Последние события на Кавказе привлекли внимание к тому, что ранее было как-то прикрыто риторикой о партнерстве с Западом. И вот теперь, так сказать, при ближайшем рассмотрении, нельзя не заметить, что многое в наших отношениях со странами НАТО мы попросту хотели видеть в лучшем свете, часто выдавая желаемое за действительное.
     В чем, собственно, дело? Почему «холодная война», вроде бы уйдя с мировой арены в прошлое, продолжает давать оттуда свои зловещие сигналы? Какие мотивы двигают руководством НАТО, рискующим втянуться в долговременную конфронтацию с Россией ради «отважного демократа» Саакашвили, заслуживающего разве что ироничную улыбку порядочного общества?
     Ответы на эти вопросы, очевидно, следует искать в характере действия политического механизма НАТО, подчиненного воле Вашингтона. Несмотря на определенную эволюцию отношений внутри альянса, несмотря на появившиеся признаки европейской самостоятельности, решающее слово здесь по-прежнему принадлежит американцам. Соответственно американские интересы, проецируясь на «коллективные» решения, определяют в НАТО практически все. В том числе, конечно, истинное отношение к России.
     Два года назад известный американский специалист по внешней политике Стивен Ф. Коэн в одной из своих обширных статей писал, что основополагающий принцип политического курса американской администрации по отношению к постсоветской России должен звучать, как клятва Гиппократа: «Не навреди!» Никакие действия американского правительства, по его словам, не должны подрывать установившуюся в стране стабильность и провоцировать Москву на отказ от сотрудничества с Западом.
     Эта статья Коэна сегодня зазвучала еще более актуально. Его едкие замечания наглядно раскрывают лицемерие официального Вашингтона, который по отношению к Москве все эти последние годы вел «два диаметрально противоположных курса одновременно: один - декоративный и внешне дружелюбный, второй - реальный и все более безответственный».
     Декоративная политика, которую граждане в обеих странах часто принимали за чистую монету, призвана демонстрировать отказ от целей периода «холодной войны» и установление «стратегического партнерства и дружбы» между США и Россией. Символом этого курса стали рассчитанные на публику широко разрекламированные и многочисленные встречи, в том числе и на самом высоком уровне. Реальный же курс правительства США носит совсем иной характер. Он постоянно сопровождается нарушением обещаний, высокомерными нотациями и требованиями односторонних уступок. Этот курс выглядит даже более агрессивным, чем линия США в отношении СССР. Угодливо поддерживаемый влиятельными газетами и аналитическими центрами, он, по сути, создает новый «железный занавес» и грозит привести к «ремилитаризации американо-российских отношений».
     В Вашингтоне, писал Коэн, не говоря об этом вслух, никогда не признавали за Россией ее национальных интересов за пределами ее собственной территории. Даже в этнически родственных или территориально прилегающих к ней бывших советских республиках, вроде Украины, Беларуси и Грузии. Более того, Белый дом всегда исходил из того, что Россия не обладает всеми суверенными правами даже в пределах собственных границ. Достаточно вспомнить в этом плане заявление бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт о том, что Россия несправедливо одна владеет природными ресурсами Сибири.
     На двухсторонние отношения значительное влияние оказывает и геополитический фактор - Америка и Россия совершенно по-разному подходят к мировому процессу. И если к середине 1960-х годов обе сверхдержавы признали патовую ситуацию, то сейчас США, самопровозгласив себя «единственной сверхдержавой», полагают, что на международной арене у нее есть куда больше прав и возможностей. Россия же придерживается стратегии, нацеленной на формирование многополярной системы международных отношений, и выступает против навязывания представлений о мире другим странам и насильственной демократизации. Из-за подобной асимметрии отношения между двумя державами, до зубов вооруженными средствами массового уничтожения, могут приобрести менее предсказуемый характер.
     Сегодня, если не считать «партнерского» фасада, диалог практически отсутствует. Особенно это касается проблемы ядерного оружия. Выход администрации Буша из Договора по ПРО и отказ от реального сокращения стратегических вооружений, ее решение о создании противоракетного щита, разговоры о превентивных ударах - все это практически свело на нет советско-американские соглашения. Одним словом, в тот момент, когда ядерная опасность возросла, а гонка вооружений развернулась с новой силой, никаких усилий для ее обуздания не предпринимается.