А почему? Зачем нужна людям эта “принцесса История” - изменчивая и коварная, скрытная и лживая, бесконечно загадочная и удивительно прекрасная? Зачем и почему люди становятся историками? Об этом и была беседа за “круглым столом” с преподавателями и студентами истфака Московского государственного открытого педагогического университета им. М.А. Шолохова.В разговоре участвовали заместитель декана факультета кандидат исторических наук Вячеслав ТАСКАЕВ, старший преподаватель, кандидат исторических наук Юрий НИКИФОРОВ, студенты вечернего отделения: 3-го курса - Ксения БОЛОХОВА, Надежда ЗАОЗЕРОВА, Светлана КУРОЧКИНА, Темур ЛАГВИЛАВА, Петр ПОПОВ, Сергей РАТУШНЫЙ, Леонида ЮШИНА; 2-го курса - Елена ВОЕЙКОВА, Александр ЛЕБЕДКОВ, Марат САФАРОВ; 1-го курса - Георгий ЛУБЕННИКОВ и Владимир ЯКШИН, а также, в качестве слушателей, другие студенты разных курсов.Заседание “круглого стола” вел редактор отдела истории “Красной звезды” полковник Александр БОНДАРЕНКО, член Союза писателей России.
     Никифоров: Между прочим, когда человек поступает в вуз, то часто плохо себе представляет, куда и зачем он идет и что он хочет здесь получить... Мол, мне нравится история, поэтому я поступлю на исторический факультет. На самом деле ему все равно куда идти, главное - суметь поступить куда-то. А дальше начинается учеба, и мы, преподаватели, с интересом наблюдаем за эволюцией. Кто-то уже на 1-м курсе, кто на 2-м, но большинство “просыпается” на 3-м курсе. Теперь уже вы не просто покорно выполняете все требования преподавателя, вы каким-то образом сознательно становитесь историками, начинаете понимать, зачем это надо... Действительно, зачем?
     Лагвилава: История дает пищу для размышлений. Самое важное для меня в ней – найти свои оценки, найти себя. История – наука практическая, она всегда актуальна и нужна.
     Заозерова: Нас окружает очень много мифов. Взять тот же самый ислам - мы представляем себе мусульман страшными, ужасными, жестокими людьми… Но я взяла очень хорошую монографию Олега Георгиевича Большакова, который серьезно рассматривает проблему, и многое поняла. История помогает нам избавиться от мифов, глубже понимать происходящее вокруг, лучше ориентироваться в жизни.
     Сафаров: Изучение истории помогает разбираться в текущей политике - сейчас практически все политические партии обращаются к различным историческим событиям и очень часто при этом оперируют какими-то абсолютно антиисторическими фактами.
     Попов: История помогает разбираться и в экономике. Вот, например, пресловутые “финансовые пирамиды” 1990-х годов. Это совсем не изобретение Мавроди и его “сподвижников”, как у нас многие считают. Еще в начале XIX века точно таким же образом избавилась от своего огромного внутреннего долга Франция: были выпущены акции, которые давали баснословные прибыли, а потом все рухнуло…
     Лубенников: Хорошо зная прошлое, гораздо легче разобраться в ошибках нынешнего времени…
     Заозерова: Сейчас на политической арене очень много спекулянтов, рассказывающих, что все в нашей истории было совсем не так, как мы считаем... Чем менее образован человек, тем легче манипулировать его мнением. Отсюда понятно: чем лучше будет образован гражданин России, чем больше и лучше он будет знать историю не только своей страны, но и всего мира, тем он легче сможет сориентироваться в происходящем.
     Ратушный: Не может быть человек полноценным в жизни без хотя бы элементарных познаний в истории!
     - Простите, а в чем разница между, так сказать, “чистым” историком и преподавателем истории? И есть ли она вообще?
     Лагвилава: Историк – он больше работает с документальными источниками, с монографиями, он, создан такой стереотип, сидит спокойненько и “ваяет” определенные мысли. А учитель, прежде чем дать ученикам некий фактический материал, должен их зажечь, сделать так, чтобы они ему поверили, - и затем уже высказывает свое суждение о том или ином событии.
     Болохова: У историка есть своя точка зрения на какую-то проблему – так же как есть она и у учителя истории. Но его задача не в том, чтобы навязать детям свою точку зрения, а в том, чтобы у ребенка появилась своя собственная точка зрения.
     Воейкова: Мне кажется, не должно быть разницы - или историк, или учитель истории, возможно лишь совмещение. Наука история не стоит на месте, постоянно делаются какие-то открытия, и учитель должен постоянно расширять свой кругозор, заниматься самообразованием, делать свои исследования, чтобы не пересказывать устаревший материал.
     - То есть, насколько я вас понимаю, вы считаете, что учитель - это как бы “покруче” просто историка…
     Воейкова: Историк не обязан быть учителем, но, мне кажется, учитель обязательно должен быть историком.
     Лагвилава: Не всякий историк способен стать хорошим учителем и вообще учителем. Думаю, на сегодняшний день практическая значимость учителя больше, актуальнее, чем историка.
     Болохова: Учитель – это серьезнее и ответственнее, он несет ответственность за то, что скажет детям, вложит в их голову.
     Заозерова: А историк важнее учителя потому, что учитель работает именно на основе его работ, и если вдруг в них какая-то ложь пройдет, предвзятость, необъективность, то учитель переймет эту ложь...
     Болохова: Но если учитель - хороший историк, то он ответственно относится к информации, а не просто механически передает ее детям…
     - Помню своего блистательного питерского учителя истории Валентина Фаддеевича Помарнацкого, который заставлял нас не учить, а думать, признавал только мыслящих учеников… Все мы его безмерно боялись, но уважали до обожания. Я понял, что хороший учитель – это очень непростое явление.
     Сафаров: К сожалению, в последнее время творческая роль учителя значительно снижается. Многие учителя, в том числе и гуманитарных предметов, постепенно приходят к какому-то шаблонному восприятию тех образов, методических приемов и наработок, которые были сделаны задолго до них…
     Лубенников: А вам не кажется, что образование погибает в принципе - медленно, но верно? Святым духом сыт не будешь, а человеку хочется нормально жить, иметь семью, которую он должен обеспечивать. На преподавательскую зарплату, как ни крутись, ничего не получишь.
     Воейкова: Есть, конечно, единицы, которые идут в школу преподавателем потому, что им нравится это. А большинство – это те, кому нечем заняться, и отношение к детям у них соответствующее. Думают, раз мне здесь мало платят, почему я должен стараться? Дети это чувствуют и так же относятся к учителю.
     Никифоров: Это проблема двусторонняя. Есть учитель, но есть и школьники. Сегодня мы видим, что все меньше остается детей, которые читают книги, хотят чего-то знать, которым в принципе чего-то надо от жизни. Большинство уже в 15 лет – а потом и в 20, ничего не меняется, - вполне довольно, что у него есть бутылка дешевого пива и телевизор вечером; или он где-то возле помойки с девушкой обнимается; или “проваливается” в компьютерные игры...
     Лагвилава: Данный вопрос надо рассматривать в контексте современной социально-экономической политики, вообще положения в стране. История - продукт идеологический, поэтому рано или поздно она вновь обретет свой смысл, и учителя истории всегда будут востребованы.
     Заозерова: Да, наша история знает, как фактически была разгромлена историческая школа после 1917 года. Подобный период мы переживаем сейчас. Хотя до 1950 - 1960-х годов история у нас велась довольно однобоко, но школа оставалась, база какая-то сохранялась. И если эта база у нас останется, потом постепенно придет процесс накопления знаний, у нас опять как бы раскроются глаза…
     Болохова: История – не только книги, источники, документы, но и накопление огромных слоев культуры, традиций. И вот когда мы опомнимся и вспомним, какое у нас прошлое, и поймем, что мы не можем просто так забыть все это, что нам нельзя это потерять, тогда молодежь пойдет работать учителями в школу.
     Юшина: Когда это будет? Ведь уже сейчас подрастающее поколение учить и воспитывать некому...
     Воейкова: Все это связано с тем, что человек теперь как бы потерян. Когда началась вся эта перестройка, взрослые кинулись искать работу, социальные нормы тут же переменились. Ребенок чувствует, что он никому не нужен, - и в школе такие же учителя, которым в принципе он тоже не нужен. И поэтому, мне кажется, это поведение молодежи тоже с этим связано. Сейчас, когда все будет налаживаться, мне кажется, все будет нормально.
     Болохова: И в дореволюционной России, и при Советской власти была единая система воспитания: кадетские корпуса, пионерия, комсомол… Я не говорю, что нужно возродить какую-то общенациональную организацию, должна быть свобода выбора, когда ребенок сам может решить, что ему надо: заниматься спортом, вступить в пионеры, стать кадетом… Именно внимание государства к детям может поднять не только уровень культуры, но и общий настрой. Молодое поколение поймет, что в первую очередь оно нужно самому государству.
     - А может, государство, наученное многолетним опытом, в конце концов поймет, что хватит уже “заказывать музыку” - профессионалы-историки сами определяют свой “репертуар”? Вот сейчас, как мы уже говорили, книжный рынок буквально забит литературой на темы истории. Что это за литература? Почему она вызывает читательский интерес, пользуется ажиотажным спросом?
     Якшин: Сейчас сложно требовать, чтобы труд настоящего историка приобрел много читателей. Хорошая историческая книга найдет разве что десятки читателей…
     Заозерова: Зато “популярная” литература написана доступным языком, там применены более простые и понятные читателю образы, нет такого большого профессионального словаря, который обычно используют ученые, нет постоянных ссылок – читатель не утомляется. К тому же, как правило, в таких книгах проводится какая-то одна мысль, читателя приводят к выводу, что именно это решение – правильное. Историк хоть и склоняется к какому-то решению, но подразумевает, что есть и такое-то мнение, и такое-то. А там – “истина в последней инстанции”, и кажется, что мы действительно все узнали, и все подается как интрига. Люди ведь любят читать детективы.
     Ратушный: Популярность такой литературы обусловлена низким образовательным уровнем большинства населения. Только тогда, когда удастся этот уровень повысить, люди перестанут кидаться на подобную литературу. Ведь легкое чтиво приятнее, удобнее, быстрее, а человеку всегда сложно какие-то усилия над собой делать...
     Лубенников: Скажу, здесь мы все - люди образованные. Но если сейчас кто-то из нас заявит, что на Марсе живут люди, неужели мы его не послушаем - просто ради интереса? Поэтому, несмотря на повышение уровня образования, люди все равно будут брать ту литературу, которая противопоставляется основам. Ведь человеку постоянно хочется выделиться из толпы, чем-то отличаться от других…
     Лагвилава: Следует рассмотреть еще и такой аспект вопроса, как причины создания мифов. В большинстве своем мифы, к сожалению, создаются с подачи правителей, которые дискредитируют своих предшественников. Например, Хрущев. А затем уже в том же ключе действуют историки или беллетристы…
     - На мой взгляд, самый яркий пример – история Петра III, написанная исключительно по дневникам Екатерины II… И историки, и писатели пишут о том буквально одними словами.
     Заозерова: Учебная литература находится в ведении Министерства образования, а какая там возобладает точка зрения, не знает никто! Мои знакомые учителя считают, что в Министерстве образования сейчас вообще творится что-то непонятное…
     Лубенников: Учебники должны давать ученику базовый уровень, и если ему интересен изучаемый предмет, то он этот уровень повышает путем чтения других книг.
     Воейкова: Мне кажется, сейчас большинство детей учебники практически не читают. Поэтому нужно говорить не столько об учебниках, сколько о квалификации и уровне учителя, который должен быть образованным историком. Но многие учителя готовятся не по какой-то литературе, а читают тот же учебник, делают конспект и потом это рассказывают детям.
     Юшина: Иногда листаешь учебники, и хочется задать вопрос их авторам: а вы детей видели? Учеников 5-го класса, которые приходят из 3-го класса, перепрыгивая через 4-й? Им там по 11 лет! 6-й класс – 12 лет! По учебнику средних веков Девятайкина им учиться вообще невозможно. И точно так же - остальные учебники. Пришли бы они в школу, посмотрели на реальных детей, а потом бы и составляли…
     Сафаров: Действительно, учебник не получится хорошим, если написан человеком, не имеющим школьной практики. Так, в пособиях по Древнему Миру и по средним векам для 5-го и 6-го классов даются такие наивные задания, которые, может быть, были ориентированы на детей 1970-х годов, но не на детей XXI века. И, к сожалению, дети, обучаясь по нынешней системе, через год-полтора забывают тот материал, который был им преподнесен в 5–6-м классах. Спрашиваешь ученика, когда была Куликовская битва, а он не помнит даже, кто такой Дмитрий Донской. Был у меня такой факт, действительно был! Поэтому дети уже не могут анализировать те события, которые им даются в 10–11-м классе...
     - Что ж, каждый должен добросовестно трудиться на своем месте. Но вы, как историки, знаете на основании многовекового опыта развития человечества, что другого пути для возрождения государства, восстановления его духовного потенциала нет.