В № 59 нашего «Фан-клуба» был опубликован рассказ писателя Евгения Пеньковского «Шкатулка с миллионом» о выдающихся советских тяжелоатлетах-олимпийцах. Недавно Е. Пеньковский принес в редакцию еще одну историю из цикла своих «Воспоминаний о самых сильных в мире».
В Москву полковник Жаботинский приехал, получив назначение на должность старшего офицера Спорткомитета Минобороны, когда под лучами весеннего солнца таял последний снег.
Но в заботах и делах время пролетело быстро. Сослуживцы часто подначивали: мол, где он возьмет полковничью папаху 72-го размера - вновь приближается зима. Жаботинский, делая серьезный вид, отвечал:
- Не беспокойтесь! Там же, где ботинки 48-го и костюм 68-го размеров!
Сослуживцы смеялись, и ситуация действительно приближалась курьезная, тем более, если наперед знаешь, что на интендантских складах подобных размеров не сыскать.
Обратился полковник в военное ателье. Там ответили, что они могут сшить папаху, если будут предоставлены лекала требуемого размера. А где такие лекала достать, коль их в природе не существует?
Благодаря спортивной судьбе я был хорошо знаком и дружен с великим атлетом. Узнав, что есть в Москве уникальный мастер-скорняк, сообщил своему другу его адрес в районе станции Моссельмаша на улице Ивана Сусанина. Об этом мастере-скорняке мне рассказал старый закройщик из ателье, что на Комсомольском проспекте. Правда, при этом добавил: «Если Козловицер жив, то проблему решите. Ему должно быть сейчас где-то далеко за 90 лет. Ну а на нет и суда нет!»
Поколесив изрядно на такси, нашли дом и квартиру. Позвонили. Наконец-то дверь открылась, и мы увидели старого человека. На вид ему было все сто лет, а на самом деле только 95.
«Повезло!» - подумали мы, здороваясь с почтенным мастером. Престарелый хозяин, увидев военных, стал доверителен. Пристально поглядел на нас снизу вверх и, указывая рукой на Жаботинского, уверенно произнес:
- Вы - Жаботинский, и, конечно, что-то хотите от меня по большому счету, не так ли?
Жаботинский утвердительно кивнул.
- Тогда выкладывайте, зачем пришли!
Жаботинский объяснил, что ему нужны лекала или, что еще лучше, пошить папаху.
Мастер благоговейно воскликнул:
- Дорогой Леонид! У матросов нет вопросов, у матросов нет проблем! Я таки сделаю тебе не только лекала, но могу сшить и папаху, если ты, конечно, имеешь каракулевые шкурки (такие имелись). Последнюю папаху лет тридцать назад я пошил маршалу Якубовскому, и он мне сказал, что такой красивой папахи у него никогда не было. Запомните, Леня! Чтобы сшить папаху на нестандартную голову, надо иметь очень много фантазии.
Кряхтя по-стариковски, не давая нам что-либо сказать, мастер-скорняк продолжал: «Скажи, Леонид, какая у тебя перспектива стать генералом?»
Жаботинский ответил, что на все воля божья и время покажет.
Мне было интересно слушать монологи старого мастера, который к тому же оказался поклонником и большим знатоком тяжелой атлетики.
Замолчав, Моисей Соломонович Козловицер взял ленточный метр, взобрался на табурет и ловко накинул петлю на голову новоиспеченного полковника Жаботинского. Большая, с вихрастым чубом голова самого сильного в мире тяжеловеса по требованию мастера то приподнималась, то опускалась, упираясь массивным подбородком в широченную грудь. Завершив все манипуляции, видавший виды скорняк медленно спустился с табурета и возбужденно произнес:
- Это же надо! За свою жизнь мне доводилось многих обмерять. К моему сожалению, я ни разу не фиксировал размер головы даже 64, а здесь целых 72 сантиметра. Невероятный факт! Если применить метод экстраполяции, то у тебя, Леонид, должен быть соответственно самый тяжелый мозг. Так что и этот рекорд у тебя в кармане! Пока, если мне, конечно, память не изменяет, самый тяжелый мозг был зафиксирован у писателя Ивана Тургенева. Но у него голова была всего лишь 66-го размера.
На прощание мастер крепко пожал нам руки и пообещал как можно скорее выполнить заказ.
Через неделю Моисей Соломонович позвонил мне и доложил, что каракулевых шкурок хватило и надо приехать за готовым изделием.
Мы с Жаботинским взяли все, что положено по такому случаю, и вновь появились в знакомой квартире. Хозяин широко распахнул дверь, и мы увидели папаху, стоявшую на столе посередине комнаты во всем своем великолепии.
Затем мастер, взяв ее в руки, доложил:
- Товарищ полковник! Получите, пожалуйста, папаху - предмет гордости офицера.
Взяв в руки долгожданное изделие, Жаботинский остался работой весьма доволен. Но мастер убедил его надеть папаху еще раз и сдвинуть ее на бок по-казацки. Потом попросил надвинуть папаху на уши, подойти к зеркалу и закрыть глаза.
Жаботинский выполнил эти просьбы.
Открыв глаза, увидел, как из зеркала, вставленного в дорогостоящую багетную раму, на него смотрел Тарас Бульба в огромной папахе, но только без усов.
Уходя, удовлетворенный полковник как бы невзначай положил на стол за труды сторублевую купюру (тогда это были большие деньги). Но Моисей Соломонович заметил и, нахмурившись, сказал:
- Леонид! Великой радостью для меня было то, что ты пришел с просьбой к старому мастеру, которого давно уже все забыли. Этим ты продлил мою жизнь. Теперь я точно знаю, что проживу 100 лет. За все это я тебе очень благодарен. Твое доверие для меня дороже денег и золота.
 
|
