Впервые мне довелось повстречаться с Героем Советского Союза генералом армии Георгием Ивановичем Хетагуровым в начале шестидесятых годов. Шли тактические учения, и командующий войсками Северной группы войск прибыл в нашу 20-ю танковую дивизию.
     Об этих учениях я рассказал Георгию Ивановичу, когда встретились с ним в Москве, где он пребывал уже в «райской группе»:
     - Выходит, мы с тобой как бы однополчане?! – лукаво подмигнул генерал Хетагуров. – Так какими конкретно боями в Польше интересуешься?
     - Где вашей дивизии пришлось особенно трудно?
     - На войне легко не бывает... Если же отмечать самые жестокие бои, то следует остановиться на борьбе за город Познань.
     82-я гвардейская дивизия, которой я командовал, с ходу овладела городом Лодзь и, продолжая преследовать противника, подошла к дальним подступам Познани. Гитлеровцы превратили этот город в крепость...
     Генерал армии пригласил меня к схеме и стал подробно характеризовать систему гитлеровской обороны Познани. Особое внимание он обратил на цитадель, расположенную в северной части города. Она была окружена рвом шириной в 20 метров, а глубиной 8 метров. За ее стенами укрывался гарнизон - 3 тыс. солдат и офицеров противника. Гитлеровцы имели на вооружении сверхмощные артиллерийские орудия, минометы, крупнокалиберные пулеметы...
     - Орешек оказался крепким, - заметил Георгий Иванович. – Чтобы раскусить его, потребовалась большая подготовка.
     Утром 18 февраля 1945 года тишину разорвал грохот сотен орудий и минометов.
     Противник оказался не в силах остановить наступательный порыв гвардейцев. Штурмовая группа старшего лейтенанта М. Иванова первой преодолела ров, стала штурмовать крепостной вал. Путь атакующим преградил дот, но лейтенант Белецкий бросился к пулемету и грудью закрыл амбразуру.
     Подвиг офицера воодушевил воинов, которые лавиной кинулись к крепостному валу. Под неистовым огнем противника саперы сумели навести мост, по которому пошла артиллерия. Вновь отличилась штурмовая группа старшего лейтенанта М. Иванова. Его гвардейцы проникли в первый редут цитадели, уничтожив при этом более 160 гитлеровцев, с ходу ворвались в каземат, пленив более 30 фашистов…
     - Очень пригодилось воинам умение владеть трофейным оружием. Так, лейтенант Гордиенко за два часа боя уничтожил фаустпатронами три огневые точки противника и более 30 гитлеровцев, лейтенант Черенцов и старший сержант Овчинников захватили склад с боеприпасами, расстреляли по врагу 110 фаустпатронов и уничтожили несколько его огневых точек и более 200 фашистов… Используя трофейное оружие, рота старшего лейтенанта Иванова за день боя уничтожила 5 опорных пунктов противника, штаб вражеского батальона, захватила 3 орудия, 12 пулеметов и около 100 пленных...
     Штурм крепостных сооружений продолжался пять дней и пять ночей беспрерывно, рано утром 23 февраля старший лейтенант Михаил Иванов с десятью бойцами водрузил над главным зданием крепости красное знамя. Гитлеровцы попытались сбросить алый стяг с крыши, но группа Иванова не подпустила врагов к нему. Гвардейцы уничтожили 30 фашистов и более 100 взяли в плен.
     В семь часов утра того же дня фашистский генерал Гоннель послал к нашему командованию парламентеров и согласился безоговорочно капитулировать.
     Все бойцы и командиры дивизии были награждены орденами и медалями, а девятерых гвардейцев представили к званию Героя Советского Союза.
     - В их числе значилась и ваша фамилия?
     - Было такое, - улыбнулся Георгий Иванович. Так что ежегодно 23 февраля я поднимаю сразу два бокала.
     В то время генерал армии Хетагуров работал над своими мемуарами. Приобщал к ним и меня, причем довольно странным образом. Расстелет, бывало, на столе свою фронтовую карту, введет в тактическую обстановку и скажет: «Я - комдив Хетагуров, а вы – генерал Шмидт. Ваши действия, Шмидт?»
     Конечно, я в свое время изучал тактику и военное искусство, но принять решение за немецкого командира дивизии или вражеского комкора затруднялся, так что комдив Хетагуров всегда выходил победителем.
     Об этом я рассказал однажды генералу армии Афанасию Павлантьевичу Белобородову, который с Хетагуровым вместе воевал с японцами в 1945-м, дружил с ним. Белобородов хитро улыбнулся:
     - Что у вас теперь на очереди?
     - Лодзь «взяли», Познань тоже. Теперь, видно, будем «штурмовать» Берлин.
     - До него еще далеко. Нет, наверное, крепость Кюстрин.
     И генерал армии Белобородов изложил два варианта собственных действий, посоветовав мне использовать их в случае, если комдив Хетагуров объявит меня генерал-лейтенантом войск СС Рейнфартом.
     Я хорошенько выучил варианты и «преподнес» их Хетагурову. Он внимательно выслушал меня, а потом неожиданно спросил:
     - Вы что закончили?
     - Факультет военной журналистики…
     - Странно. Вам надо поступить на заочное отделение академии им. Фрунзе! У вас есть полководческие задатки.
     Я чуть не рассмеялся. Между прочим, прощаясь с Белобородовым, я задал ему два вопроса на засыпку: «Почему Хетагурова друзья-военачальники между собой называют Хоттабычем и почему его, временно оставшегося за командарма, неожиданно перевели в комдивы?
     Афанасий Павлантьевич ответил только на первый вопрос. Мол, лицом и походкой напоминает сказочного героя. А по поводу движения по службе «резко вниз» посоветовал спросить у самого Хетагурова. Я посчитал, что обстановка располагала, и полюбопытствовал:
     - Георгий Иванович, с началом войны вы были артиллеристом, потом начальником штаба армии. В марте - августе 1943-го временно командовали 3-й гвардейской армией, с января по май 1944-го были начальником штаба 1-й гвардейской армии и заслужили орден Кутузова I степени. А потом вдруг стали командиром 82-й дивизии? В некоторых справочниках написано: «… по личной просьбе».
     - По личной просьбе, значит, - повторил Хетагуров. – Теперь минуло тридцать лет. Видимо, настало время рассказать...
     После трагической гибели генерала армии Николая Федоровича Ватутина в командование войсками 1-го Украинского фронта вступил маршал Георгий Константинович Жуков. В один далеко не прекрасный день, когда боевая обстановка накалилась до предела, Жуков, не отличавшийся вежливостью, покрыл меня... В ответ у горца-осетина заиграла кровь предков, и я ответил тем же. В результате обмена «любезностями» поехал в Генштаб за новым назначением. Надеялся, что получу корпус, но меня определили в комдивы.
     82-я гвардейская входила в
     8-ю гвардейскую армию, которой командовал генерал-полковник Василий Иванович Чуйков. Мы давно знали друг друга, и мое поведение он одобрил. Он и в дальнейшем всегда поддерживал меня.
     Но ведь в победном 1945-м я снова попал под начало маршала Жукова - командующего 1-м Белорусским фронтом.
     В ходе Берлинской операции генерала Хетагурова назначили командиром 29-го гвардейского стрелкового корпуса, который действовал на главном направлении и блестяще решил все поставленные задачи. Его корпус был удостоен ордена Красного Знамени. Этот же орден получили все три его дивизии. Естественно, встал вопрос и о награждении комкора.
     - Генерал-полковник Чуйков, - рассказывал Георгий Иванович, - представил меня ко второй Золотой Звезде. Однако маршал Жуков на наградном листе написал: «Достоин награждения орденом Суворова I степени».
     - Но по статусу орденом Суворова I степени награждаются…
     - Генералы армейского и фронтового звена.
     - Почему же вас, генерал-лейтенанта…
     - Генерал-майора.
     - Вам в лучшем случае надлежало получить орден Суворова II степени.
     - Видимо Георгий Константинович признал, что был не прав, - улыбнулся генерал армии Хетагуров.
     - Закончив дело на Западе, вы поехали на войну с самураями. Кое-кто утверждает, что победа в войне с Японией нам досталась легко.
     - Быстрый разгром Квантунской армии состоялся исключительно благодаря выдающемуся полководческому искусству Маршалов Советского Союза Василевского, Малиновского, Мерецкова, генералов Пуркаева, Иванова, Захарова и других. У наших войск был богатый боевой опыт, приобретенный в войне с гитлеровской Германией. Квантунская армия представляла собой «крепкий орешек»: три фронта, 4-я Отдельная армия, 2-я и 5-я авиационные армии и Сунгарайская военно-речная флотилия. В сухопутных войсках суммарно насчитывались 31 дивизия, 9 пехотных и 2 танковые бригады. Кроме того, под контролем японского командования находились армия марионеточного государства Маньчжоу-Го и армия Внутренней Монголии.
     - Вы получили под командование корпус?
     - Да. Присвоили звание генерал-лейтенанта и сначала дали 87-й стрелковый, который находился в резерве командующего фронтом, а потом – 59-й стрелковый корпус, действовавший в составе 1-й Краснознаменной армии генерала Белобородова. Мы с ним давно знали друг друга. Вместе воевали еще на КВЖД, потом защищали Москву. Так вот, в 59-й стрелковый корпус я прибыл в самый разгар боев за Муданьцзян.
     За десять дней корпус прошел с боями по труднейшей горно-таежной местности до 400 километров, уничтожил около 2 тыс. вражеских солдат и офицеров, немалое количество боевой техники и вооружения, пленил свыше 36 тыс. японцев. Мы захватили также большое количество складов с вооружением, боеприпасами, горючим и продовольствием.
     * * *
     …В один из выходных дней лета теперь уже далекого 1975 года я позвонил в Красногорский госпиталь генералу армии Хетагурову и обратился с просьбой принять меня.
     - Хотите проведать больного или какой-то служебный вопрос? – спросил Георгий Иванович. – Это во-первых, а во-вторых, сколько мы с тобой знакомы?
     - Знакомы мы лет пятнадцать уже...
     - Тогда приезжай. У меня к тебе тоже есть вопросы по литературной части. К тому же ты когда-то будешь писать свои мемуары и непременно укажешь: «Знал я одного генерала армии по прозвищу Хоттабыч...»
     И вот мы сидим в палате-люкс друг против друга. Георгий Иванович тогда заканчивал писать свои мемуары.
     «Сейчас достанем фронтовую карту», - каруселью проносились мои мысли, и снова: «Ваши действия, генерал Гоннер?!» А еще хуже: «Назовите кого-то из самурайских полководцев…» Но вдруг дверь отворилась, и в палату вошла жена Хетагурова – Валентина Семеновна.
     - Моя супруга, - представил пожилую, но очень обаятельную даму Георгий Иванович. – Познакомился с ней майором, и вот уже прожили вместе более сорока лет, троих детей имеем.
     - Стройный, красивый был джигит, - включилась в разговор Валентина Семеновна, - мастерски танцевал лезгинку. А как он умел гарцевать на коне!..
     - Я и сейчас могу еще кое-что…
     - Нет, не вернуть золотые тридцатые предвоенные годы. От имени жен красных командиров я обратилась тогда к молодым энтузиасткам страны: «Девушки, приезжайте на Дальний Восток!» Осваивать «медвежьи углы» отважились свыше 100 тыс. добровольцев.
     - И все они стали называть себя «хетагуровками»? – полюбопытствовал я.
     - С самого начала мне не нравился данный штамп, выдуманный кем-то из журналистов. Ведь суть была не в этом, а в пафосе и оптимизме молодых девчат, которые искренне верили в свои идеалы, умели работать, как говорится, до седьмого пота, мечтали о своем светлом будущем…
     Никогда не забыть мне, какими влюбленными глазами смотрел Георгий Иванович на свою верную боевую подругу, с именем которой связана целая эпоха в жизни нашей страны.
     Недавно я позвонил на квартиру Хетагуровых. К телефону подошла старшая дочь Юлия.
     - Все мы, трое детей – я, Борис и Наташа - живы, здоровы, подросли уже и внуки. Папа умер 3 сентября 1975-го, мама скончалась в 1992 году. Готовимся отметить 100-летие со дня рождения папы. (Георгий Иванович Хетагуров родился 25 апреля
     1903 г. - Ред.). Нам звонили из Алагирского района Северной Осетии, приглашали приехать, чтобы торжественно отметить славный юбилей Героя Советского Союза генерала армии Георгия Ивановича Хетагурова…
     Военачальника помнят. А коли помнят, значит, человек живет!