Дорогая редакция! Меня заинтересовала публикация о российской и советской гвардии «Рожденная в сражениях» («Красная звезда» за 31 августа 2002 г.).
     «Под Ельней, – говорится в ней, – в результате контрудара войск Западного и Резервного фронтов впервые была разгромлена крупная группировка противника, а город освобожден. Четыре стрелковые дивизии – 100-я, 127-я, 153-я и 161-я — приказом наркома обороны № 308 были переименованы в гвардейские. Но не все знают, что этот открытый, призванный вдохновлять армию приказ публикации не подлежал и в войска не рассылался. Столь тревожным, неопределенным, скорбным было время!..»
     Тема гвардии интересует меня давно. На то есть личные причины. Но о том, что приказ НКО № 308 не публиковался и в войска не рассылался, из «Красной звезды» я узнал впервые. Между тем в мемуарах А.Х. Бабаджаняна «Дороги победы» (у меня издание 1981 г.) упоминается комиссар 395-го стрелкового полка 127-й стрелковой дивизии майор Николай Пивоваров, якобы уже 18 сентября 1941 года огласивший перед строем упомянутый приказ. Майор Пивоваров Николай Игнатьевич остался в моей памяти с детских лет. Мой отец, Иванов Павел Павлович, перед войной командовал 395-м стрелковым полком, а Пивоваров был в полку политработником. Отец и Николай Игнатьевич служили вместе и в Магнитогорске, и в Троицке Челябинской области, и, наконец, в Богодухове (Харьковская область), откуда и отправились на фронт. Точнее, не из самого Богодухова, где был расквартирован 395-й стрелковый полк 127-й стрелковой дивизии, а непосредственно из полевых лагерей под Ржищевом. До сих пор перед глазами та прощальная картина, ведь я с мамой тогда тоже был в лагерях. 22 июня 1941 года отец и Николай Игнатьевич Пивоваров во главе полка верхом на конях (автомобилей еще не было) убыли на запад, поближе к границе.
     Плечом к плечу с Пивоваровым отец участвовал в жесточайшем Смоленском сражении. Вновь увидел отца я лишь в 1956 году, после его возвращения из Воркуты, где он в послевоенные годы работал на шахте не по своей воле. А Николай Игнатьевич Пивоваров погиб. По одной из версий – за пулеметом. Но отец рассказывал, что гитлеровцам удалось его захватить. Обнаружив на рукаве Пивоварова шеврон — красную звезду, они подняли комиссара на штыки. Николай Игнатьевич и его жена Ванда Ивановна были очень близкими для нас людьми. Мы крепко дружили семьями.
     Если нетрудно, поясните: из чего исходила «Красная звезда», утверждая, что приказ НКО № 308 от 18 сентября 1941 года не публиковался и в войска не рассылался?
     С уважением
     Игорь ИВАНОВ. г. Ужгород, Украина.

     Уважаемый Игорь Павлович! В послевоенные годы не раз отмечались различные юбилеи советской и российской гвардии. Теперь у российской гвардии есть и свой праздничный день. Готовя по этому поводу материалы, журналисты, естественно, обращались к уже пожелтевшим от времени подшивкам газет за сентябрь 1941 года. Что говорили о гвардии их предшественники тогда? И с удивлением убеждались: ничего.
     Впервые о гвардии было заявлено лишь 11 ноября 1941 года публикацией приказа наркома обороны № 337 о преобразовании в 1-ю гвардейскую 4-й отдельной танковой бригады под командованием генерал-майора танковых войск М.Е. Катукова. Этот приказ в «Красной звезде» напечатан на первой странице. А неделю спустя на второй было опубликовано краткое сообщение под заголовком «В народном комиссариате обороны» о том, что ранее стали гвардейскими восемь стрелковых и одна мотострелковая дивизии.
     «Наконец-то! – вспоминал в книге «Июнь – декабрь сорок первого» (Москва, «Советский писатель», 1984) ответственный редактор «Красной звезды» того времени Давид Ортенберг. – Советская гвардия родилась два месяца назад – 18 сентября сорок первого года. В тот день, будучи в Ставке, я сам читал приказ наркома обороны за № 308 о переименовании 100-й стрелковой дивизии в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 127-й – во 2-ю гвардейскую, 153-й – в 3-ю гвардейскую и 161-й – в 4-ю гвардейскую. Вернувшись в редакцию, сразу же усадил Вистинецкого(Марк Вистинецкий – литсотрудник газеты. – В.М.) писать передовую о советской гвардии. Мы не сомневались, что к вечеру получим из ТАСС соответствующее сообщение. Пришел и прошел вечер, наступила ночь, а сообщения все нет. Позвонил директору ТАСС Я.С. Хавинсону:
     – Яков Семенович! Ты получил приказ о гвардии?
     – Какая гвардия?! Какой приказ?!
     Пришлось сыграть в молчанку. Не имел я полномочий рассказывать ему о том, что увидел в Ставке.
     Не поступило ожидавшееся нами сообщение и на второй день. Я связался с генштабистами, но они ничего не смогли мне объяснить. На третий день позвонил Б.М. Шапошникову.
     – Обождите, голубчик, – ответил он. – Позвоните мне попозже, вечером...
     Позвонил вечером – и услышал такой ответ:
     – Решено пока ничего не публиковать о гвардии. Не время...
     Приказ наркома № 308 не был объявлен даже в дивизиях, ставших гвардейскими...
     21 сентября последовал новый приказ наркома – о переименовании 1-й Московской мотострелковой дивизии в гвардейскую. 26 сентября Сталин подписал еще один приказ – о преобразовании в гвардейские 107-й, 120-й и 64-й стрелковых дивизий. И это мне стало известно, а официального сообщения все нет и нет.
     18 ноября стала гвардейской 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И.В. Панфилова. Лишь после этого было дано в печать объединенное сообщение о девяти гвардейских соединениях. В один день с ним мы напечатали передовую «Наша гвардия». Это было нетрудно – она, уже сверстанная и вычитанная, дожидалась своего часа два месяца. Редакционные острословы говорили о ней: «Выдержана, как марочное вино».
     Речь о гвардии как элитной составной части Красной Армии впервые зашла на совещании, обсуждавшем итоги крайне неудачной для нас войны с Финляндией. Мнения, взгляды тогда разделились. Инициатор разговора Герой Советского Союза комдив Филипп Гореленко полагал, что призывников в особые гвардейские части надо отбирать и по росту, стати, заботиться о привлекательности их формы одежды, строевой выправке. Хотя стенограмма совещания не передает все нюансы короткой дискуссии, видно, что И. Сталин такой позиции не разделял. На уровень требований, предъявляемых к элите, нужно поднимать всю армию, полагал он. Великая Отечественная расставила точки над «i». Право на гвардейское звание добывалось в боях, в огне, оплачивалось кровью.
     Приказ НКО № 308 от 18 сентября 1941 года, как и все документы того времени, готовился спешно, в сжатые сроки, но был добротным. Ту его часть, в которой обобщен боевой опыт первых гвардейских дивизий, Г.К. Жуков приводит в «Воспоминаниях и размышлениях» без комментариев. Каждое слово, выходит, было на месте. Так почему же приказ, который предписывалось объявить во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях и командах, туда не поступил и был опубликован исследователями лишь после Победы? В сентябре сорок первого, когда обстановка на фронтах менялась не по дням, а по часам, и отнюдь не в нашу пользу, Б.М. Шапошников нашел, пожалуй, самый точный ответ: «Не время». Тем большего уважения заслуживают те, кто именно тогда вопреки всему убедил Ставку Верховного Главнокомандования в своей стойкости, мужестве и, что особенно важно, боевом мастерстве и вынудил вспомнить высокое, обязывающее слово «гвардия».