4 августа 1783 года в крепости Георгиевск на Северном Кавказе грузинский царь Ираклий II подписал Геогиевский трактат, согласно которому Россия приняла под свое покровительство грузинское царство Картли-Кахети, гарантировав ему автономию и защиту во время войны.
     Как писал потом Михаил Лермонтов:
     
И Божья благодать сошла
     На Грузию! Она цвела
     С тех пор в тени своих садов,
     Не опасаяся врагов,
     За гранью дружеских штыков.
     
Действительно, русские воины своими штыками, своей грудью, жизнями своими защищали народ, пришедший под покровительство нашей державы. Известно к тому же, что в российской национальной политике реализовались принципы «государственной правды». Подобно русским общинам, любые другие народности, входившие в состав России, сохраняли суверенитет и становились субъектами комплекса традиционных и правовых отношений, который был свойствен укладу общественной жизни всей России.
     И это высоко ценили в Грузии. Лучшие ее сыны не жалели сил и самой жизни во имя укрепления и защиты Российского государства. Самый известный из них, конечно, князь Петр Иванович Багратион, павший на Бородинском поле в 1812 году… А в Брестской крепости похоронен советский офицер – родной брат грузинского президента Шеварднадзе, погибший в 1941-м, защищая советскую землю...
     Так продолжалось несколько веков, и, казалось бы, ничто не должно было омрачить нашу общую историю. Но с обретением Грузией суверенитета произошел ряд событий, которые по сей день накладывают негативный отпечаток на отношения между нашими странами. Если последствия этих событий при определении российской внешней политики на Кавказе приходится, так сказать, иметь в виду и учитывать, то для руководства Грузии они являются «началом всех начал», из которого рождается политика в отношении нашей страны. Этими событиями стали грузино-осетинский и грузино-абхазский конфликты в конце 1980-х – начале 1990-х годов прошлого века, в результате которых Грузия фактически лишилась не только части своей территории, но и возможности использования выгоднейших коммуникаций (на Сочи, а также Транскавказской магистрали), почти полностью потеряв преимущества своего расположения на перекрестке главных закавказских путей.
     В том, что в обоих конфликтах проигравшей стороной оказался Тбилиси, стоящая сегодня у руля грузинская элита считает виновной Россию. При этом в Грузии всегда стараются избежать серьезного разговора о причинах войн в Абхазии и Южной Осетии, поскольку признавать себя агрессором или, как это требует Цхинвали, инициатором геноцида осетинского народа нынешним грузинским властям не хочется. Показательно, что народ Грузии даже в этом трагическом для себя вопросе проявляет гораздо большую мудрость, нежели руководство страны. Для народа эти межэтнические конфликты не были, не являются и, хочется верить, никогда не станут точкой отсчета во взаимоотношениях с народом России.
     «Верните Абхазию (Южную Осетию)» – эта просьба-требование-упрек слышится на каждом российско-грузинском официальном мероприятии, даже если и не произносится вслух грузинскими представителями. В Тбилиси до сих пор верят во всемогущую «руку Москвы», не уверены в собственных силах и в то же время считают необязательными обращать внимание на позицию абхазцев и осетин – мол, нужные документы можно подписать у них за спиной, а затем, поставив перед фактом, в добровольном либо принудительном порядке провести принятые решения в жизнь. Вера в «руку Москвы» ведет к опасному упрощению существующих проблем. В Грузии все хорошо знают, сколько месяцев требуется для созревания винограда, но при этом многие наивно думают, что абхазский и осетинский вопрос можно решить гораздо быстрее. Мол, все тянется, потому что «нэ тарапиться» решили в Москве; значит, следует подключать Вашингтон и НАТО. А России, пока она не вернет Грузии «бархатные и зимние вечера в Гаграх», при любом удобном случае ставить палки в колеса, противодействуя реализации российских интересов на Кавказе.
     Когда-то Эдуард Шеварднадзе говорил, что солнце для Грузии встает на Севере. С момента осознания того, что Россия отныне руководствуется в международных делах здоровым прагматизмом, часть грузинской политэлиты стала ожидать нового чуда: восхода солнца на Западе. Однако времени с того дня, когда президент Джордж Буш сказал о том, что очередь дойдет и до Абхазии, прошло уже немало, а практических действий Вашингтона на сей счет пока нет. Зато есть другое: США все более по-хозяйски устраиваются на грузинской земле.
     Что по большому счету нужно США от Грузии, кроме возможности восстановить и использовать военные аэродромы бывшей Советской Армии, расположенные на ее территории? Что проку американцам от родины Руставели (подавляющему их большинству фамилия этого грузинского гения ни о чем не говорит), кроме как использовать ее географическое положение для участия в дележе сырьевых ресурсов Ближнего и Среднего Востока и Каспийского региона и для проведения своих интересов на Кавказе в целом? И главный вопрос: надо ли для достижения этих целей осуществлять силовую попытку восстановления территориальной целостности Грузии или можно обойтись малой кровью (точнее, совсем без крови), ограничившись посулами и «кормежкой» тбилисской элиты?
     Многие аналитики склоняются к тому, что на данном этапе, когда обострять отношения с Россией в США из-за мелочей не хотят, более вероятен второй вариант. Несмотря на публичную демонстрацию поддержки Эдуарда Шеварднадзе за его вклад в развал советской империи, американцы в обозримой перспективе ограничатся лишь обещаниями о помощи. Тем не менее некоторые грузинские политики американские посулы приняли на ура и готовы напрочь отказаться от России.
     Возвращаясь к истории, нельзя не заметить очевидное: единую Грузию в тех границах, которые обозначены на современных политических картах, фактически создавала, а затем сохраняла, в том числе и с убытками для себя, Россия (Советский Союз). А вот способно ли нынешнее грузинское руководство сохранить свою страну собственными силами – большой вопрос. Теми или иными признаками государственного суверенитета сегодня обладают не только Абхазия и Южная Осетия, но и Самцхе – Джавахетия и Аджария; настроения об отделении от Центра периодически проявляются в Казбеги, некоторых населенных пунктах Горийского района. Панкиси – вообще отдельная тема, но в любом случае очевидно, что чем больше там выходцев из Чечни, тем меньше центральной грузинской власти. Если в Южной Осетии и Абхазии стремление жить отдельно объясняется прежде всего памятью о пролитой крови, то в остальных регионах – центробежные тенденции обусловлены неспособностью центра обеспечить развитие экономики и рост благосостояния населения.
     Экономика Грузии устроена так, что без расширения внешнеторговых связей с Россией нормально развиваться не может. Между прочим, это понимают не только благоразумная часть элиты и народ в целом, но и те политики, кто в адрес Москвы всегда готов выкрикнуть «ату ее!». Личное благосостояние этих политиков основывается не на грузино-российской торговле, у него – другие источники. Однако именно эти персоны определяют реальные шаги Грузии на внешнеполитической сцене. Если они будут по-прежнему направлены на противодействие российским интересам в Кавказском регионе, то даже подписание рамочного договора вряд ли коренным образом изменит к лучшему не только отношения между нашими странами, но и ситуацию в Грузии. В свою очередь без этих перемен вопрос о самом выживании грузинского государства остается открытым.