22 ИЮНЯ – ДЕНЬ ПАМЯТИ И СКОРБИ

     В истории нашего Отечества немало событий, воспоминания о которых рождают горечь. 22 июня 1941 года - самая печальная дата. Этот день не забывали никогда. Горечь начала войны не развеяло, не заслонило и величайшее торжество справедливости, которым одарила нас добытая кровью Победа.
     Может, мы, россияне, чаще, чем кто-либо другой на планете, обращаемся к истории. Не будь 22 июня 1941 года, мы, наверное, в своих заботах, мыслях, чувствах были бы другими. Но этот скорбный день, уходя в глубь истории, остается для всех вечным напоминанием о личной причастности к судьбе страны, персональной ответственности за ее покой и безопасность. Его вспоминают, провожая на службу сыновей, подводя итог тактическому учению, поднимая на перехват истребитель, нанося на ватман чертеж нового танка, включая станок на оборонном заводе...
     Вспоминая о том трагическом июньском рассвете, мы до сих пор в горячих дискуссиях ищем ответ: почему начало войны сложилось таким, каким его видели в германских штабах? Почему наши потери были столь велики, что на каком-то этапе казались невосполнимыми?
     Неправда, что мы к войне, к отпору фашистской Германии не готовились. Листая пожелтевшую подшивку «Красной звезды» за предвоенные месяцы, на первой странице каждого номера непременно видишь снимки с тактических учений. Заканчивалось одно - начиналось другое. Нарком обороны вручал часы то отличившемуся в атаке, то грамотно организовавшему оборону командиру.
     Перед войной были запущены в серию легендарный танк Т-34, штурмовик Ил-2, истребитель Як-1, приняты на вооружение новые артиллерийские системы, в том числе залпового огня - знаменитая «катюша», возобновлены конструирование и производство минометов, поставлены на поток пистолеты-пулеметы Дегтярева и Шпагина... Без этого воевать было бы невозможно. Мы основательно и принципиально извлекали уроки из зимней войны с Финляндией, немало сделали, чтобы батальоны и полки могли сражаться в любых погодных условиях. Формировались танковые и механизированные корпуса, около 100 тысяч военных строителей возводили укрепления на новой границе государства...
     Правда в том, что политическое и военное руководство СССР полагало, что Германия летом сорок первого на агрессию не пойдет, что ей требуется больше времени для подготовки. Сегодня нетрудно выстроить в ряд донесения нашей разведки, в которых правильно предсказывалось развитие событий, почти дословно передавалось содержание самых секретных немецких планов. Но ведь эти донесения поступали в потоке других, иногда противоположных по духу, успокаивающих, напоминающих - и справедливо - о том, что в Европе и мире немало политических сил, стремящихся как можно быстрее, ради собственного спасения или оправдания, втянуть Красную Армию в войну. Истину в этом информационном потоке не увидели, отсеять зерна от плевел не сумели.
     И если мы 22 июня вновь мысленно перенесемся в кремлевские кабинеты, в Наркомат обороны, Генеральный штаб, где перед войной трудились днем и ночью, то не сможем не признать: начало войны в СССР представляли иным, не ждали первого удара такой сокрушительной мощи. Предполагали, что войне будут предшествовать какие-то требования политического характера, возможно, ультиматумы, что войска будут втягиваться в боевые действия постепенно и времени для отмобилизования хватит. Самым важным в дни, когда ощущение неотвратимой беды нарастало, казалось - не дать агрессору повода для атаки, ничем его не спровоцировать, проявлять максимальную осмотрительность и спокойствие.
     Да, стратегических просчетов было немало. И каждый обернулся теми или иными потерями. Но объективные исследователи давно пришли к выводу: самые трагические последствия имело то, что войска, пусть и отмобилизованные лишь частично - под видом учебных сборов, с неукомлектованными по штатам корпусами, с неосвоенной до конца новой техникой, необученным пополнением, - к утру 22 июня не были приведены в готовность к отражению нападения гитлеровской Германии. Если бы к началу войны каждый красноармеец при оружии и патронах находился там, где предписывалось оперативными планами, каждый самолет, танк заправлен топливом и обеспечен боекомплектом, каждое орудие выведено на позицию с назначенным сектором обстрела, если бы штабы заранее выдвинулись на полевые пункты управления и наладили связь - не только в самом начале, но и в последующем Великая Отечественная сложилась бы по-другому. Причины привести армию и флот в полную боевую готовность были самыми вескими, но перешагнуть черту, за которой осторожничанье становилось смертельно опасным, а то и преступным, своевременно принять судьбоносное решение, которое в мире наверняка оценили бы предвзято, в Кремле (прежде всего там) не смогли. Красная Армия приняла на себя удар огромной мощи неподготовленной, для войск он оказался внезапным.
     Спустя годы, с высоты опыта, зная реальное развитие событий, надевать на себя мантию судьи легко. Многое издали кажется простым и очевидным. Куда труднее извлекать из прошлого уроки, делать правильные выводы на все времена.
     Наше Отечество пережило трагедию 22 июня, выстояло, дорогой ценой, но все же сокрушило врага, спасло не только себя, но и всю Европу, все человечество. Не знает история подвига ярче, чем подвиг советского народа.
     Мы помним 22 июня 1941 года. И, как никто другой на планете, осознаем: мира не просят, суверенитет, спокойствие своей страны обеспечивают не только разумной внешней и внутренней политикой, но прежде всего всенародным трудом, развитой экономикой, мощью армии и флота. А еще решимостью привести их в полную боевую готовность, когда потребуют обстоятельства. В этом наш долг перед павшими, наша обязанность перед будущим. В этом главный урок 22 июня.