«Использование новейших технологий потребует и переосмысления стратегии строительства Вооруженных Сил. Ведь передовые научные разработки в области био-, нано- и информационных технологий могут привести к революционным изменениям в области вооружений. И доверить вопросы размещения, обслуживания, использования оружия нового поколения можно только армии, отвечающей самым современным требованиям, - заявил В.В. Путин в своем февральском выступлении на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года». - Роль человеческого фактора здесь как никогда высока. Нам необходима, если угодно, инновационная армия (выделение. - Ред.), где к профессионализму, техническому кругозору и компетентности военных предъявляются требования принципиально иного, самого современного уровня».
     Инновационная армия - это словосочетание еще непривычно для нас. Какое содержание вкладывается в это понятие? Какова оптимальная модель такой армии в контексте современной революции в военном деле? И отрадно, что появилась первая работа на эту тему. Ее автор - академик РАН, действительный член Академии военных наук и Российской академии ракетно-артиллерийских наук А.А. Кокошин (Инновационные Вооруженные Силы и революция в военном деле: Краткий очерк. - М.: ЛЕНАНД, 2008). В своем анализе и рекомендациях относительно направлений модернизации Вооруженных Сил известный ученый и общественно-политический деятель опирается не только на собственные исследования и работы отечественных военных и гражданских авторов, но и на собственный богатый опыт человека, занимавшего в 1990-е годы посты первого заместителя министра обороны, секретаря Совета обороны, секретаря Совета безопасности РФ.
     Автор отмечает, что вопросы создания «инновационной армии» и радикально обновленного, основанного на последних достижениях науки и техники оборонно-промышленного комплекса страны следует рассматривать как неотъемлемую, особую часть «Стратегии-2020». Речь идет об обретении Россией военной мощи, способной решать в необходимом объеме задачи обеспечения наших национальных интересов в обозримом будущем. При этом крайне важно учитывать во всей полноте закономерности происходящей революции в военном деле, уже не первой в мировой истории.
     Справедливо отмечается, что в огромном количестве публикаций по теме революции в военном деле доминирует то, что можно назвать упрощенным (или даже вульгарным) «технологическим детерминизмом»: этот феномен рассматривается в основном через призму появления тех или иных новинок вооружений и военной техники. Между тем при всем значении усложняющихся боевых и вспомогательных технических систем главным вопросом для армии остаются новые формы и способы эффективного ведения боевых действий и демонстрации военной силы. В связи с этим ученый обращает внимание на то, что в современных вооруженных конфликтах может активно осуществляться, по его выражению, деконцентрация, диспергирование не только «поля боя», но и театра военных действий.
     Противник может сознательно проводить линию на ведение многоочаговых боевых действий. Такого рода боевые действия, пишет А. Кокошин, «призваны дезориентировать систему управления другой стороны, особенно если ее характеризует чрезмерная степень централизации принятия решений и отсутствие единого информационного поля, что в том числе не дает возможности ранжировать по степени значимости те или иные очаги ведения боевых действий».
     В большинстве отечественных исследований на тему революции в военном деле, замечает автор, редко уделяется внимание и проблеме качества личного состава - и непосредственно на поле боя, и в органах обеспечения ведения боевых действий. Не учитывается, что совершенно новые требования к нему предъявляет отмеченная выше деконцентрация боевых действий.
     Революция в военном деле объективно привносит качественные изменения в системы военного управления. Прежде всего, по мнению автора, она потребовала значительного сокращения времени прохождения управляющих воздействий (приказов, директив) сверху вниз, обеспечения их неискажаемости и правильного понимания. Не меньшее значение имеет здесь и обратная связь - доклад о том, как понят приказ и как он исполняется.
     Все это предполагает возможность осуществлять высокоскоростную обработку огромного объема данных, их структурирование, что, в свою очередь, ставит задачу постоянного совершенствования программного продукта, тесного взаимодействия программистов со штабными работниками.
     В современной войне остро стоит вопрос об информационном превосходстве, которое нельзя сводить лишь к объему информации о противнике, о своих силах и средствах, о динамике обстановки. Оно определяется и уровнем организации потоков информации, соответствием ее именно тому, что требуется для принятия решений в конкретный момент. «Информационное превосходство напрямую связано с превосходством интеллектуальным,- указывает А. Кокошин. - Интеллектуализм у нас, к сожалению, далеко не всегда, мягко говоря, был в почете в Вооруженных Силах и в Российской империи, и в СССР, да и в Российской Федерации».
     Это особенно важно учесть, ибо сегодня интеллектуализация всей нашей деятельности в сфере обеспечения обороноспособности страны выступает одним из важнейших императивов - и в силу характера современного военного дела, и в силу того, что Россия уже не является сверхдержавой (и интеллектуализм может компенсировать некоторые слабости нашего государства).
     Автор соглашается с мнением президента Академии военных наук генерала армии М.А. Гареева относительно того, что в современных условиях управленческая деятельность «все больше будет приобретать характер реализации заранее разработанных вариантов действий». Она будет опираться на разработку широкого набора сценариев применения военной силы (прямого и опосредованного) против России и дружественных ей государств, использования Вооруженных Сил РФ в самых различных вариантах - от «гуманитарных операций» до «большой войны» (какой бы она ни казалась сегодня маловероятной) с использованием всего возможного спектра сил и средств. Для этого в том числе необходимо предсказательное моделирование на суперЭВМ.
     В своих размышлениях о путях наращивания боевых возможностей Российской Федерации автор обращает особое внимание на развитие всего комплекса информационно-аналитических средств, объединенных в мощную, гибкую «суперсистему» (или «систему систем»), которая охватывает все звенья управления. Повышающиеся требования к системе управления обусловлены постоянно усложняющимся характером современного боя, операции и происходящими «парадигматическими сдвигами» в формах и способах ведения боевых действий. Как отмечается в работе, «мы наблюдаем значительный рост числа компонентов вооруженных сил, усложнение боевых порядков, что требует все более тщательной отработки взаимодействия между этими компонентами - по вертикали, по горизонтали, в различных матричных сочетаниях, их интегральности».
     Заслуживает внимания, как представляется, мысль автора относительно унификации сил и средств технической разведки различных видов Вооруженных Сил, что ставит вопрос о наличии единого унифицированного инструментария (протоколов) обработки и предоставления информации. Эта задача, как учит мировой и отечественный опыт, исключительно актуальная для разведслужб и их отдельных компонентов. Современная война, указывает ученый, «это во многом война разведок».
     И в ведении этой войны большую роль играет не только собственно военная разведка, но и другие разведслужбы, имеющие иную ведомственную принадлежность. В силу этого комплексирование действий разведслужб, обобщение получаемой от всех служб информации ради обеспечения победы в тактическом, оперативном и стратегическом масштабах - дело исключительной важности, которое на практике решается с огромным трудом (а часто и не решается практически вообще, о чем свидетельствует опыт действий США и их союзников в Ираке и Афганистане).
     В работе поднимается немало других актуальных проблем военного дела. В частности, отмечается необходимость решить вопрос о рациональном соотношении беспилотных разведывательно-ударных средств и пилотируемой ударной авиации. В целом ряде конфликтов, отмечает автор, применение беспилотников представляется более предпочтительным даже с сугубо политической точки зрения. Разведывательно-ударный комплекс, размещаемый на беспилотном летательном аппарате, снабженный бортовым вычислительным комплексом с элементами искусственного интеллекта, - это фактически боевой робот. Уже в обозримой перспективе можно ожидать появления еще по крайней мере 5—7 других типов и видов боевых роботов, в том числе андроидного (человекоподобного) типа.
     В армиях ведущих государств мира беспилотные летательные аппараты (БПЛА) приобретают все большее значение. (Американцы, в частности, используют их в Афганистане для решения боевых задач, в том числе по уничтожению лидеров экстремистских формирований). Эта тенденция развития военного дела требует, как отмечается в работе, интенсификации развития отечественных многофункциональных всепогодных средств (прежде всего средств РЭБ) нейтрализации и поражения БПЛА противника, в том числе тех средств, которые позволяют блокировать использование беспилотниками глобальных навигационных спутниковых систем.
     В целом РЭБ, считает А. Кокошин, «давно пора превратить из вспомогательного, обеспечивающего средства в одно из основных боевых с соответствующим оргштатным обеспечением и отражением этого в уставах и наставлениях». По его словам, «радиоэлектронная борьба - это средство снижения реальной боевой эффективности «оппонента», средство его дезориентации и дезинформации, фрагментации его системы управления. В результате этого в конечном итоге у противника должна быть подавлена воля к сопротивлению, причем в строго определенные промежутки времени, необходимые для захвата и удержания инициативы. Именно подавление воли к сопротивлению является главной задачей боевых действий - вопреки все еще весьма распространенному мнению о первичности физического уничтожения живой силы и техники противника».
     Работа академика РАН А. Кокошина, несомненно, представляет интерес как для специалистов, так и для более широкого круга читателей. Она тем более своевременна в условиях, когда вследствие начавшегося глобального финансового кризиса возрастает элемент неопределенности в мировой политике и России жизненно необходимо обрести в кратчайшие сроки полностью боеспособные Вооруженные Силы.