Трудное председательство Италии
     Шестимесячное руководство Европой официальным Римом, завершившееся 31 декабря, стало чуть ли не самым противоречивым в истории ЕС. Более того, по мнению наблюдателей, оно было сопряжено не с одним громким скандалом.
     Напомним, что вступление в должность председателя ЕС итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони начал с публичной ссоры с депутатом от Германии во время своего выступления в европарламенте. В ответ на критику со стороны германского евродепутата о судебных процессах Берлускони, которые почти на постоянной основе ведутся в Италии, итальянский премьер пригласил немца сыграть роль надзирателя в фильме о концлагерях. Европарламент, выступая в котором Берлускони рассказывал, чего стремится добиться Италия на посту председателя ЕС (главными его задачами стали расширение ЕС, борьба с нелегальной миграцией, окончательная доработка конституции единой Европы, а также укрепление трансатлантических связей), пригрозил чуть ли не бойкотировать это государство в качестве руководителя единой Европы на протяжении шести месяцев.
     Не успели утихнуть страсти вокруг этого инцидента, как Германия и Италия, а по большому счету ЕС, содрогнулись от нового скандала. На сей раз отвечающий за туризм итальянский статс-секретарь обвинил «белокурых упивающихся своим превосходством немцев» в попытке «взять штурмом девственно чистые итальянские пляжи». Скандал моментально перерос в международный: канцлер ФРГ Герхард Шредер заявил, что отказывается проводить свой отпуск, как планировалось, на Апеннинах, и призвал всех немцев также воздерживаться от посещения Италии. Сильвио Берлускони пришлось мириться лично с канцлером Германии, а главный по туризму в Италии чиновник был уволен.
     Следующим скандалом, происшедшим в период итальянского председательствования в ЕС, стало демонстративное проведение Францией и Германией собственной, отличной от ЕС финансовой политики. Так, Париж и Бонн «на правах локомотивов экономики ЕС» добились для себя права нарушать нормы бюджетного дефицита, установленные для 12 стран, использующих единую европейскую валюту (размер дефицита не должен превышать 2,5 процента: на этом построены вся единая экономическая политика Евросоюза и стабильность курса евро). Такое «противоправное» решение по сути означает крах всей предыдущей практики ЕС. И признает, что при необходимости общеевропейские законы можно не соблюдать. Точнее, одни страны обязаны их тщательно выполнять, а другим разрешено некоторые «условности» игнорировать. Как заметили в этой связи наблюдатели, для Европы накануне ее расширения такой подход означает только одно - политический кризис и хаос. А будущие государства – члены ЕС получили наглядный урок двойных стандартов, которые на самом деле господствуют в Евросоюзе.
     Наконец, финал председательства Италии - декабрьский саммит ЕС в Брюсселе. Совещание, задуманное как заключительные переговоры по проекту европейской конституции, закончилось провалом. Несмотря на попытки Италии примирить критиков конституции, документ не был утвержден.
     Между двумя этими событиями - началом и концом председательства Италии - важной вехой стал осенний саммит ЕС – Россия, последний перед расширением Евросоюза, который также закончился скандалом. Сильвио Берлускони выступил на саммите в поддержку проводимой российским руководством политики в Чечне, а также в отношении крупного бизнеса. По окончании встречи в верхах еврокомиссия и европарламент призвали считать заявления итальянского премьера его «личной точкой зрения» и не распространять их на весь ЕС.
     Кстати, подобную «самостоятельность» Берлускони проявил и в отношениях с Израилем. В ходе визита в страну он опустил беспокоящий ЕС вопрос о строительстве защитной стены на границах с палестинскими территориями, за что заслужил похвалы премьер-министра Израиля Ариэля Шарона, назвавшего Италию «лучшим председателем ЕС на своей памяти». И это в то время, когда и ЕС в лице его верховного представителя по внешней политике и безопасности Хавьера Соланы, и его ключевые государства – Великобритания, Германия и Франция – в лице министров иностранных дел вовсю пытались «вывести на чистую воду» ядерную программу Ирана, для которого, как и для большинства мусульманских стран, Израиль остается врагом, и, как выясняется, проводили серьезную разъяснительную работу с Ливией!
     В первые дни нового года председатель еврокомиссии итальянец Романо Проди подвел итоги председательства в ЕС Италии таким образом: в интервью газете «Реппублика» Проди констатировал, что «Италия и Европа потеряли друг друга». Проди напоминает: Риму не удалось сохранить незыблемость пакта о стабильности и довести до конца согласование конституции из-за нежелания некоторых стран идти на компромисс. По мнению Проди, если государствам ЕС и в этом году не удастся утвердить проект конституции, Евросоюз неизбежно потеряет единство; при этом выделение группы стран, поддерживающих конституцию, в альянс и их рывок вперед неизбежны, считает президент еврокомиссии.
     Подобные «пораженческие» настроения частично разделяет и новый председатель ЕС, принявший эстафетную палочку от Италии, – Ирландия. Официальный Дублин уже заявил, что не исключает возможности непринятия европейской конституции в период своего руководства единой Европой. И опасения Ирландии объяснимы: то, чего не удалось добиться «еэсовскому тяжеловесу», вряд ли сможет сделать одна из самых малых стран Европы. А поэтому и заниматься Ирландия намерена не столько конституцией, сколько как раз решением проблемы «безголосицы» малых стран в ЕС и принятием в ряды элитарного клуба единой Европы десятков новых членов, подавляющее большинство которых также относится к тем самым малым государствам.
     На этом скандальном фоне еще ярче высвечиваются объективные проблемы европейской интеграции, которые скорее всего лишь усугубятся с приемом в ЕС новых членов из числа стран Восточной Европы.
     Страны второго сорта
     1 мая 2004 года Евросоюз примет в свои ряды еще десять государств – Венгрию, Кипр, Латвию, Литву, Мальту, Словакию, Словению, Польшу, Чехию и Эстонию. Казалось бы, расширение Евросоюза на восток способствует созданию мощного общеевропейского государства с населением почти в 450 миллионов человек. Однако, как ни парадоксально, этот шаг скорее всего не столько соединит, сколько разобщит страны Европы, разделив их на государства первого и второго сорта и создав новые проблемы как для тех, так и для других.
     Десятка вступающих в ЕС стран фактически обречена в течение долгих лет находиться на положении именно государств второй категории. Это обусловлено тем, что они по-прежнему, хотя уже и в меньшей степени, сильно отстают от стран Западной Европы, например экономически. Кроме того, их принимают в ЕС на очень жестких условиях, в частности с длительным переходным периодом.
     Расхожее представление о том, что новички сразу же сравняются в правовом отношении со странами Западной Европы, не соответствует действительности. Например, свободное передвижение физических лиц через границы между старыми и новыми членами ЕС предполагается начать только через 7 лет, либерализацию капиталов - через многие годы. То есть фактически шенгенская граница пока сохраняется, и полное вхождение «неофитов» в шенгенскую зону произойдет, по мнению экспертов, в лучшем случае через 3 – 4 года, а то и позже.
     Кроме того, остается масса других условий, превращающих эти страны во второстепенных членов ЕС. Новым членам, находящимся по сути дела на периферии мировой экономической системы, будет очень трудно сократить свое отставание даже от Италии и Испании (не говоря уже о Германии и Франции). Это неминуемо создаст проблему конкурентоспособности на едином европейском рынке. Старым членам ЕС по-прежнему придется тратить десятки миллиардов евро на содействие экономическим преобразованиям в странах Восточной Европы, то есть нести бремя расходов по «подтягиванию» за собой новичков. Это в свою очередь будет тормозить развитие их собственных экономик и только усиливать отставание Европы от США (и это – в условиях полного американского превосходства в военной сфере, усиливающегося, хоть и готовящегося к частичной смене дислокации, военного присутствия США в Европе). Во сколько это «удовольствие» обойдется «старой Европе» и насколько замедлит ее развитие, пока остается только гадать.
     Но некоторые вещи уже очевидны. Например, в том, что касается выработки общей внешнеполитической позиции, среди стран ЕС наблюдаются столь резкие различия, что найти компромисс на сегодняшний день практически невозможно. Роль своеобразной лакмусовой бумажки противоречивости позиций в этом случае сыграла иракская проблема: от поддержки американской оккупации Ирака (Великобритания, Испания, Польша) до ее полного неприятия (Германия, Франция). Фактически же речь идет о том, что в острых ситуациях, связанных с международными конфликтами, даже «старая Европа» демонстрирует полную неспособность принимать оперативные решения, попросту распадаясь на блоки или альянсы, контуры которых выглядят примерно так: Франция – Германия – Бельгия, Великобритания – Испания и, возможно, Италия, группа «северных стран» (Норвегия – Дания – Швеция – Финляндия и примыкающие к ним Нидерланды). С приемом в Евросоюз новых членов принятие консенсуса станет еще сложнее. А следовательно, говорить о стабилизирующей роли «единой Европы», например, на международной арене, о чем так мечтают европейские дипломаты, можно лишь с большой натяжкой – у себя бы со стабилизацией разобраться.
     Вопрос на самом деле совсем не праздный. Нет ясности по ключевому вопросу: что будет представлять собой обновленный Евросоюз - федерацию или конфедерацию? Разногласия по этой проблеме настолько сильны, что пошли разговоры о том, чтобы создать внутри ЕС две правовые зоны. В одну войдут «избранные», то есть десять ведущих стран Западной Европы, а «вторая Европа» будет состоять из всех остальных, находясь как бы за пределами первой. Первая по своему административному устройству будет напоминать конфедеративное (а, может быть, даже федеративное) государство, в то время как восточная периферия будет интегрирована лишь в аморфные общеевропейские структуры, то есть в административно-политическом плане будет фактически предоставлена самой себе. Подобный проект лишь подчеркивает неравноправие «старых» и «новых» членов ЕС, делая перспективы грядущего «единого европейского дома» в целом довольно неясными.
     Конституция и ее гарантии
     Полностью решить проблему с перспективами ЕС как на внутреннем, так и на внешнем плане призвана конституция Евросоюза, разработкой которой занимается бывший президент Франции Жискар д’Эстен. Конституция была задумана как инструмент более удобного управления разрастающимся Евросоюзом. Но вместо этого стала рингом для жестокой схватки национальных интересов.
     Италия в период своего председательствования в ЕС добиться принятия проекта документа, как уже говорилось выше, не смогла. Хотя, по мнению аналитиков, итальянский проект наиболее подходил под характеристику «компромиссный» - официальный Рим в лице премьер-министра Берлускони, желавшего, чтобы принятие евроконституции ассоциировалось именно с ним, опустил в нем проблемы, вызывающие наибольшие споры. Но даже то, что осталось, может сразу устраивать и не устраивать одну и ту же страну. Скажем, Великобритании, как и Польше, нравится, что планы создания системы европейской обороны, записанные в проекте конституции, не посягают на обязательства стран – членов ЕС перед НАТО. Но та же Великобритания категорически возражает против предложения Италии упразднить индивидуальное право вето каждой страны по проблемам внешней политики.
     Кстати, что касается единой оборонной политики, то ее доктрина тоже пока разрабатывается. Лидеры Евросоюза договорились лишь по ключевым моментам. А именно: члены организации должны сотрудничать в сфере обороны и создать структуру, способную защитить ЕС. Что это будет - только вооруженные силы или же и автономный центр оперативного командования - все еще неизвестно. Хавьер Солана, верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, в этой связи заявил: «Дискуссия лишь началась. Одно могу сказать точно - мы не собираемся конкурировать с НАТО». Подобные заявления сделали и другие политики. Мол, оборонная политика ЕС будет дополнением, а не альтернативой Североатлантическому альянсу. Тем не менее, несмотря на все заверения, оборонная инициатива ЕС серьезно обеспокоила Вашингтон. Посол Соединенных Штатов при НАТО Николас Бернс сказал, что это одна из самых серьезных угроз для организации.
     В итальянском варианте также нет ответов на принципиальные вопросы, вновь сталкивающие Францию и Германию, с одной стороны, и Испанию, Польшу, как и многих других членов ЕС, – с другой: кому и сколько достанется голосов для принятия решений в расширенном Евросоюзе? И каков будет количественный состав исполнительного органа - европейской комиссии после мая 2004 года?
     Испания и Польша требуют себе по 27 голосов, как это было несколько поспешно, как теперь выясняется, записано в соглашении 1999 года. Но в таком случае эти сравнительно малонаселенные страны почти сравнялись бы по влиянию в ЕС с Великобританией, Францией, Германией и Италией, имеющими всего по 29 голосов при куда более многочисленном населении. Вопрос еще вызовет ожесточенную полемику: «Нельзя взять и дать 80 миллионам немцев 29 голосов, а потом наделить 80 совокупных миллионов поляков и испанцев 54 голосами», - заявляет, к примеру, канцлер ФРГ Герхард Шредер. Не ясно также, как тяжеловесы ЕС смогут утешить малые страны, возмущенные идеей сохранить в составе еврокомиссии все те же 15 комиссаров (это значит, что 10 стран-новичков останутся без своих людей в исполнительном органе и, следовательно, фактически без допуска к повседневной практической деятельности ЕС).
     Самым болезненным в новой конституции остается вопрос о распределении будущей власти в ЕС. Франция, Германия и Италия хотят, чтобы новый документ закреплял их «исторически сложившуюся» руководящую роль в союзе. Малые же страны настаивают и на своем праве влиять на решения ЕС. Дебаты по проекту конституции показали: Европа снова разделилась на противоборствующие лагеря. Сейчас их, по мнению обозревателей, уже три. Среди «максималистов», стремящихся к наибольшей интеграции, - Франция, Германия и Италия. К ним примкнули Бельгия, Голландия и Люксембург. Именно эти шесть государств, кстати, стояли у истоков нынешнего ЕС.
     Представители другого лагеря ратуют не за «максимальную», а за «плавную» интеграцию, которая «не ущемляла бы самостоятельность государств ЕС». Лидеры этой группировки - Великобритания и Испания. К их позиции склоняются Швеция, Дания, Ирландия и Австрия. Из новобранцев ЕС этот подход разделяют Польша, Латвия, Литва, Эстония и Кипр. Есть и третья группа – «абсолютные консерваторы», которых полностью устраивает существующий механизм работы альянса и пугают любые возможные перемены. К ним относятся Финляндия, Португалия, Мальта, отчасти Греция.
     На первый взгляд может показаться, что нынешний раскол Европы по вопросу о конституции - продолжение и следствие разлада, вызванного действиями США и Великобритании против Ирака. Но сейчас «разделительные линии» несколько иные. Так, Италия, поддержавшая США в противостоянии с Ираком, на сей раз оказалась в одном лагере с Францией и Германией. А пацифистская Швеция, выступавшая против иракской войны вместе с Парижем и Берлином, на сей раз склоняется к позиции воинственных Великобритании и Испании.
     Что касается стран Восточной Европы, готовящихся вступить в ЕС, то они по традиции «сверяют часы» с Вашингтоном - своим главным союзником и покровителем на международной арене. А Соединенные Штаты в «конституционном споре» внутри ЕС традиционно поддерживают Великобританию. Неудивительно, что ту же позицию заняли и бывшие сателлиты СССР по Варшавскому Договору. Первой о своей позиции заявила Польша, следом за ней к «проамериканскому» лагерю примкнули страны Балтии.
     Камнем преткновения стал вопрос о полномочиях и вообще о существовании будущего общеевропейского президента. Еще меньше ясности с введением поста министра иностранных дел объединенной Европы. Одни считают, что он должен выражать коллективную позицию всех государств ЕС, другие настаивают, чтобы каждая страна имела право на самостоятельную внешнюю политику.
     Российский вектор
     На встрече с представителями крупного европейского бизнеса в конце прошлого года Президент России Владимир Путин заявил, что вопросы углубления развития сотрудничества России и ЕС напрямую связаны с расширением Евросоюза. По оценкам представителей еврокомиссии, этот процесс не будет иметь негативных последствий для России. В Москве же считают иначе – расширение ЕС будет иметь неоднозначные последствия для традиционных торгово-экономических интересов России в Центральной и Восточной Европе.
     С расширением ЕС в Европе изменится геополитическая обстановка. Если сегодня около 35 процентов экспорта России приходится на страны ЕС, то с расширением Евросоюза эта доля составит более 50 процентов, то есть ЕС получит «контрольный пакет» во внешней торговле РФ. Как считают российские официальные лица, расширение ЕС может осложнить для нашей страны условия экспорта энергоносителей, металлов, химических удобрений, продукции ядерного производства. Речь идет о действующих в странах ЕС определенных ограничениях, которые в данный момент времени на страны Восточной и Центральной Европы не распространяются. Но, как только они станут полноправными членами ЕС, эти ограничения автоматически на них распространятся.
     Помимо этого, как заявлял Владимир Путин, некоторые центрально- и восточноевропейские страны уже направили России информацию о необходимости расторжения целого ряда действующих соглашений. По словам Президента РФ, речь идет о десятках таких соглашений со всеми странами Центральной и Восточной Европы.
     Вместе с тем после мая 2004 года, когда в Евросоюзе будет уже не 15, а 25 членов, на некоторое время, по мнению обозревателей, о России забудут. О России будут вспоминать лишь в контексте событий, которые уж совсем нельзя будет обойти вниманием. Но, с другой стороны, раз уж об общеевропейской политике говорить пока рано, то вряд ли можно представить себе и единый подход России к странам ЕС. А поэтому, ведя диалог с общеевропейскими структурами, нашей стране вольно или невольно придется в обозримом будущем по-прежнему руководствоваться сложившимися двусторонними отношениями с той или иной европейской страной.