СЕМЕНОВОДСТВО.Проблема семеноводства имеет глобальное измерение. Если доступ к лекарствам критически важен для больных (в пределах 10 процентов населения), то доступ к продовольствию — для всех людей без исключения. Уровень сельскохозяйственного производства до недавнего времени определялся наличием земельных угодий, климатическими условиями (температура, поступление солнечной энергии и воды), наличием рабочей силы, техники и удобрений.
     Развитие биотехнологии добавило к этому еще один критический фактор — наличие семян современных высокопродуктивных сортов культурных растений. Это высокоурожайные сорта, устойчивые к вредителям и неблагоприятным условиям. Они выводятся из имеющихся сортов посредством гибридизации, в качестве исходного материала служат семена, хранящиеся в «банках генов» (или «банках зародышей»). Это большие коллекции семян, хранящихся при низкой температуре и периодически пересеваемых.
     Большие успехи в селекции современными методами после 60-х годов ХХ века имели своим побочным последствием быстрое сокращение генетического разнообразия культивируемых сортов растений. В начале ХХ века в Азии выращивали более 100.000 сортов риса (в Индии не менее 30.000). Сегодня 75 процентов урожая риса в Индии получают из семян лишь десяти сортов риса. На Шри-Ланке из 2.000 разновидностей риса осталось лишь пять. За полвека в США исчезло 97 процентов разновидностей овощей. В целом за сто лет утрачено 75 процентов генетического разнообразия культивируемых в мире растений.
     В этих условиях все мировое сельскохозяйственное производство попадает под контроль тех, кто владеет «банками генов». Причина в том, что высокопродуктивные сорта быстро вырождаются, и для их поддержания требуются регулярные «инъекции» генов из старых и диких разновидностей, семена которых и хранятся в «банках». Например, в Италии 70 процентов производства твердой пшеницы зависит от поставок материала для семеноводства из Международного центра селекции кукурузы и пшеницы (Мехико).
     С 1950-х годов США начали создавать свои коллекции, учредив Национальную лабораторию хранения семян, которая стала одним из крупнейших «банков генов» в мире. В 1960-е годы появились такие «банки» и в других странах. В 1990-е годы генетический материал, необходимый для современного семеноводства, сконцентрирован в небольшом числе «банков», контролируемых Западом. Половина семян, собранных в странах «третьего мира», находится в США и Западной Европе (27 процентов в США).
     На Западе хранятся и коллекции, содержащие 86 процентов учтенных микроорганизмов. Это стратегическое достояние, которое США на конференции ООН в Рио-де-Жанейро отказались включить в Конвенцию о разнообразии биологических систем, которая открывает доступ к этим коллекциям.
     ДО КРАХА СССР Запад не мог установить свою монополию в контроле над генетическим материалом растений. Это не допускалось вследствие самого устройства «двухполюсного» мира — каждая система добивалась гарантированной независимости от другой системы в доступе к критическим жизненно важным ресурсам.
     В 1925 году в Ленинграде был создан Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), а при нем – первый «банк генов», коллекция семян для которого собиралась с 1922 года. Сотрудники ВИР совершили 110 экспедиций по всему миру, привезя с собой образцы 330 тыс. растений.
     Наша справка. Четверть растений из этого числа ныне считается вымершей; а поскольку по современным природоохранным законам подобные образцы в их естественной среде собирать запрещено, коллекция ВИР поистине бесценна. Всемирный банк оценил ее стоимость в 8 триллионов долларов. Во время Великой Отечественной войны в блокадном Ленинграде сотрудники ВИР Д.С. Иванов, Л.М. Родина, А.Г. Щукин, Г.В. Ковалевский, А.Я. Молибога и другие предпочли голодную смерть и сохранили коллекцию семян, не потратив ни зернышка себе в пищу.
     Большинство современных сортов культурных растений в России получено с участием образцов из коллекции ВИР. Материал из своих коллекций ВИР предоставлял селекционерам из всех стран. Начиная с 1990-х годов коллекции ВИР находятся под угрозой ликвидации.
     Для длительного хранения семян мировой коллекции ВИР в 1976 году на Кубани было построено хранилище. В нем находится 230 тыс. образцов семян сельскохозяйственных культур, в том числе 35 тыс. сортов пшеницы, 16 тыс. — кукурузы, 14 тыс. — ячменя, 6 тыс. — сорго. Сейчас Кубанский генетический банк семян влачит жалкое существование. Научные исследования не финансируются, выделяются деньги только на заработную плату и электроэнергию (по линии ЮНЕСКО спонсорскую помощь в замене холодильного и сушильного оборудования оказала финская фирма!). На деле идет неявная ликвидация структуры, не допускающей полной монополии Запада в контроле над стратегическим ресурсом человечества.
     Одновременно с удушением единственного в мире альтернативного западным коллекциям российского «банка семян» идет быстрое наращивание мощности западных «банков». «Семенной банк тысячелетия» (Millennium Seed Bank), действующий в Великобритании недалеко от Лондона, планирует к 2010 году охватить своей коллекцией 10 процентов видов земной флоры из 126 стран мира, а к 2020 году — четверть всех видов.
     На Шпицбергене подземное хранилище строит Норвегия, страховая коллекция семян будет принадлежать «Глобальному фонду семенного многообразия». Как заявил его директор, «это будет самый надежный в мире «банк генов». Семена из него будут использоваться только в том случае, если по каким-то причинам безвозвратно утеряны все другие образцы».
     ПОЛОЖЕНИЕ РЕЗКО ухудшилось после того, как в 1980-е годы ТНК, которые специализировались в фармацевтической промышленности и родственной ей промышленности инсектицидов, начали скупать семеноводческие хозяйства по всему миру. К середине 1990-х годов они контролировали более 50 процентов мирового рынка семян, 7 таких компаний занимали к тому же 60 процентов рынка пестицидов. Возникла тройственная отрасль, имевшая мощную научную базу в биотехнологии.
     Благодаря лоббированию этой отрасли сорта растений стали объектами патентования. До этого биологические изобретения рассматривались в качестве «природных продуктов» и поэтому в отличие от технических изобретений не подпадали под правовую защиту. Патентование в сельском хозяйстве распространялось только на технические и химические изобретения. В 1985 году в США стало возможно патентование самих растений, семян, отдельных частей растений, генов и культур ткани. С 1987 года начался рост числа выдаваемых патентов на новые сорта.
     Некоторые патенты были выданы на определенные гены или характеристики и поэтому могут относиться к нескольким видам или сортам культур. Новые сорта, защищенные патентом на изобретение, не могут использоваться в селекционных программах без лицензии. В числе 5.103 патентов, выданных в 1973—2001 годах, 55 процентов принадлежат крупным корпорациям, 19 процентов — университетам, 18 процентов — независимым биотехнологическим фирмам.
     Главный смысл этой акции — установление ограничений на ведение самостоятельной селекционной работы и производства семян фермерами. В 1994 году были приняты поправки, запрещающие фермерам продажу семенного материала без наличия лицензии от владельца прав на культурные сорта, хотя за ними еще оставалось право на их использование.
     Дальнейшим шагом стали работы по выведению сортов растений, в которые встроен «ген-терминатор», блокирующий прорастание семян второго поколения. Это вынуждает фермеров каждый год покупать семена у фирмы-производителя. Пока что гены-терминаторы официально применяются якобы для того, чтобы предотвратить передачу трансгенов диким родственникам генетически модифицированных культур с пыльцой и потерявшимися семенами.
     Но уже есть примеры, когда смертельный ген выключается только с помощью обработки специальным химическим средством. Иными словами, трансгенное растение может жить и плодоносить только в том случае, если у семеноводческой фирмы будет закуплено средство, выключающее «ген-терминатор» (если, конечно, на его поставку в данную страну не будет наложено эмбарго). Это уже ген-терминатор «второго поколения».
     Таким образом, невозможность воспроизводства семян высокопродуктивных сортов самими крестьянами, кооперативами и фермерами, а также невозможность ведения селекции из-за недоступности коллекций генов делают контроль небольшого числа ТНК почти непреодолимым. Сто лет назад крестьяне и фермеры всего мира сами обеспечивали себя семенами, а сегодня большая часть семян производится, патентуется и продается небольшим числом ТНК...
     В этих условиях для российского государства (гипотетически – и российского крупного капитала) есть возможность сделать инвестиции в превращение отечественного «банка семян» в стратегический ресурс человечества, который стабилизирует и оздоровит обстановку.
     Для этого в России есть созданная почти за целый век уникальная по своим качествам и по масштабу коллекция, основная инфраструктура и кадры мирового уровня. Проект по укреплению этого потенциала будет поддержан многими заинтересованными странами и может стать вполне рентабельным. Это был бы проект большого национального и международного значения.
     * * *
     ОДНА ИЗ ФУНКЦИЙ навязываемых миру норм интеллектуальной собственности в сфере информационных технологий — поставить под контроль процесс хаотизации сознания, который происходит под воздействием быстрых изменений условий жизни.
     Известно, что одной из массовых реакций на кризис в России стала «играизация» реальности, внедрение принципов игры в прагматические жизненные стратегии, что позволяет людям как-то адаптироваться к хаосу «переходного периода». Люди непрерывно конструируют и поддерживают виртуальную реальность неравновесного типа. При этом общественная жизнь в целом все более приобретает хаотическое содержание, размывается само представление о добре и зле. Происходит стирание различий между объективной реальностью и ее восприятием, нарушение целостного мира смыслов, размывание идентичностей.
     В этом направлении развивается, к сожалению, и российское общество. Это социологический факт. Он сопровождается переходом к более низким, примитивным социальным действиям, деструктивности сознания и поведения. Проявлением этого служат раннее употребление алкоголя, табака и наркотиков, тяга к социальным действиям, связанным с повышенными рисками и мистикой, невиданный ранее индивидуализм, нравственная всеядность, рост молодежной преступности.
     В этих условиях одним из важных носителей определенных мировоззренческих и нравственных установок стали компьютерные игры. В сферу их влияния уже втянута большая доля населения России. По данным исследования компании Gameland, аудитория компьютерных игр составляет 25 процентов от жителей городов с населением свыше 100 тыс. человек в возрасте 14–35 лет; в онлайн-игры играют 21,4 процента от целевой аудитории компьютерных игр. В России 70 процентов играющих в онлайн-игры — люди с высшим или незаконченным высшим образованием. 63 процента — люди среднего достатка (доход от 7 до 50 тыс. руб.). 93,5 процента из них — мужчины, средний возраст 22,5 года. Речь идет о самой активной и дееспособной социальной группе.
     Сейчас контент (содержание) практически всех игр задается фирмами-производителями США. В этих играх «упакованы» жесткие ценностные установки. Использование этого продукта вызывает у российской (шире – «незападной») аудитории некоторый душевный разлад, но рынок не дает им альтернативного продукта, т.к. он жестко контролируется.
     Это положение могло бы быть быстро исправлено, при этом созданный на новых культурных основаниях контент для компьютерных игр стал бы вполне конкурентоспособным на массовом рынке. В России есть квалифицированные программисты, писатели и художники, готовые разрабатывать и производить «оболочку» игр, однако пока что фирмы-производители используют содержание, имитирующее шаблоны американских фирм.
     Инвестиции в организацию творческого коллектива из российских гуманитариев, режиссеров и художников позволили бы совершить прорыв на потенциально очень важный рынок. Пока Россия относительно свободна от норм ВТО, следовало бы создать производство компьютерных игр с контентом и эстетикой, основанных на отечественной культурной и мировоззренческой базе. Это помогло бы укрепить психологическую защиту сознания молодых поколений в назревающей жесткой информационно-психологической войне.
     Вывод из всего этого простой. Мы не можем пресечь происходящие в мире массивные враждебные нам процессы, в рамках которых используется создание в нашем обществе зон «контролируемого хаоса». Но мы можем изучить эту технологию, найти методы обнаружения наших слабых точек и укрепить на этих участках нашу национальную оборону. Те средства, которые для этого необходимы, уже находятся в пределах наших возможностей. Все это в принципе достижимо. Для их реализации нужны знание, умение и организация. И — воля.