Лето 1982 г. в Сирии выдалось жарким как в прямом, так и в переносном смысле – только что закончилась очередная арабо-израильская война, но отдельные стычки еще продолжались. Сирийские летчики с авиабазы Думейра часто вылетали в район долины Бекаа. Однако, как только они уходили за горный хребет, связь с ними терялась, и МиГи быстро становились легкой добычей для израильтян.
     В начале 80-х гг. советское военное руководство уже достаточно хорошо знало о возможностях воздухоплавательной техники. В качестве ее успешного боевого применения можно назвать подъем на привязном аэростате ретранслятора «Выпь-П» на границе с Афганистаном для связи с уходящими «за речку» авиаэскадрильями. Начальник Воздухоплавательной службы ВВС генерал-майор Владимир Жевагин предложил использовать уже опробованный метод подъема ретранслятора на аэростате для устранения «мертвых зон» в обеспечении связи и в Сирии. Его поддержал советник начальника связи сирийских ВВС полковник Александр Буяновский.
     В выборе профессионалов, которые должны были эксплуатировать технику в этой стране, сомнений не было – конечно же, из Воздухоплавательного испытательного центра, созданного в 1957 г. в структуре ВВС для изучения и применения автоматических аэростатов. Костяк отряда составили полковник Александр Саенко, отвечавший за подъем аэростатов, подполковники Виктор Шкарин, Николай Кравченко и Григорий Кузьменко – специалисты по ретранслятору, лебедкам и газодобывающему оборудованию.
     – С оформлением документов в загранкомандировку проблем не было, – рассказывает Григорий Иванович Кузьменко. – Буквально на следующий день после получения приказа с аэродрома Багай-Барановка мы вылетели на Чкаловский, откуда двумя самолетами Ил-76 (оборудование везли с собой сразу) через Будапешт мы взяли курс на Дамаск. Пролетая над Средиземным морем, наша группа видела редкую картину – полеты палубной авиации с американского авианосца.
     Жилье советским авиаторам было предоставлено почти в центре сирийской столицы, в так называемом Синем доме, где жили почти все военные советники с семьями. Аппаратом военных советников и специалистов руководил Главный военный советник генерал-полковник Григорий Яшкин. О неспокойной обстановке напоминали развороченные бетонные конструкции во дворе: за месяц до этого террорист-смертник пытался на грузовике со взрывчаткой таранить здание. При этом погиб наш солдат-охранник и была ранена маленькая девочка. Впрочем, свободному перемещению советских граждан по сирийской столице никто не препятствовал, а местные лавочники считали их желанными посетителями.
     Аэростаты, наземную технику и ретранслятор готовили к боевой работе на аэродроме Думейра в 40 км от города. Кстати, командиром авиадивизии здесь в свое время был экс-президент Сирии Хафез Асад, поэтому часть считалась образцовой. На ее вооружении состояли отечественные истребители МиГ-23 и МиГ-25. Общее руководство вооруженными силами страны осуществлял министр обороны Мустафа Тлас.
     В одну из задач также входило и обучение арабских военнослужащих грамотной эксплуатации техники. В течение месяца эта работа была выполнена. Добрые отношения у советских специалистов сложились с начальником сирийского расчета капитаном Михаилом Аббудом и его заместителем Насури Усамой.
     – Мы бывали в гостях у Михаила, – вспоминает Виктор Иванович Шкарин. – Интересно было узнать о быте ближневосточных коллег, многое поражало. Например, даже капитан вооруженных сил не мог жениться, не имея определенной суммы на счету в банке. Если ты не последователь ислама (а Аббуд был христианином), то выше комбата ты не «прыгнешь». В общем, своя страна – свои законы.
     В одном из заброшенных капониров был устроен искусственный водоем для добычи водорода к аэростатам АЗ-55. Каждое утро такой баллон поднимался в небо вместе с ретранслятором «Выпь-П», и как следствие появилась устойчивая связь с самолетами. Потери от огня израильтян свелись практически к нулю, зато росла тревога за сам аэростат.
     Сирийские летчики, по нашим понятиям, являлись воздушными хулиганами, совершая опасные маневры в непосредственной близости от АЗ-55 и едва не задевая его крыльями. Когда им пояснили, чем это грозит и самолету, и его пилоту, их пыл поутих, появилась даже некоторая боязнь. К «хабир-баллонам» (так здесь называли воздухоплавателей из Вольска. Хабир (араб.) – советник) стали относиться еще более уважительно.
     Не обходилось и без происшествий. В один из дней неожиданно для всех аэростат взорвался в воздухе на высоте более двух километров. К счастью, раскрывшаяся оболочка сыграла роль парашюта, и ретранслятор плавно опустился на землю – погнулась всего лишь одна антенна. Расследование этого инцидента показало, что виноваты во всем оказались высокая температура и солнечная радиация, повлиявшие на крепость швов баллона.
     Но на отношение арабов к советской военной технике это ЧП никак не повлияло, наоборот, укрепило веру в нее – ретранслятор-то остался целым, несмотря на падение с огромной высоты. А благодаря запасной оболочке, взятой из Центра, подъемы аэростатов продолжились.
     Срок командировки на Ближний Восток закончился в 1985 году. Перед отъездом по просьбе сирийцев советские военные специалисты провели рекогносцировку в районах долины Бекаа, Эс-Сабдах и горы Косьюн с целью установки «Выпи» на стационарной позиции. Сирийцы по только им понятным причинам решили больше не поднимать аэростат – после убытия вольчан на Родину АЗ-55 только раз взмывал в небо над Сирией.
     Об этой командировке у личного состава Воздухоплавательного испытательного центра сохранились многочисленные воспоминания. До сих пор хранятся на пыльных полках шкафов русско-арабские самодельные словари. Нет-нет, да и промелькнут в разговоре словечки типа «калабуш», «хабир-баллон» и другие не менее непонятные для непосвященных слова.
     
На снимке: на встрече с советскими военными (крайний справа - генерал-полковник Г.П. ЯШКИН) министр обороны Сирии М. ТЛАС (второй слева).