АНТИЗАПАДНЫМИ и прогерманскими устремлениями Тухачевского были продиктованы и его контакты с представителями вермахта, видимо, далеко не всегда санкционированные Ворошиловым и Сталиным. Так что факт ознакомления немецкого генералитета с оперативным планом РККА, о чем Сталин говорил в своем сумбурном выступлении на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 2 июня 1937 года, скорее можно трактовать не как проявление шпионской деятельности Тухачевского, а как его стремление согласовать усилия двух армий в случае войны с Польшей или Францией.
     Надо учитывать, что и немецкие генералы знакомили Тухачевского со своими оперативными планами, что в свою очередь позволяло ему лучше других советских военачальников разбираться в возможностях вооруженных сил Германии. Это, как мы уже говорили, подтвердилось и на командно-штабной игре в наркомате обороны в 1936 году…
     Из тюрьмы Тухачевский направил Сталину письмо, вторая часть которого была озаглавлена «План поражения». Судя по всему, этот документ был подготовлен маршалом самостоятельно, без участия следователей НКВД. Письмо, на удивление, выдержано в спокойном тоне, оно содержит многочисленные фактологические данные, и к нему были даже приложены карты. Фактически показания Тухачевского – это завещание военачальника, в котором изложены его соображения относительно возможных направлений боевых действий немецкой армии против РККА и стратегических операций на первых этапах грядущей войны. Хотя до конца непонятно, как Тухачевский предполагал возможность войны между Германией и СССР, разделенных территорией суверенной Польши. И хотя к 1937 году Польша начинала все более тяготеть к военному сотрудничеству с Францией, но, видимо, Михаил Николаевич все же полагал, что Польша выступит против СССР в союзе с Германией.
     На позицию Сталина письмо Тухачевского никак не повлияло. 5 июня вместе с Молотовым, Кагановичем и Ежовым он отобрал из большой группы арестованных военачальников восемь человек, которым было суждено войти в историю как участникам «военно-троцкистского заговора». Из русских там почему-то оказался один Тухачевский, хотя было арестовано немало командиров славянской национальности.
     ВЫШЕ УЖЕ отмечалось, что весной 1937-го с психикой Сталина определенно что-то происходило, и, возможно, дело не только в болезни его матери. Интересную версию странностей поведения советского лидера выдвинул недавно в Интернете некий автор, скрывающийся под псевдонимом Алекс Норк. Он утверждает, что в марте 1936 года в Москву по дипломатическому паспорту в порядке очередной ротации работников посольства Германии прибыл «странный маленький человек в закрывавших половину лица очках» («наружка» занесла в отчет его описание: «человек японского или монголоидного типа»). С территории посольства он ни разу не выходил вплоть до начала войны.
     Той же весной 1936-го германское посольство в Москве получило большие грузы. Советскому наркомату иностранных дел объяснили, что ввозятся различные книги, предназначенные для проживающих в СССР этнических немцев, чтобы их дети не забывали язык предков. Спустя пять лет – всего за два дня до начала войны - германские дипломаты срочно вывезли в Берлин несколько контейнеров с близкими весовыми параметрами. Уже после 22 июня при осмотре посольства были найдены непонятного назначения металлические каркасы - то есть немцы успели вывезти начинку каких-то технических устройств.
     Куда сгинул «человек японского или монголоидного типа» (как стали догадываться только в 70-х - тибетец), до сих пор неизвестно. Предполагается, что он был исключительно одаренным экстрасенсом, использованным немецкой спецслужбой для попыток управления сознанием подозрительного Сталина и внушения ему выгодных Берлину мыслей. Специальная аппаратура, скрытно доставленная в Москву, усиливала этот «волновой энергетический поток».
     Версия выглядит фантастически. Но известно, что в ближайшем окружении Гитлера в качестве его советника в 30-40-е годы также был таинственный «лама в голубых перчатках», а в личной охране фюрера - «тибетские братья», переодетые в немецкую военную форму. Все они погибли в апреле 1945-го, предпочитая плену смерть. Известно также, что существовавшая в нацистской Германии организация СС - оплот режима Гитлера - по сути была сама тайным оккультным орденом, построенным по типу тибетского братства…
     ОБСТОЯТЕЛЬСТВА гибели Тухачевского не известны. Официально считается, что он расстрелян 12 июня 1937 года. Когда же маршал погиб на самом деле, вопрос. Заместитель начальника иностранного отдела НКВД Александр Шпигельгласс, рассказывая в октябре 1937 года в Испании своему коллеге А. Орлову о «деле Тухачевского», привел слова заместителя наркома внутренних дел М. Фриновского: «Весь советский строй висел на волоске. Действовать обычными методами мы не могли – сначала провести процесс, а затем казнь. В данном случае нам пришлось сначала расстрелять, а затем вынести приговор».
     Но не всех военачальников, проходивших по делу Тухачевского, ждал расстрел. Удивительно, но жизнь сохранили начальнику военно-химического управления Якову Фишману – тому самому, на полигоне у которого маршал Буденный нашел в 1937-м спрятанные винтовки и пулеметы (см. «КЗ», 26 мая с.г.).
     Якова Моисеевича Фишмана можно считать одной из самых загадочных и колоритных личностей в наркомате обороны. Он участвовал в революционном движении в рядах эсеров, в 1906 году его арестовали по обвинению в подготовке покушения на председателя одесского отделения Союза русского народа и сослали в Туруханский край. Из ссылки он бежал, оказался в Италии, окончил химический факультет Неаполитанского университета. После событий февраля 1917 года вернулся в Россию, как член Военно-революционного комитета участвовал в свержении Временного правительства, вошел в состав ЦК партии левых эсеров.
     В 1918 году он собственноручно изготовил бомбу, которой небезызвестный Яков Блюмкин убил в Москве посла Германии графа Мирбаха, дав сигнал к началу левоэсеровского мятежа. Но большевики почему-то простили Якова Моисеевича (как и Блюмкина) и даже в 1920 году приняли его в свою партию. С 1921 по 1925 год он работал по линии разведуправления РККА в Германии и Италии, затем возглавил военно-химическое управление наркомата обороны, стал доктором химических наук… Как «главный химик» РККА Фишман участвовал в налаживании военно-технического сотрудничества с рейхсвером веймарской Германии, был в курсе всех совместных проектов по созданию и производству боевых ОВ.
     5 июня 1937 года Фишмана арестовали, но только мае 1940-го его осудили на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, а в 1947 году освободили. Яков Моисеевич стал заведующим кафедрой химии Саратовского института механизации сельского хозяйства, но в 1949 году был вновь арестован и отправлен в ссылку в Норильск. Там, за Полярным кругом, Фишман трудился в должности заместителя начальника цеха на химическом заводе, а в 1955 году получил известие о своей реабилитации и присвоении воинского звания генерал-майор-инженер. О спрятанном стрелковом оружии уже никто не вспоминал.
     К Тухачевскому и другим военачальникам, проходившим по «военному делу», судьба была куда менее благосклонна…
     РАЗГРОМ «военно-троцкистского заговора» усилил кадровые перестановки в РККА. За 1937- 1939 годы из ее рядов было уволено по различным причинам, включая болезни, смерть, возраст, моральное разложение, около 37 тыс. офицеров. Из них по политическим мотивам – 29 тысяч. Многие из уволенных жаловались на незаслуженную отставку, и к 1 января 1941 года около 13 тысяч из них были возвращены в армию. Из оставшихся 16 тысяч красных командиров приблизительно половина была арестована (по разным оценкам, от 6 до 8 тысяч), а убиты 3-4 тысячи. По политическим мотивам уволили 10 процентов командиров полков, 26 процентов комдивов, 27 процентов комкоров. Так что про «обезглавливание» РККА можно говорить только с очень большим допуском...
     Конечно, из этих 3-4 тысяч расстрелянных командиров лишь несколько десятков могли быть в курсе каких-то замыслов Тухачевского – если, разумеется, таковые были. Подавляющее большинство из расстрелянных стали безвинными жертвами репрессивной машины, которую, по всей видимости, все сложнее становилось контролировать и самому Сталину. Начался лавинообразный процесс арестов и допросов, в ходе которых появлялись все новые «враги народа». В раздувании размаха «измены» был заинтересован в первую очередь Николай Иванович Ежов, что, как ему мнилось, поднимало его в глазах Сталина.
     В 1939 году арестованный следователь НКВД Радзивиловский показал, что замнаркома внутренних дел Фриновский потребовал от него «развернуть картину о большом и глубоком заговоре в Красной Армии... с раскрытием которого была бы ясна огромная роль и заслуга Ежова и Фриновского перед лицом ЦК». Другой бывший следователь НКВД – Суровницких в 1961 году признался, что в ходе допросов по делу о военном заговоре следователи подсказывали арестованным фамилии их «соучастников», чтобы закрепить «нужную Ежову солидность и серьезность заговора».
     Однако Николай Иванович явно перестарался, а его «недалекость» вызвала раздражение Сталина: вместо того чтобы целенаправленно выявлять и нейтрализовывать противников лидера партии, он начал бессистемные массовые аресты. В результате в тюрьмах и лагерях оказались десятки тысяч преданных государству людей, которые никогда не сомневались в правильности курса Сталина. И это - в стране, стоящей на пороге военных испытаний, остро нуждавшейся в специалистах с высшим образованием. «Главным преступлением Ежова, - говорил Молотов писателю Феликсу Чуеву, - было то, что он стал назначать большое количество врагов народа на области, а области - на районы. За это его и расстреляли».
     Несколько наивное объяснение, стремящееся обелить высшее руководство, - о разнарядках знали и Молотов, и Сталин, но вина Ежова бесспорна.
     Маховик машины репрессий сбавил обороты только после изгнания «опьяненного» властью Ежова из НКВД и основательной чистки органов госбезопасности, которую в 1939-1940 годах провел прагматик Лаврентий Берия. Тогда из тюрем и лагерей было освобождено немало командиров РККА. Разумеется, нарком НКВД действовал не по своей инициативе - вождю стало ясно, что Ежов и сотоварищи явно перестарались в искоренении «фронды».
     …НАДО ПРИЗНАТЬ, что многие герои гражданской войны показали себя в 1937-м не лучшим образом… В апреле-мае этого памятного года НКВД ежедневно представлял на санкцию наркому обороны Ворошилову и начальнику политуправления РККА Гамарнику списки командиров и политработников, подлежащих аресту. И Гамарник, как и Ворошилов, безропотно визировал сотни таких представлений, несомненно понимая, что обрекает этих людей на верную смерть.
     Если быть действительно объективными, то надо признать, что человеческих трагедий было бы, видимо, в те годы гораздо меньше, если бы не такое явление, как доносы. Сегодня об этом как-то не принято говорить, но это было. В архивах НКВД хранится значительное число омерзительных писем «сознательных граждан», доносивших на своих коллег по работе, соседей по дому и даже просто случайных знакомых. Кем-то при этом двигали карьеристские устремления, кем-то - зависть и подлость. Не надо утверждать, что это характерная черта советского образа жизни, ибо доносчиков хватало и на Руси - что при Иване Грозном, что при царе Петре Алексеевиче, но это та страшная теневая сторона человеческой природы, которую не может обуздать ни одна религия.
     Как это ни грустно, но многие из арестованных командиров и политработников стали жертвами доносов своих же сослуживцев и подчиненных, стремящихся сделать себе карьеру. После «дела Тухачевского» в армии и на флоте воцарилась атмосфера страха и неуверенности, командиры боялись проявлять инициативу, что пагубно сказалось в июне 1941-го.
     Начальник политуправления РККА Лев Мехлис рассказывал на ХVIII съезде партии (1939 год) трагикомический случай: «Уполномоченный особого отдела одного полка заявил комиссару, что он хочет забрать начальника клуба политрука Рыбникова. Комиссар Гашинский шепнул об этом партийной организации, и Рыбников был исключен низовой парторганизацией из партии. Вскоре выяснилось, что Рыбников неплохой большевик и что особисты хотели взять его... к себе на работу. Ошибка была исправлена...» Смешно, но страшно. Сколько таких гашинских коверкали судьбы честных офицеров. И сколько таких ошибок исправлено не было…
     К СОЖАЛЕНИЮ, нынешнее поколение вряд ли узнает всю правду о событиях 1937 года. Многие интересные документы остаются недоступными для исследователей. В частности, переданная в Москву дочерью бывшего военного и морского министра Временного правительства А.И. Гучкова информация о Тухачевском, материалы по генералу Скоблину, проливающие свет на контакты расстрелянного маршала с белой эмиграцией.
     Далеко не выяснена в «деле Тухачевского» и подлинная роль Троцкого. Вряд ли можно согласиться с мнением, что после высылки из СССР Лев Давидович «отошел от дел» и не жаждал мести. Судя по имеющимся свидетельствам, он не ограничивался литературным трудом и продолжал плести интриги против Сталина. Известно, в частности, что бывший председатель Реввоенсовета пытался вести секретную переписку со своими соратниками в Советском Союзе. Так, в 1929 году через уже упомянутого чекиста Якова Блюмкина Троцкий передал письмо Карлу Радеку. Но тот предпочел не искушать судьбу и передал нераспечатанный пакет в ОГПУ Яну Агранову. Впрочем, это только на несколько лет отсрочило арест «Крадека», как шутливо называли его товарищи по партии.
     Троцкий был в состоянии провоцировать мнительного Сталина на репрессии против военачальников, подбрасывая ему через западные спецслужбы и их двойных агентов дезинформацию об антиправительственных настроениях в РККА. Изгнанник мог и просто блефовать, набивая себе цену перед немцами утверждениями о своем влиянии на Тухачевского и других советских военачальников. К сожалению, неизвестно содержание контактов представителей нацистской Германии с Троцким и некоторыми другими опальными деятелями, не обнародованы и свидетельства оказания им финансовой помощи.
     На безбедную жизнь за границей и деятельность IV Интернационала Троцкому и его окружению требовались деньги, а получить их от немцев можно было только под планы развала Советского государства изнутри. Опыт подобной комбинации у противников династии Романовых в 1905 и 1917 годах уже был, о чем Троцкий был прекрасно осведомлен. Он ведь и сам вернулся из США в революционную Россию с чемоданом долларов, которые, думается, заокеанские банкиры предоставили ему не на мороженое. Но все это - «след Троцкого» - подчеркнем, только одна из многих версий подоплеки событий 1937-го…
     Загадка «дела Тухачевского» до сих пор не разгадана. Слишком много факторов - внутриполитических, зарубежных, личностных - сплелось в плотный клубок, и слишком влиятельные силы заинтересованы в том, чтобы это «дело» так и осталось одной из тайн ушедшего века. Поэтому пока что мы имеем налицо только версии, догадки, гипотезы.