- Борис Павлович, вы родились 23 февраля - в День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Эта дата-символ наложила отпечаток на выбор вашей будущей профессии?
     - У меня за плечами 4 года войны, 50 лет службы в армии, 85 лет жизни. Никто меня специально не готовил к поступлению в военное училище. Между тем большинство мальчиков и девочек довоенной поры стремились сдать нормы на значки «Готов к труду и обороне», «Готов к санитарной обороне», «Готов к противохимической обороне», «Ворошиловский стрелок». Не был исключением и я. Уже к окончанию средней школы я имел эти четыре значка, олицетворяющие некое совершенство, готовность к защите Родины. Они составляли предмет гордости любого подростка.
     Я родился в селе Петровское Раменского района Московской области. Отец Павел Васильевич - участник Первой мировой войны, воевал и в Гражданскую. Забегая вперед, скажу, что в 1941 году отец добровольно записался в народное ополчение, принявшее бои под Ельней. Так что разговоры на военную тему были нередки в нашей семье.
     Несомненное влияние на выбор профессии оказал и младший брат отца - Владимир Васильевич, проходивший срочную службу на Дальнем Востоке в Особой Краснознаменной армии. Он присылал письма с фотографиями, вырезками из газет о себе. Я с восхищением смотрел на фотографию дяди-красноармейца - бывшего тракториста. Когда Владимир Васильевич вернулся домой, мы часто разговаривали на армейскую тему. Уже тогда я начал задумываться о профессии военного.
     Я написал письмо в Севастопольское военное училище морских летчиков, о котором прочитал в газете, с просьбой разъяснить условия приема. Мне казалось, что само название говорит о многом: Севастополь, летчик, море...
     Как сейчас помню: 14 июня 1941 года у нас в школе был выпускной вечер, я держу в руках аттестат с отличием. А 16 июня мне принесли повестку с приглашением в военкомат, где предложили поступать... в 1-е Московское Краснознаменное артиллерийское училище имени Л.Б. Красина. Уже вечером следующего дня я прибыл в училище, где со мной побеседовал начальник училища полковник Юрий Павлович Бажанов, будущий маршал артиллерии. После этого я стал курсантом.
     - Получается, вы поступили в военное училище за 5 дней до начала Великой Отечественной войны.
     - Да, война внесла свои коррективы в наше обучение. Я рассчитывал за годы учебы получить всестороннюю подготовку офицера-артиллериста в тактическом, огневом и техническом отношениях, по специальной фотограмметрической службе. Кроме того, курсанты могли получить специализацию летчика-наблюдателя, о чем я мечтал. Но 22 июня в программу обучения были внесены большие изменения. В этот день мы приняли присягу и начали усиленно готовиться к исполнению обязанностей наводчика и командира орудия. Мы сдали на права водителя автомобиля и усиленно штудировали артиллерийскую фотограмметрию. Одновременно изучали материальную часть орудий, боеприпасов, отрабатывали задачи по тактике, топографии, огневой службе, гранатометанию, стрельбам из орудий прямой наводкой и с закрытых позиций.
     Для меня важнейшим событием в тот период было участие в параде 7 ноября 1941 года на Красной площади в Москве. Из курсантов нашего училища был сформирован батальон из двух рот, в каждой из которых было по 240 человек. С полной экипировкой, с карабинами за спиной мы прошли парадным маршем перед Верховным Главнокомандующим Иосифом Виссарионовичем Сталиным.
     17 апреля 1942 года мне было присвоено звание лейтенант, и я получил назначение на Воронежский фронт, в Саратов. Перед отъездом я сфотографировался с матерью Александрой Ивановной.
     - После окончания Московского артиллерийского училища вы воевали под Сталинградом и на Курской дуге, принимали участие в Кировоградской, Дебреценской и Будапештских операциях. Поделитесь своими воспоминаниями об этом периоде вашей жизни.
     - Каждый день из четырех лет войны был наполнен испытаниями, которые заставляли быстрее взрослеть.
     Мне памятны все боевые события, связанные с деятельностью моего дивизиона. Из множества наступательных боев особенно памятно наше стремительное выдвижение от Харькова к Днепру и форсирование его. Тогда мой дивизион первым в 7-й гвардейской армии вышел к Днепру. Достойны упоминания и действия в глубине обороны противника в Ясско-Кишиневской операции в составе 303-й стрелковой дивизии 27-й армии, где мы действовали в качестве сводного передового отряда дивизии.
     Опыт окружения войск противника и ликвидации «котлов» дивизион получил в Сталинградской битве, но наиболее ярким все же был опыт Корсунь-Шевченковской операции. Мы получили задачу не пропустить группировку, рвущуюся из «котла» навстречу деблокирующим силам. А разделяло их всего 7 километров. Тот ночной бой забыть невозможно. Немцы шли сплошными массами - люди, машины, танки. А мы прямой наводкой, едва успевая перезаряжать боевые машины, «прорубали просеки» в этом месиве.
     В ходе боевых действий на территории Молдавии, а потом и Румынии относительно новым для меня способом участия в бою стало включение в состав дивизиона реактивной артиллерии батареи полевой артиллерии, стрелковой роты и взвода саперов. Фактически был создан сводный отряд для особого рода действий, которым я командовал. Противник отступал к реке Прут, вел подвижную оборону, часто переходил в контратаки. Обстановка требовала нанесения максимального поражения врагу. По замыслу командования, батарея 76-мм пушек могла поражать точечные цели. Стрелковая рота предназначалась для захвата и удержания объектов, охраны пленных после огневых ударов. А саперы вели разведку маршрутов, разминировали мосты, делали проходы в минных полях. Состав и задачи отряда подтолкнули меня к более смелому применению огня реактивных установок прямой наводкой. Этот метод заключался в том, что на больших скоростях сводный отряд обгонял пехоту, танки, кавалерию и, преследуя противника по параллельным маршрутам, опережал его, захватывал выгодный рубеж, занимал фланговое положение по отношению к колоннам врага, развертывался в боевой порядок и всеми пусковыми установками наносил огневой удар прямой наводкой. Результат подобного залпа был ошеломляющим для противника: все было внезапным - огромная площадь поражения, море огня и дыма. А после залпа мы продолжали движение к очередному рубежу.
     - После войны вы, Борис Павлович, прошли основные должности командно-политического и политического состава. В частности,
     16 марта 1967 года по поручению руководства Вооруженных Сил приступили к формированию Свердловского высшего военно-политического танкоартиллерийского училища, которым руководили до 1971 года. С какими трудностями вы столкнулись в Свердловске?
     - Вы правы, спрашивая в первую очередь о сложности формирования вуза. Дело в том, что в ту пору в стране создавалось сразу
     8 новых высших военно-политических учебных заведений. Причем они создавались на новом месте, вначале на самой скудной материально-технической базе. Не хватало кадров - их необходимо было подобрать и подготовить. Надо было разработать программы и учебные планы.
     Приведу лишь некоторые цифры. За 5 лет было освоено 15 миллионов рублей, построен комплекс жилых, служебных и подсобных помещений для жизни и учебы курсантов, парки для размещения танков, орудий, ракет, автомашин. Первый выпуск в 1971 году дал армии 1.600 лейтенантов.
     Строя работу, прежде всего я ставил целью раскрыть в будущем политработнике его самые лучшие душевные черты, а в плане боевой подготовки ориентировал курсантов на опыт Великой Отечественной войны.
     Сейчас ежегодно 16 марта преподаватели и выпускники училища встречаются в Москве, делятся воспоминаниями и планами на будущее. Я не теряю связи с родным вузом, который сегодня готовит для Российской армии офицеров-артиллеристов.
     - Долгие годы вы были на руководящей политической работе. Что, на ваш взгляд, должно быть приоритетным в обучении будущих офицеров-воспитателей?
     - Считаю, что самым главным является формирование мотивации защиты Отечества, установка сознания и воли на победу и результат.
     - Вам довелось служить и за границей: в Польше, ГДР, Вьетнаме, Эфиопии. Что там было востребовано прежде всего?
     - Могу сказать с твердой убежденностью: во всех этих странах почтительно относились к боевому опыту и организации воспитательной работы советских Вооруженных Сил. Тем не менее опыт Великой Отечественной войны не мог прямолинейно переноситься на армии этих стран. Ведь уровни военного строительства, подготовки командного и политического состава, оснащения боевой техникой были разные. Поэтому руководители армий тех государств использовали наш опыт военного строительства в соответствии со своими особенностями.
     Вспоминается 1981 год, когда я был направлен в специальную командировку в Польскую Народную Республику, переживавшую в то время сложнейший общественно-политический кризис. Я был назначен помощником представителя главкома Объединенных вооруженных сил Варшавского Договора генерала армии А.Ф. Щеглова в Войске Польском по политическим вопросам. Причем мне никто не смог однозначно объяснить мои полномочия, права и военно-юридический статус. Оценив обстановку, я выбрал два направления в своей работе: обмен опытом и организацию взаимодействия. И, должен сказать, польские товарищи одобрили нашу совместную работу. Да и наше руководство ее достойно оценило. В июле 1982 года я получил назначение на должность заместителя начальника Главного военно-политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота.
     - Недавно вам, Борис Павлович, исполнилось 85 лет. «Красная звезда» от души поздравляет вас с замечательным юбилеем. Мы знаем, что вы старший научный сотрудник Института военной истории, автор многих книг и брошюр. Исходя из опыта прожитых лет, что для вас самое важное в жизни?
     - Спасибо за поздравление. Я горжусь тем, что в день моего рождения Главное управление воспитательной работы Вооруженных Сил Российской Федерации удостоило меня своего знака «За успехи в воспитательной работе».
     Отвечая на ваш вопрос, скажу так. Однажды в одной из летописей мне встретились слова русских ратоборцев: на первом месте - интересы Родины, на втором - интересы армии, мои собственные - на последнем месте. Эти слова и стали лейтмотивом всей моей жизни.