Колонна с ранеными увязла в раскисших после дождя песках Кандагара. Песок сковал колеса, словно цемент. Солдаты стонали от боли, они уже третий час держались на промедоле. Георгий Скрипниченко прикуривал последнюю сигарету от своего же догоревшего почти до фильтра окурка. Чем мог он помочь товарищам тогда, в декабре 1987-го, когда их жизни зависели от каждой минуты ожидания? Георгий пристально всматривался в даль в надежде разглядеть спасительную машину.
     В Афганистане он не раз испытывал чувство горькой беспомощности и по себе знает, что это такое. Теперь, спустя годы и годы, для офицера чужая боль ближе, чем своя. Об этом говорят многие ракетчики Новосибирской дивизии, где гвардии капитан Скрипниченко служит психологом полка.
     Его личное дело по толщине напоминает энциклопедический словарь. На пожелтевших страницах с гербовыми печатями несуществующей страны отражены все должностные перемещения офицера. Военная карьера - длиною в четверть века - удивляет: в биографии Георгия дюжина служебных витков, когда раз за разом приходилось неоднократно менять эмблемы. Он послужил и в танковых войсках, и в мотострелковых, а теперь вот - в РВСН.
     - Я никогда не был «перебежчиком», - рассказывает Георгий, - и тем не менее постоянно приходилось переучиваться... Начинал службу механиком-водителем, окончил школу прапорщиков и стал начальником столовой. Но это было только началом...
     Потом кем он только не был: и секретарем комсомольской организации, и командиром взвода, и начальником расчета, и старшиной дивизиона... Впрочем, такого рода должностное продвижение офицера вряд ли у кого-то вызовет зависть, особенно если учесть, что на погонах его супруги, которая на восемь лет моложе Георгия, - две большие звезды.
     - У меня еще все впереди, а в генералы я никогда не метил, - отшучивается капитан Скрипниченко. - Это Марьяна заставила меня получить высшее образование. Дома звания никакой роли не играют. У нас с женой полное равноправие.
     Когда они познакомились, Марьяна училась на четвертом курсе медицинского института. Девушка мечтала стать педиатром. Но Скрипниченко так увлеченно рассказывал будущей супруге об армии, что ей захотелось пойти по его стопам. Общаясь с Георгием, ничему не удивляешься. Он прирожденный балагур. После первого знакомства его невольно сравниваешь с Василием Теркиным. Но впечатление это поверхностное, ошибочное, в его душе осталась незаживающая рана, которую офицер скрывает, всего лишь разыгрывая роль неунывающего шутника.
     Серьезным, к примеру, он становится, вспоминая раскаленное солнце Кандагара. Разговорить офицера о пережитом непросто, даже супруга узнала об «афганском» прошлом мужа только через несколько месяцев совместной жизни.
     - Ты воевал сегодня во сне, - рассказала однажды жена под утро, - кем-то командовал, кого-то звал на помощь...
     А снилось ему, как тогда, в декабре 1987-го, МТЛБ показался-таки на горизонте и раненых удалось спасти... Теперь, спустя два десятилетия, кошмары его не мучают, но память, словно таблицу умножения, хранит все боевые эпизоды.
     Кандагар - второй по величине афганский город. Это важный стратегический объект уже в силу своего географического положения.
     - Владея им, - рассуждает Георгий, - можно было контролировать весь юго-запад страны. Поэтому пути душманов проходили через окрестности города, который был связующей нитью между Афганистаном, Пакистаном и Ираном. Стоит ли удивляться, что наши колонны регулярно подвергались нападениям.
     Главную опасность на дорогах представляли мины. По утрам туда-сюда по Кандагару проходил гусеничный противоминный трал. Несмотря на это, бронетехника старалась не выходить за пределы дорожного полотна, уж больно привлекательными для фугасов были обочины.
     - Выехать из гарнизона на трассу, - вспоминает Георгий Евгеньевич, - соединяющую с Гератом и другими северо-западными провинциями Афганистана, можно было только по одной дороге, пересекающей весь Кандагар. Душманы этим и пользовались.
     Сторожевая застава № 209 находилась в районе «зеленой зоны», то есть участка максимального скопления моджахедов. Однако в открытые перепалки с нашими войсками мятежники вступали далеко не всегда, изобретая изощренные и менее опасные для них способы борьбы. Так, однажды ночью отправили в сторону заставы Скрипниченко «взвод» нагруженных песком ишаков, который дружно подорвался на растяжках, выставленных перед заставой.
     - Не мешкая, мы открыли шквальный огонь, - продолжает рассказ Георгий, - и тем самым рассекретили себя. А утром нас угостили реактивными снарядами.
     На следующий день застава снова подверглась обстрелу. Было это 8 октября 1987 года... Скрипниченко скупо рассказал об этом эпизоде, подчеркнув, что именно тогда получил ранение. Однако, заглянув в его личное дело, я удивился скромности офицера. Душманы после обстрела начали отступать, и Георгий принял решение преследовать их. Но бронетранспортер подорвался на фугасе. Несмотря на контузию, Скрипниченко метким огнем подавил минометный расчет противника, а затем начал оказывать медицинскую помощь раненым сослуживцам, пока не потерял сознание. За тот бой ему вручили орден Красной Звезды.
     В Кандагаре Георгий научился стрелять из всех видов оружия. Не считая, разумеется, стратегических ракет. Теперь же он посвятил свою судьбу РВСН.
     - Я счастлив, - признается он, - что в конечном счете оказался именно в стратегических войсках. Теперь у меня самое полное представление о возможностях нашей армии.
     В Новосибирской ракетной дивизии он единственный с таким набором медалей. Их у него очень много. А ракетчиков, как известно, наградами особо не жалуют...
     Несколько лет назад Георгию присвоили звание «Ветеран военной службы», и он мог бы спокойно уйти на пенсию. Выслуга лет позволяет.
     - Я, как и наши мобильные «Тополя», - шутит Скрипниченко, - в запас не тороплюсь. Мне часто приходилось менять специальности, и лишь со временем я осознал, что психология была моим изначальным призванием.
     В соединении его шутливо называют «стратегическим Фрейдом».
     - На войне, - утверждает комдив гвардии полковник Николай Братухин, - он познал человеческую душу, и ему это помогает сплотить коллектив. Капитану Скрипниченко удается как бы читать «между строк» то, о чем говорят пациенты.
     При психоанализе офицер всегда испытывает глубокое и искреннее сочувствие к солдатам. Сухим тестовым методикам, которыми он, кстати, тоже не пренебрегает, Георгий предпочитает неформальную беседу за чашечкой чая. Ракетчики тянутся к нему. Не случайно, отвечая анонимно на вопрос, с кем бы я пошел в разведку, многие пишут: «С капитаном Скрипниченко».