Он поздоровался и уверенно вошел в комнату. Такой же, как все в батальоне – крепкий, коротко стриженый, с треугольником тельняшки в расстегнутом вороте. Вот только руки на стол положил осторожно и как-то не совсем естественно.
     - Андрей, все позади?
     Капитан Простокишин кивает, и чувствуется, что для него это очень важно – после Чечни и госпиталей, вновь быть здесь, в своем батальоне ВДВ, среди друзей, сослуживцев - в своей стихии.
     …Утром 13 июня 2000 года. Их группа, выполнив задание, возвращалась на базу. Идти оставалось по десантным меркам всего ничего – около двух часов. Но десантники торопились, так как в этом районе ожидалось интенсивное передвижение групп противника. Ночью в эфире между ними шел активный радиообмен.
     Непредвиденная задержка произошла, когда «головняк» напоролся на мины. Начальнику инженерной службы лейтенанту Простокишину передали приказ командира - снять минное поле.
     Что такое сапер на войне? Такой же, как все, солдат или офицер. Но в ряде случаев его профессия опасна вдвойне, когда приходится обезвреживать смертоносные «сюрпризы». Поэтому в «горячих точках» им особенно тяжело, на них ложится большая нагрузка и ответственность. Теперь твой выход, лейтенант!
     Мин около пятидесяти. Похоже, «духи» ставили их ночью. Как видно, тоже торопились, потому что хорошо замаскировать «гостинцы» не успели. Главное – их вовремя заметили. Так и есть - отечественные, противопехотные. Перекрывая всю ширину дороги, они были установлены с таким расчетом, чтобы хотя бы на одной произошел подрыв.
     За несколько месяцев войны Андрей уже не раз убеждался в том, что бандиты-подрывники подготовлены изощренно. Коварные мины-ловушки и изготовленные кустарным способом взрывные устройства зачастую настроены на неизвлекаемость и уготованы именно саперам. Поэтому, хотя минно-взрывное дело знает каждый солдат-десантник, за дело взялся начальник инженерной службы – так было быстрее.
     Вот и последняя. Эта мина «хитрее» остальных. На ней специальный взрыватель – с обрывным датчиком. Если он сработает... Но сапер об этом не думает, он работает. Краем глаза увидел падающую ветку. Взрыв, резкий звук, словно сваркой по глазам - вспышка света. Откинуло в сторону, правое колено ноет, падают листья. Но рукам почему-то не больно.
     Дальше все не очень четко. Инъекции обезболивающего и сплошная череда перевалочных пунктов и госпиталей – Ханкала, Моздок, Самара…
     - Поначалу вообще ничего не видел, - рассказывет Андрей. – Бесило все - сильная боль из-за контузии, лежачее положение.
     - А что больше всего запомнилось?
     - Как в себя приходил. Помню, лежал рядом прапорщик, тоже Андрей.
     Когда я в себя пришел, попросил его описать, как выгляжу. Он все по-честному, без преукрас: рук нет, весь в швах, в шрамах, повязка на глазах. Но, говорит, не расстраивайся, есть ребята и похуже. Мол, у меня вообще ни рук нет, ни ног. Он, конечно, обманул, чтобы меня поддержать, но все равно молодец. Другие ребята тоже заходили – не горюй, брат, в жизни еще не такое бывает. Выходили меня, в общем.
     Тогда же в Самару приехали жена и родители Андрея. Жена Ирина осталась с мужем.
     - Супружеской жизни как таковой у нас до того не было, – продолжает Андрей. – Женились в апреле 99-го, сразу после того, как я окончил Тюменское военное инженерное командное училище.
     После этого Андрей получил назначение на Дальний Восток, а Ирина осталась доучиваться в Тюменском педагогическом институте, месяцы считала, чтобы поехать за мужем. Однако встретиться довелось в Самаре при печальных обстоятельствах.
     Позже в Главном военном клиническом госпитале им. Бурденко Андрею восстановили зрение на левый глаз – все что смогли. Потом был еще один госпиталь, реабилитационный, и протезирование рук в Германии.
     Заграница сибиряку не пришлась по душе. За улыбками – часто холодный расчет. Ребята из Самарского госпиталя, впервые сказавшие ему горькую правду, были куда милей сердцу.
     Но надо и отдать должное зарубежным специалистам. В Германии Андрей научился управлять сложными биомеханическими протезами, мало чем отличающимися от настоящих рук – самостоятельно одеваться, принимать пищу, ставить свою подпись.
     «Куда теперь?», - все чаще задавали ему вопрос. Действительно, куда? Уволиться по инвалидности? Вернуться домой? Предлагали и такой вариант – продолжить службу в «своем» Тюменском военном инженерном командном училище в качестве преподавателя. Местные власти даже квартиру гарантировали. Но Андрей твердо решил – вернется на Дальний Восток в свой батальон на прежнюю должность. Написал рапорт. Его поддержали.
     - Настоящий офицер, отличный специалист, - отзывается о капитане Простокишине командир части подполковник Виталий Берников. – Он еще многое сделает для батальона. Единственное, о чем просит, чтобы к нему относились как и ко всем остальным, без скидок. Так что просьбу его мы выполняем.
     - Всем бы так служить, – характеризует Андрея и начальник штаба батальона десантников майор Владислав Хитрый.
     И все же одно исключение сделали для Андрея – квартиру выделили вне очереди, в семье офицера на тот момент ожидалось пополнение.
     Что еще? Жена к решению мужа продолжить службу отнеслась с пониманием. В этом у них никаких разногласий. Андрей награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени с изображением мечей и орденом Мужества.
     Может, и впрямь человек в рубашке, точнее в тельняшке, родился? Ведь все могло быть гораздо хуже. Впрочем, Андрей и сам это прекрасно понимает: «В чем мне действительно повезло – это на хороших людей. Кто помог мне выжить и вернуться в строй. Теперь я знаю, что меня не бросят».
     Поскромничал Андрей. Ему действительно всего лишь помогли. Остальное он делал и решал сам. С таким твердым характером все у него в жизни должно быть хорошо. Главные трудности уже позади.
     Накануне нашего недавнего разговора с Андреем он выполнил свой 33-й по счету парашютный прыжок. Стрелял из снайперской винтовки. Регулярно проводит занятия с личным составом по минно-взрывному делу.
     Казалось бы, служи и служи. Однако до последнего времени оставался нерешенным один весьма немаловажный для Андрея вопрос – ремонт и профилактическое обслуживание протезов. Стоимость их – несколько тысяч долларов. И это при том, что специализированное предприятие, способное обслужить уникальное биомеханическое оборудование, находится в Москве.
     За последние три года Андрей отправлял протезы на ремонт дважды. В первый раз 22 тысячи рублей выделила администрация Хабаровского края. Очередной ремонт обошелся самому Андрею в 7 тысяч рублей. Сумма немалая, если учесть, что жена у Андрея сейчас не работает, готовит сына к детскому саду. Сослуживцы Андрея начали хлопотать о ремонте или замене протезов – случай уникальный, до сих пор четкой схемы разрешения подобных вопросов попросту не существовало.
     Далее последовало несколько обращений в медицинскую службу Дальневосточного военного округа. На сегодняшний день ситуация полностью разрешилась. Как сообщил начальник окружного военного клинического госпиталя ДВО полковник Борис Корсяков, с капитаном Простокишиным вопрос будет решен следующим образом: после возвращения из отпуска офицер проходит госпитализацию и далее направляется в Москву на протезирование.
     Мы рады за Андрея. Люди с такой силой воли не могут не заслуживать восхищения и высших слов признательности за свой жизненный выбор. Служи Андрей, а мы поможем.
     
На снимке: начальник инженерной службы батальона капитан Андрей ПРОСТОКИШИН.