Все дальше и дальше уносит нас время от памятных событий мая 1945 года. Память бередит душу, ясно видятся первые послевоенные годы. А еще - зелень могучих платанов в Трептов-парке, любимом месте отдыха берлинцев. Здесь всегда было много отдыхающих, но никогда этот старинный парк не знал такого многолюдья, как 9 мая 1949 года. В этот день состоялось открытие величественного мемориального комплекса советским воинам-победителям.
     А начиналось его строительство так.
     Разговоры о сооружении в центре Берлина мемориального комплекса пошли по нашим частям весной 1948 года. Какой-то официальной информации до офицеров, насколько я помню, не доводилось. Но эту тему все живо обсуждали между собой. Она была у всех на устах.
     И вот наступил день, когда мне и моим сослуживцам довелось оказаться непосредственными свидетелями да и участниками работ по сооружению мемориала. В наш 780-й пушечный артиллерийский полк 207-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся недалеко от Магдебурга, поступило распоряжение выделить солдат для вспомогательных работ на территории Трептов-парка в Берлине. Включили в группу и меня, тогда младшего лейтенанта, определив на должность начальника продовольственного снабжения рабочей команды.
     Через день мы, состыковавшись в Стендале с одним из батальонов 597-го стрелкового полка полковника Ф. Зинченко, колонной на «студебеккерах» двинулись в столицу Восточной Германии. Добравшись до указанного места возле Трептов-парка, расположились небольшим палаточным лагерем. Заработали походные кухни, началась полевая жизнь в условиях окружавшего нас огромного европейского города. Всех ее деталей сейчас не припомнить. Определенно могу сказать, что было нас с полтысячи, работали под руководством начальника строительства полковника Дубровского, рыли ямы и траншеи, укладывали дренажные трубы, строили станции перекачки грунтовых вод - все это без техники, почти круглые сутки. Наш артиллерийский дивизион работал под руководством опытного строителя майора Светлова в основном на земляных и подсобных работах. В общем, самые обычные земляные работы, тяжелые, однообразные, в условиях теплой немецкой зимы. Все мы ощущали нечто необычное: не блиндажи строили - помогали воздвижению памятника советскому солдату. Тут же трудились каменотесы, русские и немцы.
     Рядом в специально построенном деревянном павильоне работал скульптор Евгений Викторович Вучетич, человек тогда уже хорошо известный. Мы знали, что он очень тщательно отбирал натурщика для главного памятника мемориального комплекса. Несколько раз на стадионе специально для него выстраивали сотни солдат, многие из которых были участниками войны. Он ходил, внимательно всматривался в их лица, с некоторыми разговаривал, спрашивая самое простое: откуда родом, кто родители, где воевал. Наконец остановил свой выбор на тамбовском парне, фронтовике Иване Одарченко.
     - Будете привозить его в павильон каждый день, - обратился к начальнику строительства скульптор. - Настоящий российский солдат!
     Потом мы частенько видели этого солдата около павильона скульптора. Я не был знаком с ним лично, но те, кто его знал, говорили, что Одарченко прост и совсем не кичится тем, что фигуру Воина-освободителя, держащего на руках ребенка, лепили с него.
     Ладно скроенный бронебойщик, потом десантник-гвардеец, Иван Одарченко продолжал ратное дело отца и старшего брата, погибших на фронте. Он освобождал от фашистов Белоруссию, Польшу, Австрию, Чехословакию. Не раз раненный и контуженный, солдат предостаточно хватил военного лиха. В его военной биографии нет эпизода с ребенком, но эта деталь совсем не противоречит художественному замыслу. Вучетич не раз это подчеркивал: возвышающаяся над Трептов-парком фигура не является скульптурным изображением конкретного героя, она - обобщение и символ.
     Сооружали мемориал из гранита, который обнаружили в гитлеровском тайнике на берегу реки Одер. Туда начиная с 1939 года стали его свозить из западноевропейских стран для воздвижения, как планировалось, в 1950 году памятника всемирной победы фашизма. История посмеялась над этими замыслами и распорядилась иначе: камень пошел на памятник, символизирующий как раз разгром фашизма.
     За несколько дней до завершения строительства комплекса все вдруг стали взволнованно говорить, что Вучетич хочет как-то довернуть 70-тонную бронзовую фигуру солдата. Появились краны, домкраты, строители засуетились. Но операция прошла успешно, довернули скульптуру, не уронили...
     И вот настал памятный день 9 мая 1949 года. Группа воинов от нашего 780-го пушечного полка вместе с командиром подполковником П. Киселевым застыла в общем строю, сразу за подразделением от 597-го стрелкового полка, который возглавлял Герой Советского Союза полковник Ф. Зинченко. Напомню, что это именно он, Федор Матвеевич, в апреле 1945 года поставил задачу разведчикам своего полка сержанту Михаилу Егорову и младшему сержанту Мелитону Кантария водрузить Красное Знамя над рейхстагом. И его приказ был выполнен блестяще - в ночь с 30 апреля на 1 мая. После взятия рейхстага полковник Ф. Зинченко был назначен его первым комендантом.
     Наступила торжественная минута... Митинг открыл военный комендант Берлина генерал-майор А. Котиков. Он произнес: «Этот памятник в центре Европы, в Берлине, будет постоянно напоминать народам мира, когда, как и какой ценой была завоевана Победа, спасение нашего Отечества, спасение жизней настоящих и грядущих поколений человечества».
     Непередаваемо волнение в нашем строю. Все внимательно слушают. Котикова сменяют участники штурма фашистского логова. Они говорят о том, что 1.418 дней и ночей шли советские воины дорогами войны к Победе. Многие, очень многие не дошли сюда и остались лежать в братских могилах по пути от Волги до Эльбы.
     После окончания митинга началось возложение венков. Идут пехотинцы, танкисты, артиллеристы, летчики, моряки, группы немецких рабочих, делегации демократических организаций. Более двух часов несут тысячи людей живые цветы. И насыпной холм, похожий на древний славянский курган, будто покрывается красочным ковром.
     У мемориального комплекса несколько доминантов. Скульптура Матери-Родины. Женщина присела на скамью. Непокрытая голова. Платок упал. Ей тяжело. Но в лице не только скорбь. В нем и вера в правоту борьбы, на которую поднялись ее сыновья...
     А вот двое из них преклонили колени возле приспущенных знамен у главного входа. Один - уже бывалый воин, второй - еще совсем юный. Они отдают последние почести погибшим друзьям и клянутся пронести дальше Боевые знамена...
     На шестнадцати прямоугольных блоках воссозданы картины военного лихолетья: от самого первого дня - 22 июня сорок первого до последнего - 9 мая сорок пятого. Но особая гордость - главный монумент Воину-освободителю.
     Отвечая на один из вопросов Романа Руденко - советского обвинителя на Нюрнбергском процессе, один из руководителей гитлеровской Германии Герман Геринг произнес: «Наш генеральный штаб довольно точно рассчитал план блицкрига, с помощью которого мы планировали без большой крови покончить с вашей страной. Мы знали численность вашей армии, запасы вашего оружия, самолетов, танков. Но мы не знали, что такое русский солдат».
     Какую «мелочь» они не учли в своих планах, о какой «малости» они забыли?!
     Именно этот советский солдат, проявивший на полях войны величайшую стойкость, мужество и героизм, воплощен в тринадцатиметровой фигуре, возвышающейся на круглом постаменте. В мавзолее, расположенном внутри пьедестала, в особом ларце заключена книга, на страницах которой записаны имена советских воинов, павших при штурме Берлина и захороненных в Трептов-парке.
     Проходя мимо трибуны с почетными гостями, мы увидели автора мемориального ансамбля Евгения Вучетича. Его проект был одним из 52, предложенных художниками многих стран мира, в том числе и немецкими. Обелиски, пирамиды, грандиозные башни, колонны, геометрические объемы, многофигурные композиции - конкурсному жюри пришлось тогда немало поработать. Но мнения сошлись в одном: проект советского скульптора - лучший! И здесь сказалось не только дарование автора...
     Величайшую скверну века художник уничтожал своими руками: он дрался с фашистами на огненных рубежах - вначале ополченцем под Москвой, а затем - во главе батальона на Волховском фронте. А свастика, наползающая бронированным чудовищем на гусеницах, была для Вучетича не абстракцией. Горечь потерь, ранение, бессонные ночи в госпитале - и этого он хлебнул как фронтовик. Он знал лицо войны и, оставшись живым, остро и постоянно чувствовал ответственность перед погибшими воинами-соотечественниками, необходимость увековечить их подвиг. Позднее Евгений Викторович напишет, что, когда шли бои на улицах Берлина, он видел, как советский солдат, рискуя жизнью, спасал немецкую девочку... В нем, в солдате, этом величайшем труженике войны, нашел художник нужные черты - в нем запечатлен солдат, близкий и памятный миллионам, и вместе с тем он представляет новую формацию людей, сумевшую доказать свою жизнеспособность в смертельном споре с жесточайшим врагом.