикантов». Необходимо было подбирать таких людей, практиков, и провести их через Саратовское военное училище, с тем чтобы они продолжали службу по специальности.
     - А почему так?
     - Не хватало специалистов. Таким образом, я был прикомандирован к финотделу МГБ СССР. Здесь, по существу, уже и практиковался, и готовился к сдаче экзаменов в училище - в 1-м полку дивизии имени Дзержинского мы отрабатывали вопросы боевой подготовки. В 1951 году экстерном окончили училище и были зачислены на соответствующие должности. Кто в кадровые аппараты, кто в финансовые.
     - Лично вы куда получили назначение?
     - В Финансовый отдел МГБ СССР, из которого потом выросло наше управление. 14 августа 1951 года я был назначен на должность и до сих пор, считайте, работаю в этом коллективе.
     - Не скучно все в одних и тех же стенах?
     - Это от тебя самого зависит. Я отдавал всего себя работе, делу, старался - и так постепенно рос, повышался в должностях... Кстати, у меня были разные предложения, например в Народный контроль предлагали идти, но как-то я не мог с этим коллективом расстаться, так до сих пор здесь и тружусь...
     - Николай Иванович, а в чем специфика - финансист КГБ? Все-таки финансы - они и есть финансы...
     - Не скажите! Финансы обслуживают ту или иную деятельность - хозяйственную, интеллектуальную и т.д. У КГБ-ФСБ задачи особые. Здесь оперативные подразделения, и сама сфера деятельности отлична от других. У нас большие строгости в работе, соблюдение конспирации... Например, мы представляли информацию в Минфин, в правительство, в Госплан - давали ряд объемных показателей: бюджет такой-то, заказы такие-то, а что касается личного состава, персоналий - такой информации не представляли и сейчас не представляют.
     - Кстати, при советской власти КГБ денег сколько запрашивал, столько и получал?
     - Нет, был строгий подход, каждый год формировался бюджет - мы этим серьезно занимались. В Минфине было управление, занимавшееся Министерством обороны, правоохранительными органами, и там на уровне руководства этого управления рассматривалась наша бюджетная заявка. Приходили специалисты Минфина и к нам, заседали, обсуждали, чаи пили, спорили, но в конце концов находили общий язык, чтобы нормально функционировало наше ведомство. Лишних денег мы никогда не получали.
     - И все деньги четко шли по своему предназначению?
     - В вопросе целевого использования средств порядок был надлежащий. Хотя какие-то отклонения бывали, чаще всего они были вызваны служебными обстоятельствами. Командир части или начальник управления мог, например, израсходовать деньги, назначенные на капитальный ремонт, на какие-то неотложные нужды. Но это небольшие отклонения! Серьезных, грубых нарушений не было. Единственное, бывали просчеты в планировании военного имущества, закупок оборудования, особенно по импортным поставкам. Были случаи, когда закупали оборудование, но оно оставалось на складе: или помещение не готово, или объект не вовремя вводится. Такого рода нарушения были, мы, финансисты, за этим следили. Материалы ревизий и проверок докладывались руководству КГБ, а в отдельных случаях даже председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову.
     - Вы были ревизором, это что значит?
     - Я семь лет был заместителем начальника и еще семь лет - начальником контрольно-ревизионной инспекции КГБ.
     - То есть вам была известна вся подноготная... Много ли в ту пору было каких-то незаконных распоряжений на уровне комитета?
     - Их вообще не было! Финансовая дисциплина, особенно при Андропове, была строжайшая! Конечно, иногда попадались мелкие воришки, чаще всего материально ответственные лица. А так, чтобы какие-то крупные или массовые злоупотребления, этого не было. В том числе и руководители управлений, подразделений на местах и в войсках строго все правила соблюдали. У нас ведь такого не было, чтобы кто-то дачу за казенный счет построил, бойцов использовал на участке... Да и дач, собственно говоря, своих не было, только государственные. Я сам лет двадцать на такой даче прожил - платил за нее деньги, и никаких вопросов не возникало. Так что с точки зрения финансовой дисциплины в нашем ведомстве были строгий порядок и рачительное отношение к народным деньгам и к народному добру.
     - Николай Иванович, в то время внешняя разведка входила в состав КГБ СССР в качестве Первого главного управления. Насколько трудно было контролировать расходование средств в этом чрезвычайно закрытом ведомстве?
     - Нетрудно. Когда Андропов посылал нас на ревизию в ПГУ, то в предписании оговорено было, где, в каком объеме и что можно смотреть. Я не хочу называть здесь какие-то цифры...
     - А что можно было смотреть?
     - Как вам сказать... Есть дела специальные, агентурные. Это не предмет ревизии, не наш вопрос. А что касается расходов на эти цели, нам было доступно, я все это знал в определенном объеме.
     - То есть вы знали, что есть некий агент...
     - Я не знал никаких фамилий, мог только псевдоним знать. И вообще, кто это, агент, резидент, и что именно он делает, я тоже не знал.
     - Опыт подсказывает: нередко финансисты считают, что кому-то платят слишком много...
     - Нет, я знал, что тут платили за конкретные дела. При Андропове строгий был подход к оценке труда и рядового оперативного работника, и агента, и руководителя... Сколько кому платили, все учитывалось. Решение о поощрении особо важных агентов принималось руководством. Был установлен очень четкий порядок, существовал строгий подход. Я считаю, что каких-то серьезных нарушений в этом плане просто не могло быть.
     - Сотрудники спецслужб всегда представляют большой интерес для противника. А ваши коллеги, думаю, в особенности. Скажите, были ли к ним какие-то вербовочные подходы?
     - Нет, не было. За все время моего пребывания в органах безопасности я не знаю ни одного такого случая. Не потому, конечно, что противника мы не интересуем, а потому, что сами ему такой возможности не даем. Личный состав к нам отбирается в персональном порядке, после соответствующей проверки; люди понимают важность сохранения государственной тайны. Руководство ведомства и подразделений заботится о безусловном соблюдении конспирации в работе. К тому же нас защищают - у нас есть подразделения, которые занимаются этим делом...
     - Так что в первую очередь все зависит от человека?
     - Совершенно правильно!
     - Кстати, а кто сегодня приходит на службу в финансовые органы ФСБ?
     - Могу сказать - люди подготовленные и грамотные. К нам сейчас в основном берут выпускников Ярославского военного финансового института, ну и с «гражданки» приходят. Люди разные: кто-то быстрее осваивает участки, а кто-то больше интересуется своим денежным довольствием - все сравнивает, сколько бы он получал сейчас в бизнесе, и были случаи, что некоторые от нас уходили. Но большая часть людей задерживается - сейчас и материальное положение военнослужащих приемлемое, и есть перспективы серьезной работы и профессионального роста, надо закрепляться на государственной службе. Одним словом, молодежь у нас хорошая.
     - Николай Иванович, вы работали со многими интересными людьми. Кто из них особенно запомнился?
     - Прежде всего скажу о Юрии Владимировиче Андропове. Впечатление о нем осталось самое доброе, самое хорошее. Личных докладов я ему не делал, но встречался с ним на совещаниях, заседаниях коллегии. Это был высокообразованный, умный, талантливый руководитель спецслужбы, который глубоко вникал в любое дело. Пришел в органы - вроде не служил, но основные задачи, которые были возложены на органы госбезопасности, понимал хорошо, правильно определял приоритетные направления работы. По-моему, с него в любой сфере деятельности можно было брать пример. Встречался я и с его заместителями - генералами армии Циневым и Цвигуном...
     - О них сейчас только и говорят, что это были люди Брежнева, так сказать, контроль над Андроповым...
     - Ну и что? Мало ли у кого какие симпатии и антипатии были? Главное, что это были профессиональные контрразведчики, имевшие огромный опыт. Они пользовались авторитетом и успешно справлялись с решением оперативных задач... Приходилось общаться с начальником ПГУ Сахаровским, знал его как специалиста-разведчика, настоящего профессионала. Он был человек авторитетный, отдавал всего себя делу, разведке. Чаще всего встречался с заместителями председателя КГБ Ермаковым и Малыгиным, и особенно с начальниками пограничных войск генерал-полковником Зыряновым и Героем Советского Союза генералом армии Матросовым.
     - А почему - особенно?
     - Погранвойска по объему решаемых задач и бюджету составляли половину нашего ведомства, так что с ними мы постоянно сотрудничали, помогали, чем могли, решать ответственные задачи по обустройству государственной границы и охране рубежей нашей Родины.
     - Когда вы стали начальником финансовой службы ведомства?
     - В марте 1987 года я был назначен начальником Финансово-планового отдела КГБ, а в декабре 1991 года - начальником Финансово-экономического управления Межреспубликанской службы безопасности, затем - Министерства безопасности РФ. Так что в этих должностях пережил годы «перестройки», августовские и последующие события - служил и при Бакатине, и при Баранникове.
     - Чем эти времена вам запомнились?
     - Когда проводятся реорганизации и другие подобные преобразования, без активного участия финансистов этого не бывает. Надо решать важные финансовые вопросы по обеспечению основной оперативной деятельности и проявлять заботу о личном составе. Много проблем возникало социального характера - финансы были и остаются серьезной составляющей в деятельности любого подразделения, любого ведомства. Без финансов мы и чаю не попьем!
     - Тогда ведь и в вашем ведомстве возникли немалые сложности?
     - Да, когда КГБ упразднили и создали Межреспубликанскую службу безопасности, встал вопрос, кто будет ее финансировать? Я сам тогда обзванивал территориальные органы, чтобы частично финансирование осуществляли союзные республики. К тому же, когда создали пограничную службу, службу разведки и так далее, надо было все делить: делить бюджет, имущество, помещения... Много было хозяйственных вопросов, в том числе и финансовых.
     - А что за социальные проблемы, о которых вы говорили?
     - Их было тоже очень много. Например, мы не могли бросить оперативный и другой личный состав в Прибалтике. Наши подразделения там были упразднены и все сотрудники выведены за штат. Кто был уволен, кому-то предложили выехать оттуда, но ведь кого-то нужно было и вывозить! А ведь все были с семьями, надо было как-то и семьи устраивать. С теми, у кого была выслуга лет, сразу решался вопрос о назначении пенсии; кому-то засчитывали в стаж военной службы и трудовую деятельность, кого-то переводили из Прибалтики в другие регионы. И все это было связано с источником финансирования! Выплаты различных социальных пособий, предоставление льгот и т.д. В общем, период был очень сложный...
     - Кстати, откуда вы в тогдашней неразберихе доставали средства?
     - Пришлось оббивать пороги и Минфина, и правительства, с тем чтобы поддерживать жизнедеятельность службы и личного состава на необходимом уровне. Могу сказать: и в то время к нам относились с уважением, резких изменений в отношениях не произошло. Возможно, тут дело в том, что у нас были нормальные, деловые взаимоотношения с Министерством финансов. Впрочем, руководство Минфина также понимало, что нам надо как-то существовать, решать свои насущные проблемы...
     - Решались они в полном объеме?
     - Конечно же нет. Вы помните, что сложности в стране были большие, ограниченное было финансирование, поэтому и нам пришлось ограничивать ряд оперативных расходов, ограничивали мы расходы и по научно-технической деятельности, в частности по разработке и изготовлению специальной техники, а также по денежному довольствию - низкое денежное довольствие было. Это уже в последующие годы, начиная с 1993 - 1995 годов, оно стало постепенно стабилизироваться. Так что это был сложный, особый период - как для всей страны, так и для органов безопасности, и в особенности для нас, финансистов.
     - Вы закончили службу как раз в то время, когда дело стало постепенно налаживаться?
     - Да, возраст уже подошел, да и лучше было сдавать дела, когда намечалась некоторая стабилизация. Но когда прощались на коллегии, министр Баранников сказал: «Николай Иванович, мы еще с вами поработаем!» И так я остался в качестве консультанта.
     - Скажите, Николай Иванович, разве вы, с вашим опытом, не могли после увольнения найти себе место в бизнесе?
     - В бизнесе? И не думал об этом! Хотя по силам бы мог. Но это - не мое. У нас некоторые товарищи, уйдя на пенсию, приходили в бизнес, но, поработав там годок-другой, вынуждены были уходить. Ведь там надо идти на отклонения, нарушения, выполнять любые распоряжения - законные или незаконные. Так что у меня и в мыслях не было уйти в бизнес.
     - Тогда желаю вам дальнейших успехов на вашем боевом посту и от имени сотрудников и читателей «Красной звезды» поздравляю с юбилеем!