на главную страницу

10 февраля 2001 года

Армия и культура

Суббота

Предостережение Достоевского

Александр БОНДАРЕНКО,
Юрий ПИРОГОВ (фото),
«Красная звезда».



    Если, как это заведено, ориентироваться на «круглые даты», то в нынешнем году нам не раз придется обращаться к имени Федора Михайловича Достоевского, родившегося 11 ноября 1821 года и скончавшегося 9 февраля 1881-го – сто двадцать лет тому назад. Можно и о том еще вспомнить, что в начале 1861 года в свет вышли первые главы романа «Униженные и оскорбленные», а десять лет спустя в журнале «Русский вестник» стали печатать роман «Бесы».

    Не помню, кто именно назвал «Бесов» «предостережением не услышанного Пророка», но это истинно так. Впрочем, кто-то его прекрасно услышал и понял, а потому в ХХ веке роман этот превратился в «фигуру умолчания». Его не запрещали, потому как «запретный плод сладок» и тем вызывает особый интерес, его понемногу издавали – при тогдашнем спросе на книги даже стотысячные тиражи раскупались мгновенно, но о нем просто не говорили. На слуху были хрестоматийное «Преступление и наказание», «Идиот», особенно популярные на западе «Братья Карамазовы», а «Бесы» словно бы и не были написаны или оказались творческой неудачей Достоевского.
    Между тем сторонники «великих потрясений» во всю использовали «бесовские» рецепты. Вот, с некоторыми сокращениями, цитата из романа:
    «Мы проникнем в самый народ… Наши не те только, которые режут и жгут да делают классические выстрелы или только кусаются. Такие только мешают… Учитель, смеющийся с детьми над их Богом и их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников, сплошь наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!.. Русский Бог уже спасовал перед «дешевкой». Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты…
    Одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, - вот что надо! А тут еще «свеженькой кровушки», чтоб попривык…»
    Нет смысла растолковывать эти слова, проводить современные параллели. Возьмите популярные газеты и журналы, включите «ящик» – и сполна получите всю информацию. «Поколение разврата» у нас также именуется «детьми перестройки» - по тому времени разрушения всех и всяческих идеалов, на которое пришелся период их нравственного, гражданского формирования.
    Впрочем, в действительности все начиналось гораздо раньше – как раз во времена «Бесов».
    В Петербурге на старинном Смоленском кладбище в одной из боковых аллей стоит большой памятник – гранитная пирамида с воинской символикой. Это могила солдат лейб-гвардии Финляндского полка, погибших при взрыве в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. Вот как рассказывается об этом происшествии в статье «Александр II» Русского биографического словаря:
    «Еще в сентябре (1879 г.) в число столяров, работавших в Зимнем дворце и помещенных в подвальном его этаже, поступил под чужим именем и с поддельным видом (паспортом) один из «распропагандированных» рабочих, принадлежавших к террористическому сообществу. В продолжение четырех месяцев он мало-помалу сносил туда динамит в свой сундук, стоявший в комнате, как раз под царской столовой».
    Когда динамита накопилось около трех пудов, то «распропагандированный рабочий» Степан Халтурин поджег бикфордов шнур, сделанный с таким расчетом, чтобы он сам успел уйти из дворца, а взрыв произошел в традиционное время обеда государя: 18 часов. Но Александр II в тот день принимал гостей, а потому обед задерживался…
    «Разрушительное действие взрыва не распространилось далее главной гауптвахты. Из находившихся в этой комнате занимавших в этот день караул во дворце нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка убиты 10 и ранены 56 человек…
    Несмотря на страшное опустошение, произведенное в рядах караула, на обезображенные трупы товарищей, на собственные раны и увечья, уцелевшие часовые оставались все на своих местах и даже по прибытии вызванной смены от лейб-гвардии Преображенского полка не уступали прибывшим своих мест, пока не были сменены своим разводящим ефрейтором, который тоже был ранен при взрыве».
    Доблестные финляндцы – герои недавней тогда войны за освобождение Болгарии, потерявшие своего полкового командира генерала Лаврова в бою при Горном Дубняке и заслужившие знак отличия на шапки за сражение при Филиппополе. Храбрые русские солдаты, до конца выполнившие свой солдатский долг!
    А теперь - небольшое отступление. В 1970–1980 годы Политиздат выпускал серию «Пламенные революционеры», включавшую в себя биографические романы о совершенно разных людях – от Степана Разина до Сальвадора Альенде. Гонорары этой серии были очень высокие, поэтому в ней охотно печатались даже будущие «невозвращенцы» и «диссиденты». Правда, один из активных противников каждому предыдущему режиму недавно обмолвился, что их, мол, «заставляли» писать для этой серии. Иначе – никогда, ни за какие бы деньги! Однако книги, в которых в художественной форме была отражена официальная (на то и Политиздат) точка зрения на деятелей революционного движения, сохранились. Потому можно открыть книгу «Казнен неопознанным…», посвященную Степану Халтурину (автор - Герман Нагаев), и найти разговор Халтурина с одним из руководителей «Народной воли» Андреем Желябовым: «Степан, голубчик, успокойся, - обнял его Желябов. – Этот взрыв в Зимнем дворце потряс весь Петербург… Это событие поднимет престиж «Народной воли». К нам придут тысячи новых бойцов! Взрыв в царском логове – первый удар по самодержавию! Твой подвиг будет жить в веках».
    Вот оно, «бесовское»: «свеженькой кровушки, чтоб попривык»! Убиты солдаты – те самые мужики, которым революционеры обещают дать «землю и волю», - и это воспринимается как подвиг. Теракт должен привлечь в ряды народовольцев тысячи человек!
    Халтурин поначалу вяло возражает: «Какой же это подвиг? Вместо деспота я убил невинных людей…» Но потом быстро успокаивается и обещает в следующий раз, что называется, «охулки на руку не положить».
    Действительно - не положил… 22 марта 1882 года Степан Халтурин был повешен за участие в убийстве Одесского военного прокурора генерала Стрельникова. Книга предваряется аннотацией: «Именно о таких представителях пролетариата писал В.И. Ленин, что уже тогда им были «доступны политические задачи в самом действительном, самом практическом смысле этого слова…» Имя рабочего Степана Халтурина великий вождь пролетариата назвал среди имен виднейших деятелей эпохи».
    Недаром именем Халтурина называлась в Ленинграде улица Миллионная, соединявшая Дворцовую площадь с Марсовым полем... А еще в центре города на Неве были улицы Желябова и Перовской, расположенные параллельно набережной канала Грибоедова. Это та самая набережная Екатерининского канала, где был убит 1 (13) марта 1881 года император Александр II. Наверное, кто-то очень ироничный придумал эту последовательность: ул. Желябова, ул. Перовской – и набережная, с храмом на месте цареубийства. Впрочем, и убийства тоже. От взрыва бомб погибли также простые люди: мальчик, баба-солдатка, что шла именины праздновать…
    Герои Достоевского не могли принять самый совершенный мир, если в основе его лежала слеза ребенка. Но в том обществе, в котором жил писатель, в реально-перевернутом мире, «борцов за народное счастье» не останавливала не то что слеза – жизнь ребенка…
    В дневнике известного журналиста и издателя Алексея Суворина сохранилась запись о посещении им Достоевского: «Разговор скоро перешел на политические преступления вообще и на взрыв в Зимнем дворце в особенности… Достоевский остановился на странном отношении общества к преступлениям этим. Общество как будто сочувствовало им или, ближе к истине, не знало хорошенько, как к ним относиться».
    Кто именно не знал – вопрос весьма сложный, потому как в среде так называемой «демократической интеллигенции» считалось обязательным поддерживать «борцов за справедливость». Поразительно, но когда «народоволка» Вера Засулич стреляла в петербургского генерал-губернатора, – стреляла за то, что он приказал примерно наказать розгами арестованного «за политику» студента, то суд ее оправдал под аплодисменты публики.
    Террор как метод революционной борьбы продолжался до самого октября 1917 года, и «прогрессивная общественность», пусть и с некоторыми оговорками, относилась к нему сочувственно. Мол, что делать с тем же Столыпиным, имя которого в нашей истории долгое время ассоциировали только со «столыпинскими галстуками» и «столыпинскими вагонами» для арестантов? Взорвать – прямо на даче, с семьей. Не вышло, пострадали невинные – тогда застрелить! Что и было сделано...
    Если во времена Достоевского на счет терроризма еще могли быть какие-то сомнения, то не прошло и полувека, как все отношение было четко обозначено: методы, в общем-то, осуждались, а сами преступники-террористы считались героями, «пламенными революционерами». К слову, в одноименной серии есть книги, посвященные и Желябову, и Перовской.
    Примечательно, что роман об Андрее Желябове «Нетерпение» написан известным писателем Юрием Трифоновым, который, если заглянуть в «Советский энциклопедический словарь», писал также «о нравственных проблемах современников, людях интеллектуального труда».
    В этом романе, разумеется, проблемы несколько иного плана, однако ленинские слова в аннотации книги определяют все:
    «Они проявили величайшее самопожертвование и своими героическими террористическими методами борьбы вызвали удивление всего мира. Несомненно, эти жертвы пали не напрасно, несомненно, они способствовали – прямо или косвенно – революционному воспитанию русского народа».
    Жертвы – это кто? Погибшие в Зимнем дворце гвардейские солдаты? Мальчишка и баба-именинница, убитые на Екатерининском канале? Десятки, сотни других людей, безвинно пострадавших во время терактов? Вряд ли! Жертвами, по идее «вождя мирового пролетариата», нужно считать только тех, кто стремился сокрушить ненавистный им режим, не задумываясь о том, любые ли средства способны оправдать «святую цель»…
    Да, по-своему они были героями; их деяния в большинстве своем были бескорыстны - вот только нравственные ориентиры у них оказались смещены напрочь. Помните, у Пушкина: «Гений и злодейство – две вещи несовместные»? Но и этого Пророка мы также постарались не услышать… А ведь преступление и насилие так и не смогли привести к благой цели – как бы их впоследствии ни оправдывали и ни превозносили. И мы, к сожалению, оказались потерпевшими от подобной государственной политики, когда на первый план ставилась политическая целесообразность, а нравственные нормы просто не брались в расчет…
    Россия сегодня стоит на перепутье. Выбор пути зависит от самосознания народа, от того, какие идеалы он изберет, во что поверит, что почитает за добродетель и подвиг, а что – за смертный грех... Уразуметь в конце концов, «что такое хорошо и что такое плохо», нам в разные времена помогала наша великая русская литература.
    Но обратите внимание, что читают сегодня наши соотечественники в автобусах, электричках, метро? Не Пушкина и не Достоевского, а ту, как бы Федор Михайлович выразился, «дешевку», на страницах которой «крутые ребята», не раздумывая, проливают литры «свеженькой кровушки», где смакуется «неслыханный, подленький разврат», а «человек обращен в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь»…

Назад

Другие статьи этого раздела

List Banner Exchange

НАШ АДРЕС:

redstar@mail.cnt.ru

 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker