Как пишет автор статьи Дженнифер Киббе, война в Ираке продемонстрировала эффективность действий спецназа вооруженных сил США, точно соответствуя той модели меньших по численности, но более мобильных формирований, за создание которых борется министр обороны Дональд Рамсфелд. Однако это может иметь серьезные последствия для внешней политики США, поскольку создается впечатление, что намного проще использовать для проведения тайных операций военных, чем ЦРУ. Если Рамсфелд добьется своего, «ястребы» в администрации смогут вскоре использовать спецназ против других режимов, неугодных Вашингтону, причем не проводя важного публичного обсуждения, которое предшествовало войне в Ираке.
     Углубляясь в тему, автор проводит грань между двумя понятиями: тайное и секретное. Если термин «секретный план» подразумевает скрытый характер самой операции, то термин «тайный» означает секретность заказчика. В основе тайных операций лежит понятие непризнания причастности. И такой подход создает немало проблем для демократических государств, ибо в нем по определению отсутствует подотчетность, которой требует демократия. Между тем операции, которые обычно проводятся тайно, создают ситуации наподобие истории в Заливе свиней на Кубе или операции «Иран-контрас», подорвавших репутацию Вашингтона.
     Нынешнее определение тайной акции, напоминает Киббе, было принято как часть закона об ассигнованиях на разведку на 1991 финансовый год. Тогда надо было исправить оплошности, приведшие к скандалу «Иран-контрас». Закон устанавливал два требования к любой тайной акции. Во-первых, должно быть письменное решение президента (оно не может быть спущено задним числом) с указанием, что данное действие имеет важное значение для национальной безопасности США. Во-вторых, после получения разрешения президента и до того, как начнется операция, администрация должна уведомить о ней комитеты по разведке палаты представителей и сената, если не существует «чрезвычайных обстоятельств». Если они есть, то президенту следует только «своевременно» и полно информировать комитеты. И, хотя эти ограничения не особенно строгие, они все-таки обеспечивают известный контроль и подотчетность.
     Закон 1991 года также распространял меры контроля, которые до этого относились только к ЦРУ, на «другие департаменты, управления и весь аппарат правительства Соединенных Штатов». Тем не менее даже этот расширенный закон делал исключение для некоторых действий. Особо следует отметить, что по данному закону «традиционные военные действия» не считаются тайными акциями и не требуют президентского решения и уведомления конгресса. Провести же различие между «традиционными» и тайными действиями в условиях нынешней войны с терроризмом стало еще более затруднительным.
     Большинство членов администрации признают, что эта война позволяет исключать «традиционную военную деятельность» из категории тайных акций. В поддержку позиции администрации отдел главного юрисконсульта при Пентагоне ссылается на совместную резолюцию сената 23, которая разрешала применение силы в ответ на теракты 11 сентября 2001 года. Эта резолюция разрешает президенту использовать силу против тех государств и организаций, которые, по его мнению, планировали, допускали, осуществляли террористические действия, произошедшие 11 сентября 2001 года, или оказывали им содействие.
     По словам автора статьи, в то время как некоторые сенаторы (в частности, Джон Керри) доказывали, что привязка резолюции к событиям 11 сентября не позволяет ее широкого толкования, юристы утверждали обратное - что она предоставляет президенту почти неограниченную власть, как только он «решает», что в данном случае есть связь с «Аль-Каидой». А некоторые юристы Пентагона истолковали ситуацию еще шире, доказывая, что Буш вообще не нуждается в таком законе. После нападений 11 сентября, говорят они, все, что он теперь предпринимает в войне против терроризма, делается в порядке самозащиты, и поэтому «традиционная военная деятельность» не требует президентского решения.
     В оперативном отношении, говорится далее в статье, «нетрадиционные боевые действия» проводятся войсками Командования специальных операций (КСО - Special Operations Command), куда входит ряд специализированных частей, таких как рейнджеры и «зеленые береты» сухопутных сил, группа «Тюлени» ВМС и подразделения спецназа ВВС. Кроме того, есть меньшее по составу Объединенное командование спецопераций (Joint Special Operations Command), которое специализируется на проведении «нелегальных» прямых операций, таких как охота на террористов и спасение заложников. Наконец, существует строго секретное подразделение «Разведывательные операции поддержки» (Intelligence Support Group), которое часто меняет название (сейчас – «Грей фокс»). Всем этим формированиям Пентагон отводит главную роль по выслеживанию и уничтожению террористов по всему миру.
     Рамсфелд стал наращивать нетрадиционные силы военных в прошлом году, после того как они показали свою неспособность проникнуть в Афганистан до тех пор, пока ЦРУ не подготовило для них условия. В проекте бюджета министерства обороны на 2004 финансовый год он запросил на нужды КСО 6,7 миллиарда долларов. Рамсфелд также значительно повысил полномочия КСО. Теперь министр обороны и КСО связаны напрямую.
     Похоже, Пентагон планирует использовать возросшие силы спецназа для осуществления тайных операций вместо ЦРУ. Действительно, эти изменения выглядят как часть более широкого соперничества между двумя учреждениями. Центральным пунктом кампании Пентагона стало недавнее создание поста нового заместителя министра обороны по разведке. Этот чиновник якобы будет помогать сводить вместе и анализировать сведения, полученные от восьми существующих разведслужб Пентагона, в числе которых разведывательное управление министерства обороны, агентство национальной безопасности, национальное управление картографии и видовой разведки и национальное управление аэрокосмической разведки.
     В конце 2001 года комиссия по разработке реформы разведки, возглавляемая бывшим помощником по национальной безопасности Брентом Скоукрофтом, рекомендовала вывести три последние структуры из подчинения Пентагона и поставить их под непосредственный контроль директора ЦРУ, одновременно передав функции координации действий разведывательного сообщества от директора ЦРУ вновь назначенному национальному директору по разведке. Рамсфелд, по слухам, был в бешенстве при виде таких враждебных рекомендаций и пока что сумел помешать им попасть на стол к президенту. Недавнее создание должности заместителя министра обороны по разведке также широко трактуется как попытка Рамсфелда блокировать появление нового директора ЦРУ по разведке.
     Те, кто поддерживает военных, отвечают, что у ЦРУ просто нет достаточных ресурсов, чтобы вести глобальную войну против терроризма. ЦРУ насчитывает максимум 600-700 секретных «операторов» по сравнению с примерно 10 тысячами бойцов спецназа, которые имеются у Пентагона. Однако тайные операции связаны с определенными опасностями для военных, потому что при этом им часто приходится действовать, сняв военную форму. Те, кто участвует в операциях ЦРУ, принимают риск, связанный с этой работой, и знают, что в случае поимки у них не будет никакой международной защиты. Те же, кто участвует в операциях военных, подходят по-иному - они знают, что если они сражаются и защищают свою страну, то на них распространяются международные гарантии, такие как Женевские конвенции. Но как только солдаты начинают действовать, сняв форму, они теряют право на такую защиту.
     В свете этих и некоторых других сложностей повышение тайной роли спецназа вне рамок войны с применением обычных вооружений оказывается под вопросом: надо ли разрешать военным покушаться на мандат ЦРУ? Если да, то американцам следует продумать заново, какую систему подотчетности они хотят иметь для подобных миссий, считает автор статьи.