ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ члена военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Федора Ефимовича БОКОВА:
     – На огненных дорогах войны мне довелось встречаться и работать со многими советскими военачальниками, но особо теплые воспоминания сохранились у меня о генерал-полковнике Н.Э. Берзарине, с которым мы прошагали от Днестра до самого Берлина.
     Николай Эрастович не только умел блестяще готовить и проводить военные операции, но и обладал чудесным даром привлекать к себе людей, вызывать их уважение, доверие, привязанность. У него была органическая потребность в повседневном общении с солдатами и офицерами.
     Бои за Берлин носили ожесточенный характер, и туда, где складывалась труднейшая ситуация, спешил командарм Берзарин. Не упуская из рук бразды правления всеми своими соединениями, он мгновенно оценивал обстановку на труднейшем направлении, быстро помогал выправить дело. Причем, видя какие-то промашки, командарм никогда не распекал подчиненных.
     Вспоминается один жаркий бой в пригороде Берлина. Генерал Берзарин прибыл на НП командира батальона капитана Ф. Шаповалова.
     «Почему залегла пехота? – строго спросил у комбата командарм. – Где танки, где артиллерия?»
     «Отстали, товарищ генерал», – вытянулся в струнку капитан Шаповалов.
     «Вижу, что отстали. По какой причине? Срочно вызвать ко мне командиров танковых и артиллерийских подразделений!»
     Когда связные, выполняя приказ, скрылись за углом дома, генерал Берзарин отвел комбата в сторону.
     «Потери большие?»
     «Большие...»
     «Жалко ребят, – покачал головой командарм. – Но все могло сложиться иначе, если бы вы тесно взаимодействовали с танками и артиллерией».
     «Кругом мины, вот они и задержались...»
     «Думаю, не только в этом закавыка. Вы ниже своих коллег по званию, значительно моложе по возрасту. Видимо, постеснялись как следует потребовать. Ведь так?»
     «Да, я...» - покраснел до корней волос Шаповалов. «В таких случаях смелее надо действовать, – твердо сказал генерал Берзарин. – В бою за каждую проявленную слабость приходится расплачиваться кровью, а то и самой жизнью...»
     Вскоре прибыли командиры танковых и артиллерийских подразделений. После беседы с командармом они быстро подтянули боевые машины и орудия к пехоте – и противник был выбит из опорного пункта.
     Умел Николай Эрастович в критический момент без окриков и ругани повлиять на ход событий, воодушевить людей на подвиги. Он нередко подчеркивал, что шумом, грубостью делу не поможешь. Большого ума и щедрого сердца был этот замечательный человек!
     ...Как-то мы с командармом решили побывать в одной из дивизий. Проезжая мимо походной кухни, увидели мальчонку в красноармейской форме.
     Генерал Берзарин тронул за плечо водителя – машина остановилась. Вблизи мальчик показался еще меньше ростом. Николай Эрастович рассмеялся:
     «Что-то не помню в 5-й ударной таких низкорослых солдат!»
     «А это не наш, – заметил боец с лихо заломленной набок пилоткой, из-под которой «фонтанировал» пышный чуб каштановых волос, и хмуро продолжал:
     – Товарищ генерал! Где такое видано? Повар наш обрядил этого фриценка в военную форму. Я лично и некоторые другие не одобрили затею повара. Но он на другой день схлопотал этому пацану пилотку с красной звездой... Ну, дай ему котелок каши – это куда ни шло, пусть лопает, а вот форма, звездочка... Втолковываем мы своему повару, а он совсем политически несознательный. Темный лес, тайга! Подумать только, фриценку – звезду!..
     Генерал Берзарин, внимательно выслушав чубатого, повернулся к повару, у которого так и вывалился из рук черпак.
     «Простите, товарищ генерал, если допустил оплошность, – волнуясь, заговорил повар. – Только это я... Словом, сынок у меня дома остался - Петрушка, то есть Петя. А это малец – Петер, вроде тот же Петя. Приветливый он такой, все к моей кухне жмется. Я не просил – смотрю охапку дощечек на подтопку принес. Родных – мне перевели с ихнего, немецкого – у него нет: отец погиб на фронте, мать завалило насмерть при бомбежке Кюстрина... Куда же ему деваться? Тянется ко мне, как к батьке... Ежели я провинился, то тогда...»
     Повар осекся на полуслове, опустил голову. Молчали и окружившие походную кухню солдаты. Все с нетерпением ждали, что скажет командарм. Но он неожиданно попросил у одного из воинов котелок и протянул его повару: «Наложи-ка мне каши! Отведаю, что едят доблестные танкисты».
     Повар наложил в котелок каши «с горой».
     «Не обижает начальство», – подмигнул генерал Берзарин бойцам и сразу же разрядил неловкую обстановку.
     Потом он жестом подозвал стоявшего рядом с поваром мальчонку. И, как знать, возможно, первый раз за все годы войны ели из одного котелка советский генерал и немецкий мальчик...
     Прощаясь с танкистами, генерал Берзарин сказал чубатому:
     «Петер с нами не воевал и воевать не собирается. Он сам жертва войны. Настанет время – всех злодеев, чьи руки в крови невинных людей, найдем и покараем. А Петер?.. Пусть носит красную звездочку. Она ему к лицу...»
     ИЗ РАССКАЗА первого коменданта рейхстага полковника Федора Матвеевича ЗИНЧЕНКО:
     – Впервые я встретился с Николаем Эрастовичем в двадцатых годах в Благовещенске. Он командовал взводом, а я был у него помощником. А в 30-е годы армейская служба лихо закрутила нас – Берзарин дорос до командира дивизии.
     Его дивизия отличалась в боях у озера Хасан. В Великую Отечественную Берзарин командовал уже армией. Фронтовая судьба разбросала нас по разным фронтам. Хотелось встретиться. Но узнает ли он меня? Узнал! Не забыл имя и отчество.
     «Здравствуй, здравствуй, Федор Матвеевич! Когда я прочитал о героях штурма рейхстага и о том, что полком, воины которого водрузили победный стяг над рейхстагом, командует Зинченко, сразу подумал: «Не тот ли? Мой командир...» Оказывается, он самый. Как братья твои воюют? У тебя их, кажется, трое...»
     «Было, Николай Эрастович, Алексей погиб под Берлином. Емельян погиб еще в 1941 году на подступах к Москве. В Сталинграде – Владимир...»
     «Крепись, Федор Матвеевич... Огромное количество народа погибло. И сколько еще умрет от ран и других последствий войны».
     Я слушал генерала Берзарина, старавшегося утешить меня, и не мог предположить, что самому ему оставалось жить чуть больше месяца.
     * * *
     Николай Эрастович ушел от нас, когда ему было чуточку за сорок. Похоронен Герой Советского Союза генерал-полковник Н.Э. Берзарин на Новодевичьем кладбище в Москве. Его именем названа одна из улиц столицы.

     На снимке:Н. БЕРЗАРИН с семьей.