Алексей БУЛДАКОВ:«А лошадь удивлялась»
     В трехсерийном телефильме «В лесах под Ковелем» я играл командира партизанского соединения дважды Героя Советского Союза генерал-майора Алексея Федоровича Федорова, которого, кстати, знал лично. Он довольно часто приезжал на съемки, мы общались, и я, естественно, наблюдал за ним, старался «поймать характер». Потом, кстати, когда была премьера фильма, Федоров публично сказал: «Меня играли многие актеры, но так, как сыграл Алексей, по-моему, никто не сыграл…»
     И вот мы снимали эпизод: едем – начштаба, комиссар и я, Федоров, на лошадях в другой отряд. По чистому полю. А на нас должен был самолет пикировать. В этот момент моя лошадь должна была споткнуться, а я – упасть.
     Делал это за меня каскадер. Хотя обычно я стараюсь все трюки делать сам, но вот подсечку лошади делать не могу. Не потому, что не умею, а потому, что мне лошадь жалко. Даже когда я по телевизору смотрю конные трюки и вижу, что тот или иной каскадер не умеет этого делать и что лошадь бедная чуть ли не ломает себе хребет, я переключаю телевизор…
     И вот здесь каскадер тоже оказался не очень. У него не подсечка была, а как бы видимость ее. Четыре дубля сделали, но так и не получилось. Видно, что специально падает человек… Лошадь хорошо идет – он вдруг падает! Лошади были ипподромные, и вот у этой лошади просто гениальная была реакция на происходящее. Каскадер падал, она пробегала несколько метров, останавливалась и смотрела: мол, для чего это ты упал, я ведь все нормально делала? Клянусь, реакция у лошади была именно такая – на всех дублях!
     В итоге режиссер распорядился сделать бугорок, песок насыпать и говорит: «Ты можешь упасть в кадр?» – «Могу!» – «Давай!» Потом сняли, как я скачу, как делаю этакое «Ах!» – и на этом стоп… В общем, в итоге получилось полное впечатление, что я вылетел из седла. Потом мы еще снимали с открытой машины – старого такого «ЗИСа», и я стоял в кадре, на крупном плане, и делал вид, что скачу… А в это время летчик – настоящий профессионал! – над головой так лихо проходил, что я понял, что это не очень приятно: оказаться в поле, когда по тебе стреляют…
     Александра МАРИНИНА:«Как меня допрашивали»
     Помню, в феврале 1997-го ко мне обратился представитель крупного парижского издательства, которое, видимо, потянуло тогда на российский детектив. Для меня это было первое предложение издаваться за рубежом. «От радости в зобу дыханье сперло…»
     Переговоры велись через представителя издательства в России, они оказались долгими и напоминали испорченный телефон. В конце концов фирма пригласила меня и Натана Заблоцкиса, моего вышестоящего коллегу по Московскому юридическому институту МВД, где я тогда служила (ему нравились мои литопыты, он оказывал мне дружеское содействие и в конце концов стал, по сути дела, моим литературным агентом), слетать на день во Францию и все решить на месте.
     Мы люди законопослушные. Я пишу рапорт на имя своего начальника в лице Натана, прошу разрешения на выезд за рубеж. Натан мне разрешение дает. Ему самому получить «добро» оказалось несколько сложнее – он в то время исполнял обязанности начальника института, находящегося в отпуске. Все-таки Натан сумел связаться с ним, и тот пошел навстречу, отпустил Натана в Париж. В общем, мы соблюли все, что можно было соблюсти.
     Съездили, об издании книг… не договорились. Нам не понравились условия. А через месяц ко мне заходит майор приятной наружности из Управления собственной безопасности МВД и приглашает меня пройти в другой кабинет, где меня поджидают еще двое. И вот эта «тройка» учиняет мне допрос: на каком основании ездили, что в Париже делали? Причем нужно заметить, что я к тому времени издала полтора десятка книг, была уже человеком известным.
     «В Париже, – говорю, – мы вели переговоры об издании моих книг». – «Каких книг?!» – «Всех!» – «А что, у вас их много?»
     В конце концов я заверила протокол: «С моих слов записано верно» и попросила объяснить, что, собственно говоря, происходит.
     «Да что вы так нервничаете?» – удивились мужики. «Я не нервничаю, – отвечаю, – просто мне глубоко противно отвечать на ваши вопросы». – «Мы только выполняем свой долг, – пожали они плечами. – Поступил сигнал, что вы с Заблоцкисом занимаетесь деятельностью, не совместимой со службой в МВД…» – «Какой же?!» – «Коммерческой!»
     То ли они действительно ничего не слышали о моих книгах и решили, что мы с Натаном провернули в Париже какое-то торговое дельце, то ли мои писательские опыты не были для них новостью, и именно их они и посчитали не совместимыми со службой в милиции...
     И как я с такой «несовместимостью» ухитрилась дослужиться до подполковника – ума не приложу!