ВОТ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ в подмосковном городе Железнодорожный в одной из многоэтажек, как бы разделенное надвое, живет семейство Романюков. В первом подъезде - родители, Николай Афанасьевич и Валентина Андреевна, во втором - их сын Александр с женой и дочкой.
     СВОИМ РОЖДЕНИЕМ семейство обязано Минску, куда в начале 1960-х для продолжения образования в Высшем инженерном радиотехническом училище Войск ПВО прибыл бредивший небом старший лейтенант Николай Романюк, но своей должностью и профессией авиационного техника навечно, как считал, прикованный к земле.
     Едва обустроившись, он нагрянул в аэроклуб ДОСААФ. Однако ни на летное, ни на планерное отделение, куда рассчитывал пробиться, чтобы летать, его, как кадрового офицера, не приняли. Оставалось только парашютное.
     Придя к парашютистам, первое, что там увидел, – это портрет в черной рамке и несколько гвоздичек под ним. Нашел командира звена. Тот был немногословен:
     - Сегодня, сам видишь, нам некогда: хороним инструктора. Приходи в понедельник.
     Не сказать, что Романюк «трухнул», но где-то под ложечкой засосало: если у них инструкторы бьются, что тогда говорить о курсантах?..
     Однако Николай отогнал минутную слабость и в понедельник, как условились, предстал перед своим будущим парашютным учителем Мусой Шаиповым, которого на русский манер в аэроклубе звали Михаилом Константиновичем.
     В Минске Романюк дважды мог разделить участь того, погибшего, инструктора. Первое ЧП случилось на 25-м прыжке. Он тогда только-только начал осваивать свободное падение, и его постоянно затягивало в штопор. Капитан Иван Мацнев, военный летчик, мастер парашютного спорта, посоветовал: «Как только тебя начнет затягивать, положи руки на запасной парашют, разведи ноги, тебя опрокинет головой вниз, и ты будешь «клином» стабильно падать».
     И вот однажды, «стабильно падая клином» со скоростью 50 метров в секунду и занятый тем, чтобы не войти в штопор, Романюк не заметил, как земля оказалась рядом... Купол едва успел раскрыться, как парашютист угодил в яму, вырытую под телефонный столб. При приземлении его так «сложило», а удар был настолько силен, что стоит только удивляться, как это уцелели ноги и позвоночник. Зато копошившиеся рядом связисты, в которых он чуть не угодил, не удержались от восхищения: «Молодец, затянул прыжок дольше всех!» Знали бы они...
     На следующий день - и снова из-за штопора - он приземляется буквально в одном метре от ощетинившейся стальными штырями кладбищенской ограды...
     ЗА ПЯТЬ ЛЕТ УЧЕБЫ доросший до капитана Романюк осуществил около пятисот прыжков, выполнил норматив мастера спорта. Но главный итог минской досаафовской парашютной эпопеи полковник в отставке Романюк, отметивший в прошлом году семидесятилетие, видит не в этом...
     Там, в аэроклубе, ему приглянулась парашютистка Валя Лановенко, для которой все тогда складывалось более чем удачно: два мировых, пять всесоюзных рекордов. «Прыгали-прыгали и допрыгались». Свадьбу отпраздновали на весьма не великие «рекордные» гонорары. Теперь на аэродром Романюк приезжал на мотоцикле вдвоем с молодой женой. Не заметили, как появился и третий пассажир - их первенец Саша. Его, едва научившегося ходить, родители усаживали на мотоцикл между собой и мчались на аэродром.
     Выросший среди самолетов и парашютов, Романюк-младший бредил небом в неменьшей мере, чем родители. К окончанию средней школы - не без протекции отца, таскавшего его за собой всюду, - он выполнил более полутора сотен прыжков. А после получения аттестата над выбором, кем быть, Саша голову не ломал: только авиаучилище...
     НИКОЛАЙ АФАНАСЬЕВИЧ и не подозревал, что в нем вдобавок к таланту спортсмена-парашютиста сокрыты еще и способности педагога, исследователя, изобретателя. Раскрылись они в Ставрополе, в высшем авиационном училище летчиков и штурманов авиации ПВО, где позже он возглавил кафедру аварийно-спасательной и парашютной подготовки.
     Памятуя, что «умные учатся на чужих ошибках», в парашютном же деле, однако, Романюк вынужден был учиться больше на своих. А все потому, что у него не было под рукой «учебника чужих ошибок». Его не существовало вообще. Вот тогда-то и зародилась мысль написать такой учебник. Хотя бы для других, «чтобы люди не ломали кости».
     Многое для научной работы Николаю Афанасьевичу дал Ленинград. Прежде всего Военно-медицинская академия, где сосредоточена вся статистика военной травматологии, в том числе и парашютной. Проанализировав тысячи «парашютно-десантных происшествий», Романюк пришел к выводу, что 70 процентов травм приходится на голеностопный сустав. С этого он и начал...
     ГЛАВНЫМ ЖЕ СВОИМ УЧИТЕЛЕМ Николай Афанасьевич считает профессора военного факультета при Институте физкультуры имени П.Ф. Лесгафта Владимира Марищука. Бывший десантник, педагог, психолог, посвятивший себя разработке методики выживания в экстремальных условиях, Владимир Лаврентьевич разгадал в ученике инженерные способности, склонность к изобретательству, конструированию.
     Под неусыпным консультационным оком научного руководителя Романюк создавал аппаратуру - исследовательскую, тренажную, защитную. Он напридумывал ее столько, что пять его уникальных изобретений удостоились авторских свидетельств.
     Одно из них - стенд, позволяющий определять устойчивость голеностопного сустава любого спортсмена, будь то парашютист, конькобежец, лыжник: «За считанные минуты я мог исследовать на своем стенде состояние голеностопа. Причем слабый голеностопный сустав - еще не приговор. Голеностоп, как и бицепс, можно «накачать», то есть натренировать. Результаты исследования на стенде позволяют выработать рекомендации, как укрепить его».
     Просто, как все гениальное. Эта формула без оговорок применима еще к одному изобретению Романюка - как раз для тренировки голеностопных суставов, через которое в его бытность начальником кафедры в Ставропольском авиаучилище проходили все будущие летчики. И всего-то невысокие, в половину голени, бетонные пирамидки. Меняя направление прыжков - вправо, влево, вперед, назад, – обучаемый в темпе вспрыгивает на вершину очередной пирамидки, стараясь попасть обеими стопами на противоположные ее скаты. При скольжении по ним вниз голеностоп выворачивается, при приземлении - выпрямляется. При многократном - изо дня в день - повторении упражнения сустав становится подвижным и одновременно более прочным.
     Объективно мыслящий, Романюк понимал: парашютная подготовка - не самая главная для летчика. В армии же служат люди, для кого прыжки с парашютом на необорудованные площадки в любую погоду, в любое время суток и года составляют основное содержание их профессии. Для них Николай Афанасьевич придумал приспособление, которое намертво фиксирует голеностоп. Сустав остается целым даже при приземлении в горах, на склон, на одну ногу... Когда показал кому надо, те сразу ухватились за него - и приспособление поступило на вооружение спецназа.
     Финалом научно-исследовательской, изобретательской работы полковника Романюка стала блестящая защита кандидатской диссертации. После защиты сочувствующий диссертанту один крупный военный ученый указал ему на «тактический просчет»: «У вас же чисто докторская диссертация. Для кандидатской вам хватило бы и трети того, что вы изложили. А через годик оставшееся вы без особого труда превратили бы в докторскую».
     И ВСЕ-ТАКИ КТО ОН, Романюк, - спортсмен, педагог, исследователь, изобретатель? Наверное, и то, и другое, и третье... Но что в нем сидит неистребимо, так это спортивный дух, азарт, радость от выплескиваемого адреналина.
     1975 год. Торжественное закрытие проходившего в Ставрополе чемпионата СССР по самолетному спорту. Единственный из участников показательных выступлений не летчик - это Николай Афанасьевич, тогда еще подполковник.
     ...«Привязанный» намотанным на барабан фалом к закрепленной на самолете лебедке, на 400-метровой высоте Романюк шагает за борт Ан-2. Свободный ход фала чуть больше двух метров - ровно столько, чтобы спортсмен при покидании самолета вышел за его габариты и не разбился о хвост. Поток воздуха от винта подхватывает Николая Афанасьевича и вертит им, как хочет. Но по мере того как выпускающий майор Александр Масягин стравливал фал и «привязь» вытянулась на всю 50-метровую длину, Романюк, балансируя корпусом, руками, ногами, принял устойчивое положение. Вот так, «ласточкой», он должен был пролететь перед зрителями на буксире в 10—15 метрах от земли. Трюк сверхрискованный. Выполнять его Романюка никто не заставлял. Сам напросился: очень уж хотелось доказать, что и в провинции живут не лыком шитые.
     Первый разворот, второй... Все нормально. Но когда после четвертого разворота пошли на снижение, летчик, чтобы, видимо, выровнять самолет, чуть-чуть резковато потянул штурвал на себя, и этого было достаточно, чтобы Романюк провалился.
     - Смотрю, впереди курсант из оцепления и рядом с ним мальчик с собакой. Самолет тащит меня прямо в них. Ну все, думаю, разобьюсь сам и их убью. Но они успели разбежаться в стороны. И сам я самообладания, слава богу, не потерял. Руки под сорок пять градусов - в таком положении создается максимальная подъемная сила, и я пронесся между ребятами на уровне их голов, сам чуть ли не цепляя ногами за землю. Еще бы мгновение - и... Но тут меня потянуло вверх...
     Спас Романюка державший с летчиком радиосвязь начальник штаба училища полковник Василий Пономаренко. Видя, что Романюк вот-вот врежется в землю, он, что есть силы, крикнул в микрофон:
     - 515-й, в набор!
     И летчик, к счастью, успел воспользоваться подсказкой.
     ТРИБУНЫ РУКОПЛЕСКАЛИ. Как когда-то в Минске пришедшие в восторг от затяжного прыжка Романюка связисты, ставропольские зрители тоже посчитали, что все именно так было задумано.

     На снимке: Николай Романюк.