13 марта 2001 года
Армия и культура
|
|
|
|
13 марта 2001 года |
Армия и культура |
Прислонюсь к молоденькой осинке, Опаленной на семи ветрах. — Господи! — воскликну по старинке Вместо патетического: — Ах! Медленно пересчитаю листья, Что тем крепче, чем ветрило злей, И замечу в пасмурности мглистой Наших добрых русских журавлей. Вот они летят упругим клином, Стряхивая с крыльев синеву, Перышки роняя на равнину В рано побуревшую траву. Я смотрю, видать, они озябли, И еще я чувствую в тиши, Как уходит медленно, по капле Солнечное лето из души. Неужели как-нибудь иссякну, Не прижмусь тугой щекой к стволу, Без меня клиноподобным знаком Журавли расчертят неба мглу? Что ж, такое все-таки случится, И грустить об этом есть резон: Медленно уходят, словно птицы, Стаи лет за белый горизонт... Прислонюсь к молоденькой осинке, Опаленной на семи ветрах. —Господи!— воскликну по старинке Вместо патетического: — Ах! * * * К плечам погоны приросли. Ничуть я краски не сгущаю, Их, будто крылья журавли, Всегда я, верьте, ощущаю. Ученья. Стрельбы. Полигон. Блиндаж, как раньше, в три наката. На прозелень моих погон Стекает золото заката. Как будто лось, трубит ревун, Свистят в ушах, как пули, ветры, И в солнечную синеву Встают надежные ракеты. Купаясь в розовых лучах, Березы вдаль бегут босые. Погоны на моих плечах — Твое доверие, Россия! * * * Вскормлен землей, вспоен степным колодцем, На полуденных прокален ветрах... Ну кем я был? Простым крестьянским хлопцем, Когда вставал под твой крылатый стяг. Ты все дала мне: И шинель по росту, И клятвы сердца незабвенный миг, И право приобщиться к алым звездам, И долг священный— быть достойным их. Будя во мне негромкие таланты, Вполне на совесть, вовсе не за страх Меня учили зычные сержанты Держать равненье и чеканить шаг. И — что таить греха! — порой усталость Сбивала с ног, швыряя в бездну сна, Но, чтобы служба медом не казалась, Командовал: «В атаку!» старшина. И я летел, перегоняя ветры, Условного противника круша, И силой обрастали километры, И наполнялась мужеством душа. О Армия! В годину лихолетья, Когда гулял свинцовый суховей, Две матери я знал, ты стала третьей Прославленною матерью моей! * * * Скажи, ты не забыла городок, Что от больших был городов далек, Где в феврале — сугробы до небес, А в сентябре грибами пахнет лес? Ты помнишь нашу «келью» на двоих: Диван-кровать, Два стула, Стопку книг, В солдатском клубе в месяц раз кино И стук посыльных по ночам в окно? Я у ракет по месяцу порой, Ты в местной сельской школе медсестрой. А помнишь нашу «доменную печь»? На ней ни лечь, ни пироги испечь. А тополь наш? Каким теперь он стал? Давно до крыши, видимо, достал. А как живет та старая сосна, Где по утрам, румяная со сна, Прижав к груди неброские цветы, Меня с дежурства поджидала ты? И пусть сегодня в городе большом С тобою мы уж столько лет живем, Те боевые молодые дни, Как первую любовь свою, храни! * * * Поют дрозды, и мне светло Брести меж звонкими березами. Покуда солнце не взошло, Любуюсь радужными росами. У речки трогаю лозу, Рябину в роще рву червонную, И душу в белый свет несу, В красу родной земли влюбленную. Стою на золотом ветру, До глубины души взволнованный. Вот так я, видно, и умру, Навек Россией очарованный.  
|
|
|
Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени |
