Визитная карточка
     Седов Вячеслав Николаевич родился 30 сентября 1958 года. Окончил Военный Краснознаменный институт, Военно-политическую академию им. В.И.Ленина (редакторское отделение). С 1980 по 1985 год проходил службу в Группе советских войск в Германии, затем работал в военной печати. Возглавлял англоязычные издания журналов «Советское военное обозрение» и «Советский воин». В пресс-службе военного ведомства с 1993 года. На должность начальника пресс-службы Минобороны РФ - пресс-секретаря министра обороны РФ назначен 22 октября 2003 года.



     - Прежде всего хочу заметить, что вы затронули весьма непростую, я бы сказал, тонкую материю общественных связей, которые прямо затрагивают сферу национальной безопасности. То есть безопасности всех и каждого в отдельности. Уж так сложилось, что на работу военных людей не только у нас, но и повсюду смотрят пристально, с желанием увидеть то, что не всякому, может быть, и видеть нужно. За этим повышенным интересом прячется не только присущее людям любопытство, но и вполне рациональное стремление знать положение вещей в структуре, которая призвана защищать страну от внешних угроз. Ко всему прочему армейская жизнь изобилует событиями неординарными, а порой и просто потрясающими обывательское воображение. Военная практика не вялотекущий процесс, не рутина. Далеко не рутина. В ней кипят человеческие страсти, происходят не всегда объяснимые «гражданской» логикой вещи, что и превращает ее в объект обостренного общественного внимания.
     Ну а СМИ в этом смысле выступают в качестве передового отряда гражданского общества, их интерес к армии и к органам военного управления профессионален по своей природе и поэтому должен встречать понимание тех, кто отвечает за данный участок работы. Ясное дело, что идиллии в отношениях между представителями военного руководства и журналистами быть не может. Даже при самых внешне доброжелательных отношениях между ними всегда была и будет определенная дистанция, известная недосказанность, подчеркнутое чувство меры. Не потому, что они преследуют разные интересы (интересы-то как раз общие), а потому, что они по-разному оценивают целесообразность тиражирования одной и той же информации. Кто-то из наших великих полководцев сказал, что, если бы в газетах писали о замыслах Ставки, мы бы не выиграли ни одного сражения. Сейчас, конечно, другая обстановка, тем не менее это изречение остается актуальным. И главное здесь - не нарушить уже достигнутый, как я его называю, «сбалансированный зыбкий консенсус».
     - Как мы «смотримся» на фоне других стран в плане тех порядков, которые существуют в общении представителей военного командования со СМИ? Справедливы ли нарекания со стороны некоторых журналистских, правозащитных и других кругов в адрес российских военных структур по связям с общественностью?
     - В целом мы «смотримся» вполне прилично. Часто выглядим даже либеральнее, чем аналогичные службы и отделы в странах НАТО. Мне приходилось (да и вам тоже, насколько я знаю) знакомиться с их опытом работы, например в США, Великобритании, Германии. Здесь надо отметить, что у наших западных партнеров существует четкое понимание того, что вопросы информационного обеспечения проводимых мероприятий требуют специальной подготовки как в техническом, так и в профессиональном отношении. Так, например, для подготовки специалистов по работе со СМИ в бундесвере имеется целая академия. Здесь же проходит курсы высший командный состав, который обучается навыкам общения с прессой. Но никакого панибратства, никакого кумовства между военными чиновниками и журналистами не существует. Все в рамках четких предписаний. Плюс принцип отбора. Скажем, в Пентагон пускают лишь проверенных, лояльно настроенных репортеров, которые получают там строго дозированную информацию. Если же после брифинга в газете или на телевидении выскакивает отсебятина, автору моментально закрывают доступ к «доверительным» сведениям. Аналогичная ситуация в бундесвере да и в других армиях НАТО.
     Освещение военных действий в Афганистане и Ираке тем более показало, что допущенные к нему журналисты отнюдь не находятся в свободном полете. Им дают тщательно отобранную информацию, отвечающую видению командования. Причем по мере развития событий контроль над действиями СМИ становится все более жестким. Недавно в американских газетах писали о том, что Пентагон собирается создать мобильные отряды военных репортеров, чтобы поручить им основную работу по освещению обстановки в зонах боевых действий. Определили уже смету на обеспечение отрядов новейшей техникой, разрабатывается тактика действий. То есть это опять же свидетельствует о вполне определенной тенденции - усилении контроля над процессом распространения информации военного свойства.
     Что касается справедливости нареканий в наш адрес со стороны указанных вами кругов, то в чем-то с ними приходится согласиться. Не стану же я утверждать, что в пресс-службах собрались сплошь безупречные мастера, которых и упрекнуть не в чем. Случаются издержки субъективного порядка, бывают промахи, которых можно было избежать. Должен признать, что и в целом формирование новой модели информационных отношений между армией и российским обществом идет не без проблем. Но ведь идет же!
     С другой стороны, разве СМИ осмелятся заявить, что у них все в полном ажуре? В их адрес ведь тоже можно послать нарекания. В том числе по части того, что они иногда пытаются заполучить закрытую информацию. Спрашивается, зачем? Затем, чтобы пошуметь, попасть в обзор, отличиться сенсацией?

     - Но чем-то журналистская братия должна же отличаться. Сенсации - ее белый хлеб с маслом. А на дозированной информации далеко не уедешь.

     - Так-то оно так. Но на то и журналистское мастерство, чтобы увлекать читателя и зрителя качественной, достоверной информацией, свободной от домыслов и передергиваний. Кстати, у нас в России немало журналистов, которые отличаются именно высоким качеством работы. Они не гоняются за компроматом, а углубляются в суть армейских будней, едут в дальние гарнизоны, чтобы оттуда показать обществу настоящие, а не выдуманные проблемы. Свежий взгляд со стороны всегда полезен, он помогает иной раз переосмыслить некоторые аспекты обсуждаемой в обществе проблемы, что в силу субъективных причин не всегда удается сделать. К сожалению, не все преданы честным принципам освещения фактов и событий. Кто-то не может устоять перед соблазном оказаться в фокусе пусть кратковременного, но все же внимания. Кто-то просто зарабатывает, выполняя социальный заказ. Тут уж все зависит от личности журналиста, его морали.

     - Какой, по-вашему, самый эффективный способ влияния пресс-службы на освещение вопросов военного строительства? Что вы предпочитаете делать в первую очередь, чтобы привлечь внимание СМИ к тем темам, которые Министерство обороны считает наиболее злободневными?

     - Я бы не стал называть какой-то способ самым эффективным. Все зависит от конкретной задачи и конкретной ситуации. В то же время к числу самых действенных наших способов я со всей уверенностью отнес бы посещение военных объектов. Это очень интересная и полезная форма работы с журналистами. В течение года мы организуем сотни выездов журналистов в войска. Каждый такой выезд имеет свою интригу и только так достигается нужный эффект, причем к обоюдному удовлетворению.
     Другой способ - присутствие журналистов на важных мероприятиях в частях, на кораблях, на полигонах, в военно-учебных заведениях. Это могут быть командно-штабные учения, специальные тренировки, заседания военных советов, научно-практические конференции и т.д. Попадая на такое мероприятие, журналист вольно или невольно заражается его духом, проникается чувством сопричастности к какому-то важному факту, событию. И даже если он изначально критически настроен к тому, что собирается посмотреть, все равно живые человеческие контакты делают свое дело, и тогда даже подготовленный с налетом негативизма репортаж несет в себе позитивный заряд.

     - И все же самая оперативная, самая напряженная работа, надо понимать это комментирование текущих событий, не так ли?

     - Да, конечно. За краткими и емкими выступлениями представителей руководства перед СМИ всегда стоит интенсивная справочная и аналитическая работа. Это целая наука, о которой в двух словах не скажешь. Я лишь подчеркну, что чем качественнее проведена подготовка к встрече с журналистом, тем увереннее себя чувствуешь. Ведь интервью - это хороший повод заявить о себе как о толковом работнике. К сожалению, оно так же представляет широкие возможности и для того, чтобы позволить начальству усомниться в ваших способностях, что до этого момента под сомнение и не ставилось. Вступая в диалог с прессой, политик или военачальник берет на себя большую ответственность, его высказывания тиражируются, нередко на них ссылаются в течение какого-то периода. Отвечающее на вопросы журналистов официальное лицо формирует настроение пишущей, снимающей, говорящей аудитории, которое потом передается обществу. Вам предоставляется редкая возможность довести свою точку зрения до широких слоев населения, и надо максимально использовать этот шанс. И потом, если уж вы даете кому-то интервью, то это должны быть серьезные издания, программы, которые не меньше вас заинтересованы в качественной работе. Фактор времени в данном случае также имеет ключевое значение. Бывает, что какие-то нюансы приходится учитывать буквально в последние минуты. Зато и резонанс, как правило, получается неплохой.

     - А обратный эффект случается?

     - Всякое бывает. Многое ведь зависит от интерпретации изложенной на пресс-конференции или брифинге информации. Русский язык богат, каждую мысль можно выразить десятками способов. Кстати, именно поэтому с недавних пор мы стали ставить на свой сайт стенографические отчеты о проведенных пресс-конференциях.

     - Вам часто приходится заниматься реставрацией того, что испорчено вольными комментариями?

     - Да, приходится. И это, знаете ли, требует немалых усилий. Ибо переубедить всегда труднее. Чтобы восстановить оригинал в первозданном виде, надо проявить и терпение, и волю, и просто физическую выносливость. Ведь сопротивление в данном случае идет и от тех, кто исказил истину, и от тех, кто стал потребителем искаженной истины. Часто труд реставратора вообще оказывается напрасным. Так уж устроен человек, заставить его заново переосмыслить очищенный от скверны факт удается лишь тем, кто имеет большой авторитет у публики. Ибо сказанное впервые как новость прочно оседает в сознании людей и надолго остается там до лучших времен, когда новая волна общественного интереса к теме предоставит возможность все расставить на свои места.

     - Тогда, очевидно, надо действовать на опережение. Зачем ждать, пока кто-то даст свою окраску событию или поставит все с ног на голову?

     - В идеале это так и должно быть - идти впереди, не давая повода для фантазий. Другой вопрос - а нужно ли это прессе в тот момент, когда вы намерены пойти на контакт? Чаще всего наше незавидное положение заключается в том, что мы выступаем в роли стороны, «принуждаемой к ответу». И вот здесь откликаться на просьбы о комментарии необходимо, причем оперативно и грамотно. Суть дилеммы в том, что, если на контакт не пойдете вы, тут же найдется масса «независимых экспертов», готовых в любую минуту «засветиться» на экране.
     Идеальные конструкции в таком деле, как работа со СМИ, маловероятны. Ведомству вообще, военному ведомству, в частности, по понятным причинам не всегда целесообразно выступать в качестве инициатора какого-либо сообщения или комментария. Сотни и сотни всевозможных фактов проходят как бы мимо широкой публики. И ничего плохого в этом нет, поскольку публика по большому счету и не нуждается в них. К примеру, случилось небольшое недоразумение в отношениях между двумя государствами, которое тут же по свежим следам и без всяких последствий удалось ликвидировать. Стоит ли делать это недоразумение предметом пережевывания в прессе? Думаю, что необязательно.

     - Но именно тут и может отличиться вездесущий репортер, не так ли?

     - Совершенно верно. К тому же он может что-то добавить от себя, что-то приукрасить, в результате и получается искаженная картина случившегося. Поэтому крайне важно умение пресс-службы держаться в подобных обстоятельствах хладнокровно, не давая втянуть себя в пустопорожние выяснения деталей, которые не имеют никакого значения.

     - Ложь во благо. Годится ли она для пресс-службы?

     - Ни в коем случае. Любая ложь рано или поздно будет раскрыта, и тогда ее источник пострадает больше всех. «Благо» в данном случае не может быть оправданием, поскольку моментально отыщется масса интерпретаций, масса всяких домыслов, которые и ударят по источнику. Естественно, будет подорвано доверие не только к конкретному лицу, но и к ведомству.
     Более того, нельзя даже намека давать представителю СМИ, чтобы он воспринял его как разрешение на вольное толкование того или иного факта. Он потом скажет: «Я выбил у него признание». Попробуйте тогда объяснить кому-то, что «ничего такого» вы не говорили. В общем, говорить следует исключительно правду и никогда ничего не выдумывать. Отказавшись комментировать то, что ему не по силам и не по должности, сотрудник службы по связям с общественностью не унизит себя. А вот если он станет источником недостоверной информации, то дискредитирует этим в первую очередь свое ведомство.
     Но! В этой же связи хотелось бы заметить, что и пресловутое «без комментариев» употреблять вредно. Ибо может сложиться впечатление, что выступающий перед журналистами офицер что-то знает, а поделиться с ними не считает нужным. Такое впечатление сработает против него. И против ведомства. На мой взгляд, правильнее здесь будет сказать, что вы не хотите показаться необъективным и постараетесь выяснить детали, а позже непременно сообщите своему собеседнику достоверную информацию.

     - Может ли быть предметом комментария другой комментарий?

     - Это дурной тон. Предметом комментария могут быть только достоверные факты. Ведь сотрудник пресс-службы является официальным лицом, стало быть, ему не пристало оперировать слухами, догадками, предположениями.
     Пишущий журналист может позволить себе погадать на кофейной гуще, а сотрудник пресс-службы - никогда.

     - Вячеслав Николаевич, вы были участником сотен пресс-конференций и брифингов разного уровня. Скажите, меняется ли сама атмосфера общения с прессой, в том числе иностранной, первых лиц Министерства обороны, видов Вооруженных Сил, военных округов?

     - Безусловно. Она меняется уже потому, что стала нормальной практикой, заменив эпизодические появления в журналистской среде командующих, начальников ведущих служб, учебных заведений и т.д. Она меняется и потому, что претерпели перемены наши отношения с зарубежными странами. Мы вошли в прочные партнерские связи с НАТО, проводим совместные учения, активизируется обмен военными делегациями. Отсюда и новая атмосфера. Хотя, с другой стороны, я бы не сказал, что общаться стало легко. Пресса есть пресса, она требует компетентности, быстрой реакции, уважения к себе. Выступление перед журналистами - акт серьезный, требующий подготовки, известной раскованности, даже определенных навыков ораторского искусства. Собственно, на этих основах и складывается хорошая атмосфера на встречах с представителями прессы. Профессионалы уважают профессионалов.