СЛОЖНО СКАЗАТЬ, было ли это традицией, но выходило, что, когда 876-й десантно-штурмовой батальон морской пехоты Северного флота уходил на Кавказ, вместе с «черными беретами» шел помощник начальника береговых войск СФ по воспитательной работе. Так было в первую «чеченскую» кампанию, когда в Грозный отправился полковник Владимир Гриднев, так произошло и во вторую, когда в боевых порядках находился уже его преемник - полковник Михаил Могилко.
     Трудно ли далось офицеру это решение? Но ведь всю жизнь, начиная с курсантской поры, его готовили к работе в боевой обстановке. Так вышло, что в первую кампанию, будучи заместителем командира бригады морской пехоты СФ по воспитательной работе, Михаил Михайлович в Чечню не попал. Уходили на войну сослуживцы, друзья-офицеры, а его не отпускали. Накатывала жгучая обида, было стыдно перед женами тех, кто уходил на усиление одшб в Грозный, а позже вместе с батальоном морской пехоты подполковника Сергея Пушкина в чеченские предгорья. Тогда, в 1995-м, Могилко так и не сумел переломить ситуацию. Ему строго наказали: «Твое место в бригаде, здесь разруливай ситуацию». И точка. Но пообещали, что, мол, не огорчайся, в следующий раз точно направим в первых рядах. Однако в следующий раз он уже сам себя направил на войну: так сказать, воспользовался служебным положением. С полным на то моральным основанием и правом.
     Когда летом 1999 года на территории Республики Дагестан войска развернули против чеченских сепаратистов и их наемников широкомасштабные боевые действия, североморцы поняли: как и в 1995 году, без участия морской пехоты Северного флота в контртеррористической операции не обойдется. И хотя никаких приказов либо директив о целенаправленной подготовке к спецкомандировке не поступало, командование флота, управление береговых войск подспудно уже догадывались, что отправка морских пехотинцев на Северный Кавказ - лишь вопрос времени, причем скорого. Вслух об этом не говорили. Однако сознание невольно обращалось к урокам первой чеченской кампании, к боевому опыту, оплаченному жизнями шестидесяти четырех заполярных морпехов. В декабре 1994 - январе 1995-го на боевое сколачивание и морально-психологическое обеспечение десантно-штурмового батальона реальная ситуация в Грозном времени отпустила до обидного мало. В конечном итоге именно это сказалось на количестве потерь.
     Поэтому в августе 1999 года морпехи просто не имели служебного и человеческого права что-либо упустить. Знали: на войне за все платят самую высокую цену.
     Боевое распоряжение начальника Генерального штаба об убытии в Дагестан для выполнения специальных задач отдельного десантно-штурмового батальона морской пехоты СФ пришло в гарнизон Спутник 9 сентября 1999 года.
     Полковник Михаил Могилко понимал, что как всегда времени на подготовку им отвели в обрез, а сделать предстояло многое. Анализируя события в Дагестане, офицер каждым нервом ощущал: отправка «черных беретов» на Кавказ долго ждать не заставит. Главная же, на его взгляд, сложность заключалась в том, что для морпехов, их семей предстоящая спецкомандировка была далеко не абстрактной: во время первой кампании Спутник в полной мере испытал на себе и пережил горечь потерь.
     Понятно, что всю ответственность за организацию морально-психологического обеспечения одшб возложили на управление воспитательной работы Северного флота и начальника отделения воспитательной работы управления береговых войск, то есть персонально на него, полковника Могилко. Учитывая сжатые сроки подготовки к отправке в «горячую точку», Михаил Михайлович и подчиненные ему офицеры воспитательных структур главные усилия сосредоточили на изучении моральных и психических, а также военно-профессиональных качеств морских пехотинцев отдельного десантно-штурмового батальона. А еще нужно было обеспечить быстрый ввод в строй пополнения, прибывшего на доукомплектование 876-го одшб, разъяснить бойцам сущность и содержание поставленных перед ними задач и в целом государственной политики России на Северном Кавказе.
     Словом, офицерам-воспитателям надо было найти простые и доходчивые слова, чтобы, как предписывали директивные документы, «мобилизовать на всестороннее овладение оружием, воспитать уверенность в его эффективности и надежности, сформировать высокий морально-боевой дух и наступательный порыв в ходе боевого слаживания».
     К СОЖАЛЕНИЮ, тогда дефицит времени, отведенного для подготовки, диктовал далеко не полный набор форм и методов морально-психологического обеспечения, что, конечно, не могло не сказаться на качестве проводимых мероприятий. Они совмещались с боевым слаживанием подразделений, работой медицинской комиссии, подготовкой и погрузкой боевой техники в эшелоны.
     В создавшейся обстановке Могилко основной упор делал на индивидуальные беседы, знакомство с картами профессионально-психологического отбора и результаты ранних социально-психологических обследований штатного состава батальона. Воспитатели сутки напролет тестировали самих морпехов и изучали биографические данные военнослужащих, прибывших на доукомплектование одшб, затем тестировали вновь прибывших. В анкетах, справках, результатах тестов искали ответы на самые, пожалуй, главные вопросы: не подведет ли парень в бою, не сломается ли от свалившихся на его плечи трудностей, тягот и лишений, сопутствующих любой боевой операции, не струсит ли под шквальным вражеским огнем, не потеряет ли самообладания при виде крови или гибели сослуживцев? Вопросы, вопросы, вопросы... Михаил Михайлович до рези в покрасневших от недосыпания глазах вчитывался в бумаги, за которыми стояли конкретные люди и человеческие судьбы. Бумаги, бумаги, бумаги...
     Как будто они могли ответить ему на все поставленные войной вопросы...
     При отборе «черных беретов» в одшб строго соблюдали принцип добровольности. Каждый морской пехотинец, изъявивший желание отправиться в «горячую точку», писал рапорт о готовности к выполнению специальных задач в Республике Дагестан. Позже это стало убедительным доводом для некоторых родителей, приехавших в Спутник с одной-единственной целью: уберечь своих сыновей от командировки в зону вооруженного конфликта.
     В целом же, если сравнивать с чеченскими событиями 1995 года, когда не все в стране представляли роль Вооруженных Сил в локальной войне на своей же территории, в этот раз подавляющее большинство морпехов сами стремились убыть в командировку. Ежедневно к командованию береговых войск и бригады морской пехоты обращались десятки бойцов, в том числе и женщины-военнослужащие, с просьбой направить их вместе с 876-м одшб в Дагестан. Более того, многие офицеры и прапорщики были готовы выполнять боевые задачи даже на сержантских и матросских должностях. Все военнослужащие из состава бригады морской пехоты, ранее воевавшие в «горячих точках», выразили желание и в этот раз участвовать в выполнении задач на Северном Кавказе.
     ПЕРЕД самым вылетом в Дагестан Могилко позвонил домой из Спутника жене Галине Александровне и, стараясь придать голосу больше бодрых ноток, будто речь шла о сущем пустяке, просто сказал: «Галочка, мы уже убываем в командировку. Не переживай - все будет хорошо!..»
     20 сентября 1999 года последний эшелон одшб Северного флота прибыл в дагестанский Каспийск. С момента расположения «черных беретов» на территории завода точной механики и на весь «дарованный» им командованием период боевого слаживания основными задачами морально-психологического обеспечения стали, казалось бы, «прописные истины», вызывающие в обыденной жизни ухмылку: поддержание высокого уровня психологической устойчивости военнослужащих и их готовности к боевым действиям. Полковник Могилко и другие офицеры-воспитатели 876-го одшб, пользуясь каждой свободной минуткой, разъясняли морским пехотинцам поставленные перед ними задачи, военно-политическую обстановку, сложившуюся в те дни на Северном Кавказе и конкретно в районе временной дислокации отдельного десантно-штурмового батальона.
     Обстановка в Каспийске во время пребывания батальонной тактической группы морской пехоты была достаточно напряженной. Однако в целом командование береговых войск СФ видело, что местные жители относятся к североморцам доброжелательно и дружелюбно. Генерал-майор Александр Отраковский и полковник Михаил Могилко для координации совместной деятельности встретились с руководителями правоохранительных и силовых структур города. А для предотвращения террористических актов и обороны пункта дислокации одшб на крышах заводских корпусов морские пехотинцы оборудовали пулеметные гнезда, в которых организовали непрерывное дежурство расчетов.
     С осложнением ситуации в районе временного базирования батальона полковник Могилко наращивал и работу по морально-психологическому обеспечению выполнения поставленных перед морскими пехотинцами задач, перевел всю систему воспитания личного состава с повседневной организации на условия боевой обстановки. Словом, война войной, а общественно-государственную подготовку в одшб проводили еженедельно, боевое информирование - ежедневно в отделениях и взводах. Кроме того, для более оперативного информирования офицеры-воспитатели организовали в каждом подразделении одшб работу агитаторов и редакторов боевых листков, которые выпускали еще и памятки, листки-предостережения по требованиям безопасности при обслуживании боевой техники и обращении с оружием. И никто не сказал, что, мол, «комиссары» занимаются чем-то не тем. Тогда все было важно и так же необходимо, как дополнительный патрон, который на войне лишним никогда не станет.
     Кстати, для обеспечения психологической готовности морских пехотинцев к выполнению боевых задач, оказания им экстренной моральной помощи и снятия нервного напряжения в батальонной тактической группе создали нештатный пункт психологической помощи и реабилитации. Его начальником полковник Могилко назначил заместителя командира минометной батареи по воспитательной работе старшего лейтенанта Олега Барбаро. Все командиры рот, взводов и батарей, офицеры-воспитатели серьезно изучили опыт морально-психологического обеспечения антитеррористической деятельности федеральных сил, уже выполняющих боевые задачи в Дагестане. После провели с подчиненными занятия, на которых обучили приемам психологической саморегуляции, эмоционально-волевой мобилизации, оказанию психологической помощи себе и товарищам.
     4 октября 1999 года батальонная тактическая группа морской пехоты, согласно боевому распоряжению командования временной объединенной группировки федеральных сил, заняла передовые позиции на наиболее важном направлении - хасавюртовском...
     НЕ РАЗ слышал споры людей, в основном далеких от пехотных рядов, о месте офицеров-воспитателей в современных Вооруженных Силах. Уверен, что в морской пехоте, десанте или у мотострелков оно, как говорится, самое козырное - «на передке». Полковник Могилко в зоне проведения контртеррористической операции «Восточная» находился с того самого 20 сентября 1999 года. И с первых дней вел активную работу по организации морально-психологического обеспечения морпехов, готовил их к схваткам с жестоким противником. Благодаря его кропотливой работе среди бойцов батальонной тактической группы Северного флота не было ни одного бойца, отказавшегося от выполнения поставленной перед ним задачи. В ходе боевых действий уже непосредственно на территории Чечни полковник Михаил Могилко неоднократно встречался со старейшинами населенных пунктов, расположенных вблизи подразделений 876-го одшб. И результат этих встреч - доброжелательное отношение местных жителей к морпехам, отсутствие обстрелов и нападений на североморцев с их стороны.
     Чего не скажешь о боевиках, питавших к «черным беретам» лютую ненависть. Называли морских пехотинцев «неверными», «захватчиками», пугали ими мирных жителей. А я знаю, что медики батальона не раз оказывали помощь простым людям, некоторых возвращая чуть ли не с того света. Делились с местными продуктами. Интересно было наблюдать, как чеченские женщины подходили в Беное к штабу тех, кого Хаттаб и Басаев окрестили «черной смертью», и говорили: «Сынки, мы не ели двое суток...» Ни разу морские пехотинцы не показали гражданским жителям от ворот поворот. Они пришли дать мир многострадальной земле. Так их воспитали, в том числе и полковник Михаил Могилко.
     Что же до «передка», то скупы строки наградного листа. Не в полной мере, на мой взгляд, они отражают мужество и отвагу офицера, чья обязанность заключается в главном: призывать, поднимать и вести за собой. Указом Президента России от 7 февраля 2000 года полковника Михаила Могилко наградили орденом «За военные заслуги»...
     В ЧЕЧНЕ батальонная тактическая группа морской пехоты СФ выполняла задачи антитеррористической операции на восточном фланге войск объединенной группировки федеральных сил. Здесь основные усилия морально-психологического обеспечения личного состава одшб были направлены на поддержание высокой степени психологической устойчивости и способности «черных беретов» в сжатые сроки решать боевые задачи по своему предназначению. Офицеры-воспитатели батальона под руководством Могилко вели индивидуально-воспитательную работу во взводных опорных пунктах, в окопах пропагандировали опыт отличившихся в боях.
     Главные задачи психологического обеспечения - достижение морального превосходства морпехов над противником, воспитание у них уверенности в своих силах и в том, что очищенные от боевиков территории останутся в составе России навсегда. Однако сам Михаил Михайлович прекрасно понимал: вся эта «наука» проходит на «ура», когда задачи выполняются, как говорится, без сучка, без задоринки. Когда враг бежит.
     Но на войне особо не походишь парадным маршем под гром фанфар и при развернутых знаменах. На той войне, куда бросили североморцев, все было гораздо сложнее и страшнее. А главное - были раненые и погибшие сослуживцы, товарищи, друзья. Что он, офицер-воспитатель, мог и должен был сказать им, девятнадцатилетним мальчишкам, хотя бы в то злополучное утро 31 декабря 1999 года, когда в бою близ Ведено батальон понес самые крупные за всю кампанию потери: восемь человек из десантно-штурмовой роты капитана Милашевича и четверо из разведроты? Каким нужно было обладать внутренним стержнем, чтобы, когда самого слезы душили, сохранить хладнокровие и выдержку? И более того, найти самые простые и доходчивые, самые нужные и правильные слова, которые погасили бы в глазах и душах бойцов страх, вырвали сердца из оцепенения. В итоге командование и офицеры-воспитатели одшб сохранили высокий морально-психологический настрой у морских пехотинцев и не допустили психических травм. Наоборот, потеря боевых товарищей вызвала у «черных беретов» стремление как можно быстрее отомстить бандитам.
     Что же касалось доверия местного населения к федеральной власти и группировке морской пехоты, то здесь во многом сыграли свою роль грамотные действия командования. Так, в феврале 2000 года генерал-майор Александр Отраковский и полковник Михаил Могилко выступили на митинге в Ведено по случаю освобождения райцентра от боевиков и водружения в нем Государственного флага Российской Федерации.
     Кроме того, в напряженной психологической атмосфере морпехи были образцом милосердия и благородства. К примеру, 12 февраля 2000 года командир парашютно-десантной роты старший лейтенант Сергей Лобанов и его заместитель по воспитательной работе капитан Олег Левченко без промедления откликнулись на обращение старейшин селения оказать помощь женщине, получившей ранение в живот по личной неосторожности. Пострадавшую доставили на командный пункт батальона. Здесь подвижная медицинская группа оказала ей квалифицированную помощь. Затем потерпевшую военным транспортом эвакуировали в Гудермес.
     Бесспорно, во все времена, даже самым ярым врагом восхвалялся высокий моральный дух русского солдата: слабого и ребенка - не обидит, упавшего на землю - не добьет, чужого - не возьмет, женщину - не подвергнет насилию. «Черные береты» в Чечне - по самому великому праву! - оказались достойны своих ратных предков. И еще у них перед глазами был великолепный образец мужества и героизма, великодушия и порядочности - все то, что было и присуще по сей день полковнику Михаилу Могилко.
     В НАЧАЛЕ ФЕВРАЛЯ 2000 года группировка морской пехоты прочесала Веденское ущелье, и беженцы стали возвращаться в Ведено. Они возвращались со стороны Первомайского и Беноя на легковых автомобилях, тракторах и пешком, неся на руках малых детей и немудреный домашний скарб.
     «Черные береты» в присутствии генерал-майора Отраковского и полковника Могилко проверяли эти колонны, чтобы под видом мирных жителей в Ведено не просочились боевики. У мужчин досматривали указательный палец на правой руке (не намозолен ли спусковым курком?) и плечи, чтобы не было следов от приклада стреляющего оружия.
     Бесноватый Басаев, пытаясь не допустить возвращения жителей в его же родной поселок, грозил, что будет расстреливать непокорных. Поэтому морпехи, фильтруя людей, формировали их в колонны и в сопровождении взвода «черных беретов» - БТР впереди и БТР сзади - отправлялись в населенный пункт.
     В течение четырех суток с раннего утра и до позднего вечера шли люди. Однако в 18.00 на КП выставлялся пост от Внутренних войск, который перекрывал дорогу. Не успевшие пройти днем фильтрацию вынуждены были ночевать в Первомайском - в пяти километрах от Ведено. И Отраковский с Могилко решали с местными жителями вопрос, чтобы те пустили на ночлег соседей.
     И вот где-то перед 18.00 в штаб североморцев позвонили десантники: мол, к вашему генералу Отраковскому, бывшему у мирных горцев в большом авторитете, слезно просятся местные жители. Пропустить? Александр Иванович сразу дал добро. Через некоторое время к нему привели трех чеченцев, которые сказали, что у них семьи и они не успели до комендантского часа проехать в Ведено. А до жилья - считаные километры, оно чуть ниже основного селения.
     Подошли к легковым машинам. В них - пожилые люди, малые дети, одна из женщин беременная. Не в расположении же одшб оставлять их на ночевку? И Отраковский решил, несмотря на то что время было позднее, провести людей к их домам.
     - Давай, Миша, - кивнул генерал заместителю.
     Могилко привычно вскарабкался на головной БТР, и колонна, притушив фары, двинулась в путь. Прошли основное Ведено. Рядом на заснеженной сопке, полковник это знал, - пост десантников. Оттуда и прозвучал вверх предупредительный выстрел: колонна остановилась, Могилко запустил в небо зеленую ракету: «свои». Сверху раздался голос:
     - Кто такие?
     Могилко ответил: так, мол, и так, морские пехотинцы, сопровождаем в Ца-Ведено возвращающихся беженцев. Осталось пройти вниз по дороге километра полтора-два.
     Десантник спустился к колонне:
     - А как вы собираетесь идти по ней: дорога заминирована. «Противопехотки» стоят.
     - Заминирована?
     Михаил Михайлович задумчиво смотрел на дорогу - черное месиво грязи днем, а к ночи припорошенную снегом и поэтому чистую, нетронутую и какую-то умиротворяющую.
     Старший БТР - черноморский разведчик - негромко сказал:
     - Товарищ полковник, да на какой фиг нам это надо? Пусть сами катят: их дома уже виднеются. Свою голову-то зачем подставлять?
     Могилко посмотрел на рослого десантника, с интересом наблюдавшего за дальнейшими действиями морпехов. Покосился на чеченцев, с мольбой глядевших на полковника, подумал: «Что скажу генералу?» - и решил:
     - Едем вперед. Ты (обратился к старшему машины) спрячься в командирском люке, а я лягу на броне за водителем. Если колесом и наедем на мину, то «противопехотка» для бэтээра - не больше комариного укуса, да и при разлете осколком не должно зацепить. А вы (кивнул чеченцам), чтобы ехали за мной колея в колею, след в след.
     Те закивали головами, бросились к машинам.
     Сам же полковник хорошо понимал: колея у БТРа шире, чем у «жигулей». Но это был все-таки шанс. Потихонечку тронулись. К ночи уже вовсю морозило, но от нервного напряжения по телу офицера струился липкий пот.
     БТР метр за метром аккуратно, однако с противным хрустом продавливал корку заиндевевшей в момент дороги...
     Вот и все: легковушки остановились каждая у своего дома. Чеченцы высыпали из авто, стали благодарно махать руками морпехам. А БТРы развернулись и неспешно - по своим же следам - направились в обратный путь...
     В КОНЦЕ ФЕВРАЛЯ 876-му одшб морской пехоты Северного флота поставили задачу передислоцироваться из Ведено в соседнее с ним Агиштинское ущелье. Вечером, накануне выхода батальона, генерал-майор Отраковский, полковник Могилко и глава администрации Беноя (высокая рыжеволосая женщина), где стоял штаб батальона, объехали все населенные пункты по маршруту следования колонны и откровенно поговорили со старейшинами или главами администраций населенных пунктов. Что-либо скрывать бесполезно: построение в походную колонну усиленного десантно-штурмового батальона с приданной ему самоходной артиллерией от чужих глаз, контролировавших пребывание батальона в Беное, замену личного состава 876-го одшб на 414-й батальон морской пехоты Каспийской флотилии и снятие батальонного лагеря, не спрячешь. Война уже не раз доказывала, что и у гор есть глаза и уши. Поэтому разговор с чеченцами был короток:
     - Завтра утром через ваш населенный пункт пройдет колонна - 800 человек с боевой техникой и артиллерией. Просим об одном: чтобы ни одного выстрела - все наши бойцы должны быть живы. Ваши жители тоже все будут живы. Но если хоть один выстрел раздастся из дома или со стороны улицы, артиллерия разворотит весь населенный пункт. Будем стрелять туда, откуда будут стрелять по нам. Понятно?
     В приземистый Беной бронированный генеральский уазик, сопровождаемый бронемашиной черноморских разведчиков, возвратился поздно вечером. На дороге уже вытянулись в нитку бэтээры парашютно-десантной роты: прошла информация, что в эту ночь Хаттаб планирует захватить Ведено, где дислоцируется пермский ОМОН. Его командование уже заручилось в случае нападения поддержкой морпехов. Однако эта ночь, кроме сборов, прошла относительно спокойно. И все же утром, когда до начала движения колонны оставались считаные часы, Отраковский подозвал Могилко к себе:
     - Миша, что-то мне неспокойно. Давай сделаем так: бери-ка ты уазик, радиостанцию, посади за спиной трех разведчиков с пулеметами Калашникова, возьмите, сколько сможете, коробок с пулеметными лентами, гранат. И тем же маршрутом, что ездили вчера, прокатись-ка перед колонной. Вплоть до Агиштов. Еще раз всех предупреди. Помнишь, где дома глав администраций?
     - Конечно, - ответил Могилко.
     - Ну, тогда - с Богом!..
     По классическим канонам военного искусства, впереди любой колонны первыми выдвигаются разведчики и саперы. Однако в то раннее февральское утро первым из расположения одшб в Беное выкатил навстречу неизвестности бронированный морпеховский уазик с группой полковника Могилко на борту.
     В населенных пунктах полковник поднимал на ноги старейшин и глав администраций. Вопрос один: «Уговор - в силе?» Сонные чеченцы, боязливо косясь на трех морпехов с пулеметами в руках, заискивающе кивали Могилко: мол, конечно же, слово горца, уважаемый!
     Наконец добрались до Агиштов. Полковник Могилко сказал водителю: «Стоп!» - и взялся за рацию:
     - «Волшебник» (позывной в эфире генерала Отраковского)! «Волшебник»! Я - «Старший комиссар»! Прибыл на место без замечаний!..
     - Понял, «Старший комиссар»! - сквозь потрескивание помех в радиоэфире к полковнику рвался оживленный с хрипотцой голос генерала. - Идем!..
     И колонна морпеховской техники начала движение из Беноя. А уазик, развернувшись, покатил ей навстречу. То-то удивились саперы, утюжившие тралами дорогу, когда перед ними возникла генеральская машина. Шедшие в авангарде разведчики, не веря своим глазам, подскочили к ней:
     - Михаил Михайлович, а вы-то что здесь делаете? Саперы же только начали «катать» дорогу тралами на случай ее минирования.
     - Я тут по делу, - коротко ответил Могилко...
     Тогда полковник еще не знал, что генерал-майор Александр Отраковский приказал за рейд по тылам противника представить его к ордену Мужества. Представление ушло в Москву, а в ночь с 5 на 6 марта 2000 года на командном пункте 876-го десантно-штурмового батальона перестало биться сердце 54-летнего Александра Ивановича Отраковского, отважного морского пехотинца, боевого генерала, Героя России. Он умер во сне...
     Орден Мужества Могилко так и не получил. в Главкомате ВМФ кто-то сказал ему: не по чину, мол, офицеру-воспитателю такая награда.
     Горьких моментов в службе Михаила Михайловича хватало. Директивой Главного штаба ВМФ от 7 октября 1999 года штатную категорию помощника начальника управления береговых войск по воспитательной работе снизили до подполковника. А в 2005 году его должность вообще сократили.
     И пришлось полковнику Могилко, исполняя свои профильные обязанности, стать старшим офицером в отделе боевой подготовки (и боевого применения) морской пехоты Управления береговых войск Северного флота...
     НЕДАВНО я позвонил Михаилу Михайловичу в Североморск.
     - Как себя чувствуете?
     - Да вот сердце прихватило, - без особого оптимизма ответил Могилко. - Отлежусь до обеда. А потом все равно на службу...
     - С жильем что-нибудь слышно? - спросил, зная, что его уже второй год не увольняют в запас, так как не спешат предоставить квартиру на «большой земле». А он за себя просить не будет - честь офицера дороже, а кланяться не умеет - по той же причине.
     - В начале апреля был на приеме у командующего, - сказал Михаил Михайлович. - Пообещал, что в первую очередь выделят. Но я и так в управлении первым стою, только очередь будто бы замерла...
     В этот миг я испытал двоякое чувство: обиды - за полковника Михаила Могилко и стыда - за наше отношение к людям.