на главную страницу

30 Августа 2003 года

История Отечества

Суббота

Два прорыва генерала Брусилова

К 150-летию со дня рождения



     А.А. Брусилов дорожил формой русского воинства и сумел сохранить все свои награды, добытые в боях, ревностной службой, хотя к концу его жизни они и были упразднены.
     
«После успеха русских в Галиции, где генерал Брусилов совершил, как нам казалось, невероятное, наши штабы стали по-другому относиться к разработке операций в позиционной войне».
     Генерал пехоты Эрих фон Людендорф, первый генерал-квартирмейстер верховного командования германской армии.

     
«Успех Брусилова состоялся потому, что только он точно определил истину нынешней кампании: вместо главного удара, который до этого легко парировался, он внезапно ослепил нас несколькими, тем самым ввел в заблуждение относительно основного прорыва. Мы не сумели закрыть наступление резервами».
     Фельдмаршал Конрад фон Хетцендорф, в 1916 г. начальник австро-венгерского полевого штаба.

     
«Лучший способ обороны – это при мало-мальской возможности переход в наступление, то есть обороняться надо не пассивно, что неизменно влечет за собой поражение, а возможно более активно, нанося противнику в чувствительных местах сильные удары».
     А.А. Брусилов.

     В 1943 году, после кровопролитной, но победной для нас Курской битвы, «Красная звезда» напечатала теплую и обстоятельную статью, приуроченную к 90-летию со дня рождения генерала от кавалерии Брусилова. Алексей Алексеевич Брусилов был назван самым ярким, самым неординарным полководцем Первой мировой войны. «Взгляды Брусилова на ведение операции, его методы и приемы, – говорилось в публикации, адресованной сражающейся армии, – имеют большую ценность и для наших дней…»
     В августе пятьдесят третьего, когда исполнилось сто лет со дня рождения одного из крупнейших полководцев старой армии, «Красная звезда» на юбилей не откликнулась. Обошли его вниманием и другие издания. Что же случилось в это десятилетие?
     Истину знали немногие. Вскоре после войны Воениздат приступил к работе над сборником документов «Генерал А.А. Брусилов». Сборник был уже сверстан, когда из Центрального государственного военно-исторического архива СССР поступил предостерегающий сигнал: найден документ, который кардинально меняет устоявшиеся представления о Брусилове. Это была заверенная копия второй части его воспоминаний, выявленная среди материалов Русского заграничного исторического архива, которые правительство Чехословакии в 1948 году передало в дар Советскому Союзу. Подлинник же рукописи, как оказалось, жена генерала Надежда Владимировна Желиховская (Брусилова) переправила дальнему родственнику Брусиловых, проживавшему в Париже.
     Первая часть мемуаров А.А. Брусилова «Мои воспоминания» стараниями той же Надежды Владимировны при поддержке видного деятеля РККА Р.П. Эйдемана была опубликована в СССР уже после смерти автора – в 1929 году и вызвала большой интерес.
     О том, что Брусилов работал над продолжением книги, в СССР известно не было. Завершал мемуары он в Карловых Варах, куда его вместе с женой направили на лечение по просьбе М.В. Фрунзе и К.Е. Ворошилова. В 1930 году Н.В. Брусилова выехала в Чехословакию на постоянное место жительства и вывезла за рубеж архив мужа. В 1940 году копию второй части воспоминаний она передала на хранение Русскому заграничному историческому архиву. Выяснилось, что в годы оккупации Чехословакии рукопись побывала в руках гитлеровцев и что они некоторые ее фрагменты перевели на немецкий. Но, как и белоэмигранты, использовать в целях антисоветской пропаганды не смогли. Хотя критических, весьма острых, подчас язвительных замечаний по поводу некоторых аспектов идеологии и особенно практики большевиков в рукописи хватало. Потому что вторая часть воспоминаний, как и первая, представляла собой искреннюю исповедь русского патриота, для которого защита Отечества при всех катаклизмах в его развитии была и профессией, и призванием, и святым долгом.
     Рукопись, снабженную справочным материалом, направили Сталину. Популяризировать имя и деяния генерала Брусилова больше не стоит – таковым был вердикт. В 6-м томе Большой Советской Энциклопедии, подписанном в свет в 1951 году, Брусилову посвящено десять сухих и бесстрастных строк. Ведь имена такого масштаба из истории все-таки не вычеркнуть.
     В шестидесятые годы рукопись второй части воспоминаний Брусилова подвергли экспертизе. Эксперты сошлись на том, что возможное редактирование мемуаров после смерти автора исключить нельзя. Поскольку их завершающая часть, как и первая, писались Н.В. Желиховской (Брусиловой) под диктовку мужа, в ней могли отразиться и ее личные взгляды, чувства, обиды. У Надежды Владимировны были ведь и собственные отношения с новой властью, свои представления о достоинстве генеральской семьи, свой, наконец, круг общения за рубежом. Не все историки с такими выводами согласились. Многие до сих пор уверены, что Желиховская ничего личного в рукопись не привнесла и сберегла ее для потомков такой, какую завещал муж. На чьей стороне истина, не так уж и важно. Правда жизни в том, что генерал старой формации сам предложил Советской власти профессиональные услуги и в той части, которая касалась защиты страны от внешних посягательств, сохранения ее военного потенциала, офицерских кадров, был к ней последовательно лояльным. Свое кредо он изложил в воспоминаниях так: «В самом начале революции я твердо решил не отделяться от солдат и остаться в армии, пока она будет существовать или пока меня не сменят. Позднее я говорил всем, что считаю долгом каждого гражданина не бросать своего народа и жить с ним, чего бы это ни стоило». Этой позиции Алексей Алексеевич придерживался до последнего дыхания.
     После экспертизы о Брусилове снова стали много писать. В конечном итоге были опубликованы и главы второй части его воспоминаний, и это ввело в оборот ряд полузабытых документов, которые приведены в этой рукописи без искажений.
     А.А. Брусилов был представителем офицерской династии. Он родился в Тифлисе в семье генерал-лейтенанта. Его младший брат Лев во время русско-японской войны командовал крейсером «Громобой», закончил службу первым начальником Морского генерального штаба, вице-адмиралом. Забегая вперед, скажем, что и сын самого Алексея Алексеевича, тоже Алексей, как это было принято у дворян, выбрал офицерскую дорогу. Он служил в лейб-гвардии конногренадерском полку, а после революции с 1919 года командовал полком Красной Армии, был захвачен белыми в плен под Орлом и расстрелян.
     Брусилов-старший получил основательное домашнее образование, был, как и многие другие выходцы из дворян, полиглотом: французским языком владел как родным, немецким – хорошо, а английский, по его выражению, начал с возрастом забывать из-за редкого употребления. Военное же образование Алексея Алексеевича блестящим назвать нельзя. Он окончил привилегированный Пажеский корпус и стал прапорщиком в девятнадцать лет. А дальше была полковая служба в Закавказье, война с Турцией. В переменный состав Офицерской кавалерийской школы он был направлен, можно сказать, случайно. Да там и остался на долгие годы, поднявшись по ступенькам военной карьеры до начальника школы. Академию Генштаба Брусилов не оканчивал, и его оппоненты считали Алексея Алексеевича выскочкой. Тогда, как, впрочем, и в более поздние времена, считалось, что офицер без академического образования полководцем быть не может, ему суждено быть игрушкой в руках своего начальника штаба. Брусилов, полагавший, что крупному военачальнику, кроме глубоких профессиональных знаний, боевого опыта, необходимо еще и кое-что от отца с матерью, опроверг это заблуждение личным примером.
     В 53 года А.А. Брусилов был назначен начальником 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, затем командовал 14-м и 12-м армейскими корпусами. А с началом Первой мировой войны при мобилизации вступил в командование 8-й армией, сформированной из двух корпусов Киевского и двух корпусов Одесского военных округов. Назначение командующим армией, признавался Алексей Алексеевич в воспоминаниях, было для него сюрпризом очень приятным. «Я не честолюбив, – писал он, – ничего личного для себя не домогался, но, посвятив всю свою жизнь военному делу и изучая это сложное дело беспрерывно в течение всей жизни, вкладывая всю свою душу в подготовку войск к войне, я хотел проверить себя, свои знания, свои мечты и упования в более широком масштабе».
     Вместе со своей армией генерал Брусилов прошел от Проскурова до Львова, сражался в Карпатах, затем пережил всю горечь последующего отступления, пока фронт на всем протяжении не стабилизировался и война не обрела все черты позиционной.
     Национальным героем России Алексей Алексеевич Брусилов стал уже на посту главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта – главкоюза, как тогда говорилось. Ему было суждено первым в мире осуществить успешный прорыв обороны противника в позиционной войне. В то время законодателями в тактике и оперативном искусстве были немцы. Поскольку флангов у противника уже не было, считалось, что для прорыва сплошной обороны необходимо перед пунктом атаки собрать мощную артиллерийскую группу, сильные пехотные резервы, добиться на направлении удара многократного превосходства над обороняющимися. Но подготовить все это в тайне от противника было уже невозможно. За линией фронта непременно предпринимались, так сказать, зеркальные ответные меры.
     Генерал Брусилов разработал план наступления, показавшийся в Ставке верховного главнокомандующего странным и неприемлемым. Вместо главного удара «кулаком» он, как это виделось со стороны, предлагал удар растопыренными пальцами – одновременную атаку по всему фронту. Каждая из его армий выбирала для себя один наиболее ответственный участок прорыва обороны противника, корпус тоже намечал себе такой же ударный участок. Главный же удар предстояло наносить особенно дорогой для Брусилова 8-й армии – на Луцк. Резервы главкоюз обещал бросить туда, где наметится наибольший успех.
     Идея заключалась в том, что противник, даже обнаружив признаки готовящегося наступления, не сможет маневрировать силами, не угадает, где именно дополнительно укреплять оборону.
     Замысел Брусилова, от которого ему советовали отказаться вплоть до начала наступления, так и не был разгадан врагом. Все удалось сохранить в тайне. Даже в личной беседе с царицей Анной Федоровной, поинтересовавшейся, когда же России ждать победоносного наступления, Алексей Алексеевич сказал, что такие сведения, мол, настолько секретны, что он и сам их не помнит.
     4 июня (22 мая) 1916 года в 4 часа ночи русская артиллерия открыла огонь по позициям австро-германских войск. Артиллерийская подготовка атаки была спланирована очень искусно: огонь внезапно прекращался, противник покидал укрытия, заполнял окопы, и тут русские батареи вновь открывали стрельбу на тех же установках прицела. Так происходило несколько раз. И только в полдень в атаку волнами пошла русская пехота. Так начался навечно вписанный в историю военного искусства Брусиловский прорыв – наступательная операция невиданного доселе масштаба. С последствиями, которые буквально потрясли мир. Только убитыми, ранеными и пленными австро-германцы потеряли до 1,5 миллиона человек.
     В изданном спустя годы капитальном немецком историческом труде «Мировая война» о тех событиях сказано так: «Тогда сверкнула молния на отдаленном третьем участке (первые два – Верден и Сомма, где немцы ожидали наступление англичан. – В.М.). То, что по образу мыслей генерала Фальненгайма считалось почти невозможным, свершилось с неожиданностью и очевидностью опустошительного явления природы. Русское войско явило столь разительное доказательство живущей в нем наступательной мощи, что внезапно и непосредственно все тяжелые, казалось бы, давно уже преодоленные опасности войны на нескольких фронтах всплыли во всей их прежней силе и остроте» (т. х. стр. 674).
     Брусиловский прорыв значительно облегчил участь французов, итальянцев, помог определиться в своем отношении к войне румынам. Но этот успех не был подхвачен, поддержан другими, кстати, более мощными фронтами русской армии. Алексей Алексеевич тогда особенно отчетливо осознал общую слабость, почти обреченность монархии, которой верой и правдой служил столько лет.
     Вскоре после февральской революции популярного во всех слоях общества А.А. Брусилова назначают Верховным главнокомандующим. Полагая, как он наивно писал, что вести войну и революционировать одновременно нельзя, генерал пытается вернуть в армию порядок и дисциплину, возродить наступательный дух. Но это не удается даже ему.
     После пятидесятилетней службы Алексей Алексеевич покидает армию. Октябрьская революция напомнила ему о себе снарядом, угодившим в квартиру. Осколки посекли ногу, потребовалось несколько болезненных операций, далеко не молодой военачальник несколько месяцев пролежал в клинике и уже никогда не расставался с палкой.
     Новая власть ничего от Брусилова не требовала, кроме подписки о том, что Москву он не покинет и против большевиков не выступит. Сделать это, вспоминал Алексей Алексеевич, ему было легко, потому что планов такого характера он никогда и не вынашивал.
     И только в 1920-м, когда на израненную, измученную гражданской войной Россию посмела напасть Польша Пилсудского, Брусилов по совету близких ему по духу генералов, как и он, не покинувших страну, решил о себе напомнить. Он предложил создать из военных специалистов, владеющих стратегией, особое совещание при главкоме для разработки плана войны с Польшей. Время было таким, что уже на следующий день Реввоенсовет создает такое совещание и назначает Брусилова его председателем.
     Тогда Алексей Алексеевич и написал собственноручно знаменитое обращение «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились». Здесь уместно привести всего одно, хотя и весьма развернутое предложение из этого обращения, отражающее глубинные мысли и настроения самого Брусилова: «В этот критический момент нашей народной жизни мы, ваши старшие боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к Родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их вам ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию, на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской Рабоче-Крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она может безвозвратно пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали свои боевые знания и опыт, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию». Так вот ветвисто писал генерал Брусилов, когда не имел возможности надиктовывать свои мысли супруге. Кажется, что обращение адресовано не только собратьям по войне, но и самому себе. Оно похоже на присягу. Иным – скрытным, неискренним – Алексей Алексеевич никогда не был. Брусилову не хотелось, чтобы его имя использовалось политиками в целях пропаганды, и, когда такое случалось, он протестовал открыто и не менее страстно. Он не был до конца убежденным, что те 14 тысяч офицеров, которые откликнулись на его обращение, те генералы, которые вместе с ним обращение подписали, уже никогда не будут зачислены в противники революции. Ему было тревожно и больно от горьких предчувствий, но тогда он жил моментом, осознавая, что Отечество надо защитить именно сегодня, сейчас... А.В. Новикова, А.Е. Снесарева, П.А. Козловского, «бывших» по мировоззрению, чувствам, но служивших в Красной Армии, Брусилов ставил неизмеримо выше вождей белой гвардии. «Их всех, из одного теста слепленных, – писал он позднее в воспоминаниях, – я не променял бы во имя России на дряблых эгоистичных эмигрантов».
     Службу в Красной Армии А.А. Брусилов закончил инспектором кавалерии. Он делал все возможное, чтобы сохранить в России породистую верховую лошадь, хотя и понимал: время конницы неумолимо уходит в прошлое. Он делился, пока позволяло здоровье, боевым опытом с молодыми краскомами. Рискуя собой, защищал от репрессий старых боевых товарищей. Чему-то радовался, чаще огорчался и возмущался. Словом, оставался самим собой, вечным невольником офицерской чести.
     Судьбой Брусилову были назначены два прорыва. Первый он совершил на поле сражения, под Луцком, навсегда вписав свое имя в историю России, историю военного искусства. Второй раз прорвался к нам, к благодарным потомкам, когда его имя было очищено от всего наносного, второстепенного и вновь засияло в плеяде выдающихся русских полководцев звездой первой величины.
     Виталий МОРОЗ, «Красная звезда».


Назад
Реклама на сервере
Rambler TOP 100ЯndexALPHA-counter
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler's Top100 Service Alpha TOP100