В. Гаврилов. Вооруженные силы тех или иных государств, безусловно, являются активными участниками глобализационных процессов. Здесь есть несколько аспектов.
     Первый - образование международных коалиций в том или ином виде, начиная с программы «Партнерство ради мира» и заканчивая проектом создания европейских сил. В свое время планировалось создание подобных сил на территории СНГ, но, к сожалению, пока это все сталкивается с большими трудностями, в первую очередь финансовыми, а также политическими.
     Второй - военно-техническое сотрудничество, причем не столько обычная купля-продажа вооружений и техники, сколько создание образцов ВВТ усилиями нескольких государств. Примером может служить тот же истребитель «Еврофайтер», другие боевые машины, которые разрабатываются усилиями европейских государств и т.д. Сейчас и Россия поворачивается в этом плане в сторону большего взаимодействия с партнерами. В частности, сотрудничество с Индией будет предполагать, наверное, не столько поставку, сколько модернизацию находящейся на вооружении индийской армии российской техники.
     Третий момент - это конечно же совместная подготовка, проведение совместных учений. В частности, американцы активно проводят в жизнь свою программу «Международное военное образование и подготовка», когда офицеры разных стран готовятся в военных учебных заведениях США и, естественно, в процессе обучения им в определенной мере навязывается американская линия восприятия процессов, которые происходят в мире.
     Наконец, последний, хотя, может быть, наиболее важный момент – это борьба с международным терроризмом. Международный терроризм и криминал - тоже среди активных участников глобализационных процессов. Естественно, что и борьба с ними стала одной из черт глобализации.
     В этой связи необходимо обратить внимание на стратегию действий США по созданию так называемых «коалиций государств по желанию». Создаются коалиции стран, вооруженные силы которых первоначально используются для проведения какой-то миротворческой операции, а в конечном итоге происходит размещение баз в тех или иных государствах, откуда американцы уже уходить не собираются, преследуя чисто национальные интересы. Примером могут служить «полевые испытания», которые были проведены в 90-х гг. в Югославии и проводятся сейчас в Афганистане и Ираке. Так реализуется идея Збигнева Бжезинского о том, что участники международных отношений должны воевать в «горячих точках», расположенных далеко от США, тогда как сами Соединенные Штаты должны контролировать и управлять конфликтами, исходя из своих национальных интересов. Тем самым США добиваются ослабления своих конкурентов.
     Ю. Морозов.В последнее время все считают (наверное, этот успех обуславливается пропагандистской активностью Вашингтона), что борьба с терроризмом должна вестись вооруженными силами. Однако вооруженные силы предназначены для защиты от внешнего агрессора, а борьба с терроризмом – это работа спецслужб путем точечных ударов по террористам на основе хорошей развединформации.
     Говоря об участии в глобализационных процессах вооруженных сил тех или иных государств, надо иметь в виду следующее. Вооруженные силы могут использоваться как для защиты суверенитета и территориальной целостности союза, коалиции государств (ОДКБ, НАТО и др.), так и в качестве агрессора
     (НАТО в Югославии, США в коалиции с Великобританией в Ираке). Кроме того, они могут применяться для миротворческих миссий. Миротворчество – это обоюдоострое оружие. С одной стороны, под флагом ООН - глобальной организации по
     безопасности - достигаются и закрепляются зачастую эгоистические национальные интересы, с другой – локализуется конфликт, который происходит в том или ином регионе, что в целом отвечает интересам мирового сообщества.
     Создание коалиционных сил в Афганистане, Ираке конечно же является элементом глобализации. С точки зрения устава ООН в Афганистане эти силы являются миротворческими. А в Ираке с международно-правовой точки зрения приход коалиционных сил – это агрессия. Но с точки зрения США в рамках стратегии собственной национальной безопасности это – реализация национальных интересов. Именно эти интересы и являются пределом, которым может быть ограничен процесс глобализации в военной сфере. Исходя из национальных интересов, а точнее – их трактовки администрацией США, американцы, например, вышли из соответствующего международного договора и приступили к созданию системы ПРО.
     Теперь об участии вооруженных сил в каких-то акциях с точки зрения международного права. Вероятность участия Российской армии в глобальных войнах, если не произойдет какого-то резкого изменения геополитической ситуации, в ближайшем будущем очень мала. Зато на участие в миротворческих операциях и локальных конфликтах они обречены.
     К сожалению, хельсинкскими, ялтинскими соглашениями у нас на постсоветском пространстве заложена мина замедленного действия. Это - проблема соотношения права наций на самоопределение с суверенитетом и территориальной целостностью государств. Сегодня она не решена Азербайджаном, Арменией, Грузией… Что произойдет, когда под предлогом защиты трубопровода Баку - Джейхан в Грузию и в Азербайджан будут введены натовские, американские формирования?
     М. Делягин.Существует ли предел процесса глобализации в военной сфере? В технологической области, думаю, что нет. Прогресс технологий будет продолжаться исходя в первую очередь из задач безопасности, потому что только в данной сфере можно тратить огромные деньги с неопределенным результатом – в остальных сферах этого не позволяет рынок. Что касается пространственного распределения, то, как обычно, военно-политическая сила и эффективность систем национального управления создают внятные ограничения, в том числе и военной экспансии.
     В. Гаврилов. Ограничения процесса глобализации в военной сфере в первую очередь диктуются национальными интересами. Для США, например, процессы глобализации являются необходимыми и полезными только в той мере, в какой они отвечают их национальным интересам. Я думаю, и нам тоже надо руководствоваться таким подходом. У нас в прошлом было много альтруизма - и в советский период, и прежде. Вспомним хотя бы знаменитый спор Кутузова с Александром I, когда Кутузов просил императора не переходить границу вслед за отступающим Наполеоном. Этому есть масса других примеров (в ходе Первой мировой войны – наш корпус во Франции). От подобного альтруизма нам надо отказываться и больше руководствоваться своими национальными интересами.
     М. Делягин.Каковы военно-политические задачи России в связи с глобализацией? Прежде всего, значимость систем управления возросла качественно, а эффективность российской системы управления упала. Ну понятно, что наше государство до сих пор «не собралось обратно», как структура, которая выражает и реализует интересы общества, – в этом смысле впереди еще долгий путь. Но имеют место низкая исполнительская дисциплина (когда просто команды не выполняются), слабая эффективность выработки и принятия стратегических решений.
     Поскольку роль систем управления резко возросла, качественно возрастает значимость не только развития, но и элементарной защиты этих систем, причем не только технической, но и психологической. Можно ведь довести людей до такого состояния, когда они в принципе не смогут принять необходимого решения.
     Важен и идеологический фактор. Его игнорирование может привести к ситуации, когда люди не смогут принять необходимого решения из-за неверной мотивации: например, они будут считать, что их государство – это «империя зла», и чем хуже ему, тем лучше.
     Актуальна задача дополнения ядерного сдерживания (понятно, что его эффективность снижается, но у нас сегодня просто нет других рычагов) иными инструментами, прежде всего высокоэффективными средствами ведения малых войн. К опыту США в Югославии можно относиться с известной долей скептицизма: там эти средства работали не очень хорошо. Но тем не менее как-то они работали, и я думаю, что лет через семь они будут работать качественно лучше, чем сейчас.
     Малые войны ведутся силами партизан, которые формально ни с кем не связаны, а через какое-то время они могут вестись силами террористических структур. Они ведь частично создавались как стратегический спецназ, затем оторвались от своих создателей в связи с иллюзиями, которые были обусловлены окончанием «холодной войны». Теперь они могут вернуться под это управление. Давайте вспомним классическую формулировку о том, что исламский фундаментализм – это способ управления прозападными режимами в исламском мире.
     Технологический прогресс и технологическое лидерство США дают новое замечательное оружие сдерживания - не ядерное оружие, а возможность использования компьютерных вирусов. Это серьезно: в конце 1990-х компьютерное оружие было признано НАТО оружием массового уничтожения.
     Ужесточение конкуренции и превращение войны малой интенсивности в элемент повседневной глобальной конкуренции, в том числе экономической, снижают значимость собственно военных операций. Они все больше превращаются либо в завершающий этап конфликтов (когда режим противника дискредитирован, скомпрометирован в мире и в его стране, экономически подорван, и осталось по нему ударить, чтобы он рассыпался), либо в элемент шокового воздействия с целью коррекции сознания.
     Не думаю, что операцию 11 сентября 2001 г. стоит относить к чисто террористическим операциям – в ней очевиден и собственно военный элемент.
     А. Подберезкин. Средства ведения вооруженной борьбы, которые потребуются, например, в 2020 г., должны создаваться сегодня, потому что от стадии НИОКР до принятия на вооружение проходит как раз 12-15 лет. Если с этой точки зрения посмотреть на наши действия в недавнем прошлом, то вы увидите, какие средства будут у нас в 2010 г. Задача политика, специалиста в военно-политической области – сформулировать в 2004 году техническое задание для исполнителей НИОКР, для того чтобы в 2020 г. новое оружие появилось.
     Мы должны сделать некий рывок, скачок, потому что догнать ушедшие вперед страны обычными способами мы не сможем. Если у нас сейчас среднедушевой ВВП, по некоторым расчетам, 3-5 тыс. долларов, а у американцев или скандинавов 40-45 тыс. долларов, то удвоение ВВП не даст нам возможности догнать их. Нужен скачок, а он возможен только при качественно иных нетрадиционных решениях.
     Принципиально важно сейчас попытаться по-новому осмыслить, а можем ли мы сделать этот скачок, резко увеличив темпы развития экономики страны и ее Вооруженных Сил?
     Последовательное, так сказать, традиционное поэтапное индустриальное развитие ни к чему не приведет. Да, при нынешних темпах лет через 15 мы догоним Португалию по объемам ВВП на душу населения. Но надо сказать, что Португалия в числе 20 лидеров глобализации находится как раз на двадцатом месте. Значит, чтобы нам догнать передовые государства, нужны нетрадиционные решения. Приведу пример.
     Очень часто говорят о том, что есть экономика знаний, о том, как важно использовать интеллектуальный потенциал и т.д. Не вспоминают об одном – что в Советском Союзе знаний было накоплено примерно на 5 трлн. долларов (по американским оценкам). С учетом того, что мы за последние 10 лет ничего не добавили, а, наоборот, многое растеряли, пусть остался 1 триллион. При нашем бюджете примерно в 25 млрд. долларов и ВВП, не дотягивающем до 100 млрд. долларов, почему бы нам эти сотни миллиардов, которые лежат в знаниях (в НИОКР, фундаментальных разработках) не использовать? Почему нельзя их сконцентрировать на некоторых направлениях? В свое время Сталин, понимая, что все направления научно-технического прогресса охватить невозможно, сконцентрировался на двух направлениях: разработке ядерных боеприпасов и систем их доставки (программы Курчатова и Королева). Да, это происходило в ущерб авианосным соединениям, в ущерб самолетам стратегической авиации, но при всем при том происходила концентрация. Значит, нам тоже нужно вычленить какие-то определенные направления. Ну не догоним мы по информатике США, значит, в этом направлении нужно подождать их передовых результатов, а потом, используя их, резко ускориться. Зато есть другие направления, скажем биотехнологии, где мы можем обогнать других.
     Н. Ефимов.Думается, мысль Алексея Ивановича о необходимости поиска асимметричных ответов на вызовы глобализации заслуживает внимания. Если мы существенно отстаем от американцев и японцев в сфере информационных технологий, разумнее сконцентрировать финансовые средства и интеллектуальные ресурсы государства и крупных корпораций на иных прорывных направлениях. Через успехи в сфере нано- и биотехнологий, где у российской науки есть хорошие заделы, реально обеспечить прорыв на верхнем уровне технологической пирамиды и обрести доступ к новым технологическим принципам.
     Кстати сказать, асимметричный ответ возможен и в сфере компьютерных технологий. «Красная звезда» несколько лет назад рассказывала, правда безрезультатно, о «ноу-хау» русской математической школы – о троичной системе исчисления, основанной на трехзначной логике Аристотеля. На ее основе еще в 1960-е годы при поддержке академика Сергея Львовича Соболева была создана ЭВМ «Сетунь», которая имела производительность на порядок выше, чем другие машины такого же класса, использовавшие двоичный код. Но чиновники из Госкомитета СССР по радиоэлектронике - то ли в силу недалекости, то ли из-за преклонения перед западным опытом - не допустили тогда широкого внедрения троичной системы организации команд и данных.
     Развитие компьютерной техники пошло по пути использования двоичного кода – тупиковому, как сейчас стало ясно для специалистов. Добиться нового уровня в работе компьютерной техники возможно только при качественно иной математике - математике, основанной на трехзначной логике.
     А. Подберезкин. Вот эти направления и нужно выбрать, сконцентрировав там свои усилия. И в военном деле мы не можем по всем направлениям соревноваться с Соединенными Штатами. Если наш бюджет в 25 раз меньше, чем американский, то не надо делать вид, что мы способны сохранить количественно или даже качественно равновесие с США и иметь такие же амбиции. Не можем мы этого. Зато можем, как при Горчакове (министр иностранных дел царской России в 1856-
     1882 гг. – А.Т.), сосредоточиться, сконцентрироваться, вложиться в какие-то направления, которые бы нам лет за 10-15 позволили обеспечить свою безопасность, учитывая, что имеющихся на сегодня ракетно-ядерных и других вооружений как раз на этот срок хватит…
     Говоря о военной силе сегодня, надо учитывать, что еще
     10-15 лет США будут единственным государством, способным реализовывать свои глобальные цели по всему миру. Так будет до тех пор, пока не выйдет на сцену Китай или Бразилия, или - если у нас все хорошо пойдет - Россия. В эти годы у американцев есть возможность глобального использования военной силы, и стесняться они не станут.
     В. Гаврилов. Главное для России в связи с глобализационными процессами – сохранить национально-государственную и территориальную целостность. Вроде бы в процессе глобализации происходит размывание границ, появление каких-то наднациональных структур. Тем не менее сохранение территориальной целостности является и будет еще долгое время являться императивом.
     А. Анастасин.Американский глобализм предполагает разрушение всех или большинства национальных государственных образований, так называемую парцеллизацию («парцелла» в пер. с французского – частица), что позволило бы создать некий аморфный субстрат в глобальном масштабе, из которого можно будет свободно потреблять любые ресурсы. Поэтому активное участие в глобализационных процессах наших Вооруженных Сил означает прежде всего надежное обеспечение военной безопасности страны в стремительно меняющихся условиях за счет своевременного выявления и парирования новых угроз, чтобы обеспечить благоприятные позиции России на мировой арене.
     Н. Нарочницкая. Касаясь перспектив развития военно-политической ситуации, важно также иметь в виду, что Вашингтон уже выступил с новой инициативой, предложив пересмотреть международное право и наделить Соединенные Штаты правом перехвата кораблей и самолетов, которые якобы могут заниматься «незаконной перевозкой оружия массового поражения или его компонентов». Эта инициатива - не что иное, как претензия узаконить пещерное право сильного со стороны государства, претендующего на глобальную военную ответственность. С этой инициативой, получившей название ИБОР, в Москву сравнительно недавно прилетал старший заместитель госсекретаря Джон Болтон. Россия благоразумно уклонилась от ответа, но эту инициативу уже поддержали 15 стран – Австралия, Великобритания, Германия, Дания, Испания, Италия, Канада, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Сингапур, Турция, Франция и Япония.
     Одним словом, фактор силы в международных отношениях, несмотря на гуманистическую риторику, только чрезвычайно возрос по сравнению с периодом «холодной войны». Идет передел мира за контроль над ресурсами. Очевидно, что только военная мощь России предотвращает посягательство на ее ресурсы, которые кое-кто уже предлагает сделать собственностью человечества. Укрепление Вооруженных Сил при сохранении их ядерного потенциала – вот главное условие независимости России в веке глобализации.
     Н. Ефимов. Возможно, некоторые суждения, прозвучавшие за «круглым столом», покажутся читателям чересчур пессимистическими. Но для армии страны, самим Провидением призванной продолжить миссию погибшей великой державы, необходим трезвый системный анализ исторического момента. В мире в условиях глобализации продолжается извечная борьба за место под солнцем. И в общем-то для России, изрядно ослабшей за последние два десятилетия, ситуация хотя и сложна, но не трагична. Глобализация несет нашему народу не только новые вызовы, но и новые возможности, которыми надо умело распорядиться для прыжка на более высокий уровень социального бытия, избавившись от комплекса неполноценности и идеологии пораженчества. В заключение приведу фразу Уинстона Черчилля: «В войне дозволительно проиграть все сражения. Кроме последнего».