«Время, в которое мы живем, можно назвать эпохой без героев. Утрата идеалов, чрезмерный прагматизм молодого поколения, разрыв духовной преемственности и, как следствие, – потеря чувства Родины и того, что принято называть национальной самоидентификацией, – таковы симптомы болезни современного российского общества». Эта цитата взята из аннотации музыкального спектакля «Марсово поле», недавно поставленного в Центре традиционной культуры «Согласие» Российского фонда культуры режиссером-постановщиком Е. Гранитовой, под руководством А. Голубева (продюсер А. Гундоров). В спектакле принимают участие Ансамбль этнической музыки «ВЕТКА.ru» и во многих ролях актеры С. Гражданкин, В. Калганова, С. Степин, В. Флиер, А. Эстрина.
     Известно, что история России – это история войн. Но не тех, религиозных, замешенных на фанатизме, что долгое время сотрясали Западную Европу; не тех, направленных на уничтожение племен и народов, что некогда прокатились по Американскому континенту; и не тех, что имели целью своей порабощение и колонизацию Африки… Войны, которые вел русский народ, велись во имя национального самосохранения, были направлены на защиту от жадных и агрессивных соседей, возвращения утраченных земель, на помощь тем, кто просился «под руку» могущественного русского царя.
     Можно ли рассказать обо всем этом за два часа сценического времени? Можно, если обратиться к песенному жанру, вобравшему в себя, осмыслившему и отразившему многовековую историю нашего народа.

     Звучат на сцене, как бы сплетаясь, переходя друг в друга и продолжая одно другое, самые разные песни и стихи, постепенно, словно бы из глубины времен, поднимаясь к нашему времени. «Черный ворон» продолжается «Словом о полку Игореве», за рекрутской песней «Не кукуй в саду кукушечка» следует песня терских казаков, звучат строки лермонтовского «Бородино», а после – песня «Варяг», только не та, известная, бравурная, а другая: «Плещут холодные волны…». А затем единая песня как бы разрывается на две половины – один мотив, близкие по звучанию слова, но разные смысл и содержание, диаметрально противоположная направленность. Когда одни поют «Смело мы в бой пойдем за власть Советов», другие – «Мы смело в бой пойдем за Русь святую».
     Впрочем, пересказывать «песенный спектакль» – занятие, представляющееся нелепым. Поэтому можно было бы это дело и закончить, назвав еще две-три песни, если бы не прошла через все действие «Марсова поля», нарастая и усиливаясь, одна тема, которая постепенно становится доминирующей: тема Кавказа, долголетней Кавказской войны…
     Возникла она как-то случайно и неожиданно: шли два солдата, остановились на привал, стали деревенским девкам небылицы о разных горских народах рассказывать: про тавлинцев, которые «камни замест хлеба едят», про мумров, что «двойнешки маленькие, рука с рукой держатся»… Девки слушают, всему веря, удивляются. Но как заговорили солдаты про вековечные снега Казбека – на смех их подняли. Мол, врете, быть такого не может!
     Читатель уже признал эпизод из «Рубки леса» Л.Н. Толстого. Были потом, разновременно, органично вплетаясь в общую ткань действия, грузинская молитва, лермонтовский «Валерик» и еще один литературный фрагмент, автора которого, честно скажу, не узнал, но полностью с ним согласен. Текст этот говорит об извечной любви русского человека к Кавказу и людям Кавказа.
     Думаю, человек не любит Кавказ, только если он там не бывал, не встречался с настоящими кавказцами и вообще ничего о Кавказе не знает. Недаром еще в XIX веке писал автор многотомной «Истории Кавказской войны» генерал-лейтенант Василий Потто: «Кавказ! Какое русское сердце не отзовется на это имя, связанное кровной связью и с исторической, и с умственной жизнью нашей родины, говорящее о неизмеримых жертвах ее и в то же время о поэтических вдохновениях... Много ли есть русских семей, на которых Кавказ в долговременных войнах его не отразился бы невозвратной утратой, и кто же вспомнит об этой утрате иначе, чем с гордым сознанием исполненного долга перед великой отчизной, высылавшей своих сынов на горный рубеж Азии не на истребительское дело войны, а на вечное умиротворение края, с незапамятных времен бывшего ареной грозных столкновений народов».
     Кстати, о результате этого вечного, как в ту пору казалось всем здравомыслящим людям, умиротворения прекрасно написал М.Ю. Лермонтов в поэме «Мцыри»:
     И Божья благодать сошла
     На Грузию! Она цвела
     С тех пор в тени своих садов,
     Не опасаяся врагов,
     За гранью дружеских штыков.
     …Тема Кавказской войны нашла отражение и в совершенно ином премьерном спектакле, идущем сейчас на сцене Московского Художественного академического театра им. М. Горького – «Горячее сердце» по пьесе А.Н. Островского, в сценической редакции и постановке В. Беляковича. Герои этого спектакля представляются как бы ожившими «дымковскими» глиняными игрушками (сценография, опять-таки, народного артиста России Беляковича), и это сразу определяет гротескную манеру очень динамичного и остроумного действа, разворачивающегося на фоне минимума декораций, что, кстати, нестандартно для МХАТа – особенно в решении им классических произведений. Этот динамизм, а также большое количество музыки и песен (музыкальное оформление А.Н. Лопухова), позволяет провести параллели между разными по жанру «Горячим сердцем» и «Марсовым полем»…
     Действие спектакля происходит достаточно далеко от Кавказских гор - все в том же уездном городе Калинове, где потом Островский развернул действие своей хрестоматийной «Грозы». Но на Кавказе, во-первых, воевал и, очевидно, выслужился городничий Серапион Мардарьич Градобоев (заслуженный артист России В. Ровинский), а во-вторых, на Кавказ, как помнят любители театра, должны были отправить солдатом Васю Шустрого (М. Дахненко). И если он этого очень не хочет, то Параша, его возлюбленная, напротив, очень того желает. Желает даже вопреки тому, что ей впереди уготована незавидная участь солдатской жены, «солдатки»...
     «Как тебя обучат всему и станут переводить из некрутов в полк, в настоящие солдаты, ты и просись у самого главного… чтоб тебя на Кавказ и прямо чтоб сейчас на сражение! – говорит суженому девушка. – Коль Бог тебе поможет, произведут тебя за твою храбрость офицером…»

     В императорской России, что бы ни говорили последующие историки, дворянство не было замкнутой кастой, и путь к вершинам государственной власти был открыт для самых умных, смелых, настойчивых, вне зависимости от их сословной принадлежности. Кавказ был именно такими «воротами», открывавшими широкую дорогу. Недаром сюда просились разжалованные за различные провинности офицеры – в том числе лишенные чинов и дворянства декабристы. Но обретали здесь офицерские, а то и генеральские эполеты и лучшие из простых солдат.
     У Валентина Пикуля есть блистательная миниатюра «Воин, метеору подобный» - рассказ о судьбе Петра Котляревского, сына бедного сельского священника, который в 1796 году, 14 лет от роду, стал солдатом, воевал на Кавказе, к 30 годам получил чин генерал-майора, а в 1826 году был произведен в генералы от инфантерии. И все не за «паркетную службу», а за боевые отличия. Подобный пример не был единичным… Кавказ положил основу многим славным родам российского дворянства и принес неоценимую пользу нашей армии.
     «Пятидесятилетняя Кавказская война – школа, подобная Северной войне и суворовским походам, была благодеянием для русской армии, – писал А.А. Керсновский. – Горсть русских офицеров и русских солдат, не стесняемая тлетворным рационализмом доморощенной пруссачины, показала здесь, на что способен русский офицер, что может сделать русский солдат…»
     В России эпохи Александра Николаевича Островского это знали, и потому, как известно, в «Горячем сердце» отказ Васи Шустрого от солдатской службы и соответственно от возможности отличиться и выслужиться привел к тому, что Параша его бросила. Кстати, ситуация, очень похожая на ту, что была недавно еще в советских деревнях, – если парень в армии не служил, девушки его сторонились...
     Вспоминается еще один тезис недавнего времени: что армия являлась школой дисциплины, мужества и т.д. - дословно уже и не помню. Так, между прочим, Русская армия – что бы опять-таки ни придумывали в последующие времена, – во всех отношениях являлась именно такой школой. Вот, почему Васю Шустрого хотели в солдаты отдать? Да потому, что пало на него подозрение в воровстве…
     Генерал от инфантерии граф Александр Ланжерон, французский эмигрант на русской службе, писал: «Когда полковой командир получает человека маленького роста, некрасивого и слабосильного, то он может надеяться, что это честный человек; но если он получает красивого, высокого и сильного человека, то это, наверное, негодяй».
     Пусть не смутят наших «квасных патриотов» эти слова – в Русскую армию путем рекрутского набора действительно собирали в основном разный народ. Иначе и быть не могло – какой же барин отдаст в солдаты «справного мужика»? Помещики-крепостники старались при помощи армии избавляться от лентяев, смутьянов-вольнодумцев. И хотя они и не говорили при этом известное «армия из тебя человека сделает», но, очевидно, на то надеялись.

     Действительно, армия делала из мужиков суворовских «чудо-богатырей», героев Бородина, защитников Севастополя, доблестных кавказских бойцов... То есть тех людей, которые дерзко шли в атаку на многократно превосходящего противника, до последнего отстаивали порученную позицию и геройски умирали, отдавая свою жизнь во имя спасения товарищей, знамени, командира… Это какая ж была создана в армии система воспитательной работы! К сожалению, впоследствии эту систему «предали анафеме» вместе со всем прочим драгоценнейшим опытом Русской армии. А в результате принято считать, что вся «работа с людьми» сводилась тогда к телесным наказаниям: «девятерых забей – десятого выучи».
     …Великая все-таки вещь – театр. Смотришь комедию Островского, а в мыслях – проблемы воспитательной работы. И никакого в том нет противоречия, нет никакой случайности…
     Впрочем, о военно-патриотическом воспитании заставляет задуматься и «Марсово поле». Последний раздел спектакля, перед «Эпилогом», где вновь следует неизбежное возвращение на Кавказ, назван «Афганским походом». Авторам спектакля удалось здесь провести параллельно «две жизни» – ту, которой жил «Ограниченный контингент», и ту, которой существовала страна. Звучат песни, написанные «афганцами»... Офицер крутит транзистор, чтобы узнать, о чем в это время поют любимые народом барды, – они поют о трудной жизни альпинистов, которые отважно идут в горы. Идут, естественно, без автоматов и не затем, чтобы преградить дорогу какой-нибудь банде... А потом все занятые в спектакле артисты дружно и весело исполняют попурри на тему песен Владимира Шаинского «Не плачь девчонка!», «Идет солдат по городу», «Через две зимы» – тех песен, из которых в 1980-е годы складывался имидж армии, ведущей войну в Афганистане.
     Может быть, если бы в те времена не пытались «прятать» войну и не лепили столь старательно благостный портрет российского воинства, все в стране получилось бы несколько по-иному? И не было бы возвращения Русской армии на Кавказ в качестве освободителя и борца с возродившимся терроризмом? Впрочем, и терроризм бы не возродился, если бы не забыли в России полувековую Кавказскую войну.