- Николай Петрович, 4 июля на Украине официально стартовала кампания по выборам президента страны. Это лишний повод поговорить о российско-украинских отношениях, которые в последнее время выдержали испытание Тузлой, газовыми да и многими другими проблемами…

     - Отношения эти развиваются вполне динамично. Тузла показала, что, несмотря ни на что, мы умеем договариваться. Но не надо на ней зацикливаться. Как говорится, проехали. К тому же серьезных противоречий между нашими странами становится все меньше. Многие спорные вопросы находят разрешение в процессе постоянного политического диалога, инициаторами которого выступают президенты и главы правительств. Задача у нас одна – искать компромиссы в тех сложных вопросах, которые подбрасывает жизнь.
     Диалог, повторяю, идет непрерывно. Недавно президенты встречались на саммите в Ялте, затем на родине Леонида Кучмы в Черниговской области и в начале июля в Москве. Премьер-министр Украины Виктор Янукович провел переговоры в Москве со своим российским коллегой Михаилом Фрадковым. При их участии в Москве в начале июля проведено десятое заседание Совместной украинско-российской комиссии по сотрудничеству, где были намечены пути решения всех текущих вопросов в торгово-экономической и гуманитарной сферах.
     Совместную коллегию провели наши внешнеполитические ведомства. Я уже не говорю о постоянных контактах на уровне министров топливно-энергетического сектора и т.д. Активизировались и наши парламентарии, которые тоже выходят на тот уровень диалога, который демонстрируют президенты и правительства. Выстраивается четкая система работы межпарламентских комиссий. Они уже провели встречи по самой разнообразной тематике в Алуште, Харькове и Санкт-Петербурге. Кстати, «портфель заказов» у них очень большой. Несмотря на то, что у Государственной Думы и Верховной Рады по-прежнему есть расхождения во взглядах на Единое экономическое пространство, пограничные вопросы в районе Азово-Керченской акватории, депутатам и помимо этого есть о чем договариваться.
     Чего скрывать, есть и сложности. К примеру, повышение цен на нефтепродукты, поставляемые из России, стало для Украины весьма болезненным, взбудоражило общество и тоже стало предметом разговора. Но если мы не будем обсуждать эти вопросы, они не найдут решения.
     Я упомянул совместную коллегию внешнеполитических ведомств, в отношении которой, честно говоря, поначалу хватало пессимизма. Но она оказалась чрезвычайно полезной. Ведь порой годами российские или украинские чиновники мусолили одну и ту же проблему, о которой противоположная сторона не знала и соответственно ею не занималась. Это касается и Черноморского флота, и вопросов европейского сотрудничества, и многих других аспектов украинско-российских отношений. Вынеся все это на совместное обсуждение, без всякой фильтрации и ограничений, мы, по крайней мере, нащупали наши болевые точки, наметили, как их «лечить», высказали и выслушали соответствующие предложения. Причем разговор был предельно откровенным, но конструктивным, толерантным. Никто ничего не скрывал, не рассчитывал, что все проблемы моментально будут сняты, но все искали точки соприкосновения, приемлемые для наших стран подходы к их решению.
     В любом случае мы не должны формировать у широкой общественности мнение, будто у нас есть проблемы из разряда неразрешимых, а наши расхождения носят принципиальный характер. Не надо выпячивать имеющийся негатив. Надо договариваться. Наши президенты так и сказали: проблем у нас нет, у нас есть вопросы, разрешение которых вполне под силу. Этим и надо руководствоваться.

     - Вы упомянули о Черноморском флоте. О чем конкретно шла речь на переговорах вокруг его дальнейшей судьбы? Слухи на сей счет ходят самые разные…

     - Слухи, они и есть слухи. Их пересказывание, по моему глубокому убеждению, – удел «желтой» прессы. Вопрос Черноморского флота, как и любой вопрос, стоящий в повестке дня двух государств, требует особой деликатности и толерантности, умения понимать и чувствовать боль друг друга. Поэтому урегулирование комплекса открытых вопросов флотской тематики является предметом постоянного внимания и контроля правительств, высшего руководства двух стран. В этом плане достаточно сказать, что для их решения в рамках межправительственного органа – Смешанной украинско-российской комиссии по сотрудничеству – я подчеркиваю, по сотрудничеству – создана подкомиссия по вопросам функционирования ЧФ РФ и его пребывания на территории Украины.
     Кстати говоря, вот что надо с удовлетворением отметить: после длительного перерыва в июне текущего года был назначен руководитель российской части этой подкомиссии – министр промышленности России В.Б. Христенко. С украинской стороны его партнером является заместитель секретаря совета национальной безопасности и обороны Украины В.В. Роговой. Это ли не показатель внимания к вопросам Черноморского флота со стороны руководства двух стран?..
     В этой связи не может не радовать то, что теперь мы имеем реальные возможности для возобновления работы подкомиссии и на практике сможем реализовать наработки, которые были подготовлены экспертами. Ведь, несмотря на длительное отсутствие председателя российской части подкомиссии после отставки И.И. Клебанова, переговорный процесс на рабочем уровне не прерывался. Часть двусторонних документов, направленных, в частности, на облегчение порядка взаимодействия и обеспечения связи между подразделениями военно-морских сил Украины и Черноморского флота России, а также по ряду иных аспектов уже практически парафированы и готовы к подписанию.
     Более того, во многом благодаря личным усилиям премьер-министра Украины Виктора Януковича и председателя Правительства России Михаила Фрадкова 2 июля в рамках десятого заседания Смешанной комиссии по сотрудничеству был решен вопрос участия России в развитии социально-экономической сферы Севастополя и других населенных пунктов, где базируются подразделения ЧФ РФ. Подписанием соответствующего межправительственного протокола нам удалось закрыть один из серьезных наболевших вопросов.
     Безусловно, этим все не исчерпывается. Еще остаются вопросы, непосредственно связанные с выполнением базовых Соглашений от 28 мая 1997 года и включающие передачу украинской стороне объектов навигационно-гидрографического обеспечения безопасности мореплавания, юридическое оформление арендных отношений и т.д.
     Однако главное в том, что мы продолжаем конструктивный политический диалог по поиску взаимоприемлемых решений, не позволяя превращать флотскую тематику в «критическую массу» для украинско-российских отношений или в разменную монету для политических спекуляций. Залогом этого является четкое и неукоснительное выполнение базовых Соглашений от 1997 года. Альтернативы, я уверен, у нас нет.

     - Николай Петрович, по меньшей мере странно было бы говорить, что Россия не вкладывает средства в развитие Севастополя. Только Москва построила здесь почти 3 тысячи квартир, филиал МГУ, в котором учатся и украинские граждане. В конце концов, флот – самый крупный налогоплательщик в городской бюджет, а работу в его структурах имеют сотни местных жителей…

     - Я и не утверждаю, что Россия ничего не делает. Достаточно сказать, что по этому году мы имеем уже порядка 389 млн. долларов прямых российских инвестиций в экономику Украины. Конечно, это не так много, как хотелось бы, но впереди России в этом плане только Голландия, США и Кипр.
     Теперь, что касается Севастополя. Здесь два вопроса, которые не стоит путать. Во-первых, есть инициатива правительства Москвы, и, соответственно, ему решать, куда, во что и как вкладывать средства. Это как раз все то, что вы перечислили. Во-вторых, есть межправительственные обязательства России по участию в развитии социально-экономической сферы городов, где базируется Черноморский флот. Это – все то, чем пользуются российские военнослужащие и члены их семей на территории Украины в плане их обеспечения коммунальными услугами – водой, теплом, электричеством, проездом в транспорте и т.д. То есть это компенсация тех затрат, которые несет городское хозяйство Севастополя, в связи с пребыванием на его территории Черноморского флота, его военнослужащих. Приплюсуйте сюда членов их семей. Всех их надо обеспечить водой, теплом, газом и т.д. Все они передвигаются по дорогам, которые надо строить. Да, многое делается, в том числе и московскими властями. Недооценивать это нельзя. Но мы ведем речь о той комплексной программе, которая должна выполняться на государственном уровне с участием ведущих министерств и ведомств. Концепция этого документа отработана. Просто нет, повторяю, ее реализации.
     В любом случае мы должны с уважением относиться к интересам друг друга. У нас накопилось немало вопросов и в плане развития наших консульских дел, принятия гражданства и т.д. Скажем, немало вопросов вызывает намерение российской стороны принимать в качестве контрактников в свои Вооруженные Силы граждан стран СНГ, в том числе Украины. Нашим законодательством это не предусмотрено. И двойное гражданство у нас запрещено. Если эта тема получит дальнейшее развитие, мы столкнемся с определенными неприятностями. При тех проблемах, которые существуют в наших армиях, вряд ли следует увеличивать их количество. Надо хотя бы расчистить завалы, оставшиеся от советской эпохи. У нас ведь некоторые люди остались со старыми паспортами, умудрившись получить российское гражданство. Между прочим, с этой темой я столкнулся во время трагических событий в «Норд-осте». Откуда получать помощь? Где хоронить? Чей гражданин? Выяснилось, что у некоторых погибших были и украинские, и российские паспорта. Хотя по закону так быть не должно. Но у нас и многие ныне живущие, когда им выгодно, показывают российский паспорт, или наоборот. Это нарушение закона, которое ведет к самым нехорошим последствиям и ухудшению криминогенной обстановки.

     - Как известно, в экономическом сотрудничестве у нас наблюдается бурный рост. Станет ли он основой для перехода к Единому экономическому пространству (ЕЭП)?

     - Представьте себе, если в 1999 году мы имели 8 млрд. долларов товарооборота, то в 2003-м он составил уже 13 млрд. А в этом году только за 5 месяцев российско-украинский товарооборот достиг 6,2 млрд. долларов. Это рекордные показатели. Хотя мы только начали вести разговор, только приняли рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве. Но сегодня и у предпринимателей, и у финансистов, и на политическом уровне растет доверие друг к другу. Это не может не радовать.
     Общая фабула переговоров сводится к тому, как нам завершить техническую работу по подготовке пакета документов, связанных с ЕЭП. Здесь много фантазий, если отслеживать российские и украинские СМИ. Многие хотели бы забежать вперед или прямо сегодня на все получить ответ. А вопрос этот – непростой. Если речь идет о том, что надо подготовить более ста нормативных документов (потому как законодательные базы в наших странах разные), то это уже проблема. И не так просто за короткий срок ее решить. Но есть вопросы, которые должны быть разрешены в краткосрочной перспективе. И есть, безусловно, позиции каждой из сторон, которые нельзя не учитывать. Однако сегодня стоит задача не разойтись, а сблизиться. Состыковать те моменты, которые у нас не склеиваются, найти консенсус по отдельным вопросам. Касается ли это зоны свободной торговли, тарифов или косвенных налогов. Например, украинская сторона считает, что первый этап ЕЭП – это зона свободной торговли без ограничений и изъятий.
     Я затрону только один аспект. Как известно, с 1 июня Россией увеличена пошлина на экспорт нефти до 41,7 доллара за тонну. На Украине – шесть нефтеперерабатывающих предприятий. На большинстве из них собственники – россияне. И как бы нам сложно сейчас ни было, но в России принят закон, которым предусмотрено увеличить таможенные пошлины. Да, можно называть это ударом ниже пояса. Прежде всего по нашим фермерам и представителям аграрного сектора. Кто-то возмущается и негодует. Но надо быть безумцем, чтобы нагнетать этот вопрос, заявляя, будто Москва сделала это чуть ли не специально. Есть правовая база. Наивно думать, что Госдума будет ее пересматривать, чтобы облегчить положение украинцев. Надо встречаться с трейдерами, руководителями компаний. Надо находить какой-то компромисс и думать о том, как бы этот сугубо рыночный процесс на политическом или бытовом уровне не вызвал желания отыскать врага. То есть вопрос этот – комплексный. И мы понимаем, что мировая цена на нефть скакнула до 40 долларов за баррель. Это факт. Но есть и другая причина.
     Экспорт нефтепродуктов у нас сопровождается тем, что взимается НДС при экспорте. А согласно мировой практике НДС взимается по стране назначения. Это одно из самых больных мест в наших отношениях. И мы просим, даже настаиваем на том, чтобы как-то его «разрулить». Ибо получается, что на постсоветском пространстве эта норма более всего задевает интересы Украины. Потому что нефть, газ и газовый конденсат – вот эти три товарные группы – в основном в больших объемах идут из России именно к нам. Мы говорим о том, что в отношении взимания НДС должна применяться мировая практика. Вопрос это непростой, особенно в привязке к ЕЭП.
     То же самое касается транспортных тарифов. Скажем, на Украине внешний и внутренний тарифы имеют одинаковое выражение. В России внешний тариф в 3,8 раза выше внутреннего. И если, например, мы везем пшеницу в Одесский порт, то наши тарифы для России и Украины одинаковы. А вот когда нам в прошлом году пришлось вывозить ту же пшеницу с Алтая, то по России мы пользовались внешним тарифом. И если даже договориться о цене пшенички в 120 долларов за тонну, то транспортные расходы добавят сюда еще 40-60 долларов. Такая вот арифметика. Вот и получается, что с одной стороны незачем усугублять эту тему, а с другой – мы дошли до того, что завозить пшеницу из соседней страны по цене – то же самое, что из-за океана!
     Повторяю, никто никого не упрекает. Каждый исходит из того, что считает рациональным для себя. И это нормально. Но когда мы говорим о зоне свободной торговли без изъятий и ограничений, то что-то здесь нужно менять. Это же очевидно. Приведу еще один пример.
     

---

     Главное в том, что мы продолжаем конструктивный политический диалог по поиску взаимоприемлемых решений, не позволяя превращать флотскую тематику в «критическую массу» для украинско-российских отношений или в разменную монету для политических спекуляций.
     

---

     В 1997 году в число изъятий был включен сахар. А сегодня у нас для своего внутреннего рынка не хватает… сахара. Потому что, когда мы целый год вели переговоры относительно того, чтобы поставить в Россию 100 тысяч тонн сахара, то не смогли договориться о квоте. Производители свекловичного сырья и самого сахара потихоньку начали сокращать объемы производства. Досокращались до того, что сейчас и в России, и в Украине вводятся немалые пошлины в отношении кубинского, аргентинского и прочего сырья. Что в этом хорошего? Но сахар у нас по-прежнему остается в изъятиях. Как и карамель, кукурузный крахмал. То же самое касается квотирования металлопродукции, особенно труб. То есть много таких вопросов, где лоббирующие предприниматели, руководители, отраслевой бизнес, отстаивая свои интересы, порой оказывают сильное давление на органы власти. Порой в ущерб другим производителям.
     Самый простой пример – прутки для арматуры. Таможенная пошлина на ввоз в Россию из Украины – 21 процент. В Москве подскочили цены на железобетон, где применяются те самые прутки. Я и на встрече с Юрием Лужковым продемонстрировал: когда поставки из Украины шли без ограничений, цены в Москве были нормальные. Когда же взвинтили пошлину, соответственно, местные предприниматели тоже моментально подняли стоимость своей продукции от 40 до 70 процентов. Отсутствие конкуренции подогревает инфляцию. Спрашивается, кто от этого выиграл? Если мы говорим о рынке, то должны руководствоваться его правилами и принципами. Если мы говорим о либерализации, соответственно, надо ею заниматься.
     Но я не хотел бы ограничиваться только примерами, касающимися защиты украинского экспорта. Есть идентичные примеры, когда точно так же поступает наша сторона. Срабатывает порочный принцип «зуб за зуб». Но это не носит форму принципиальных противоречий, тем более межгосударственных. В ходе постоянного диалога некоторые из упомянутых проблем уже сняты. Другие, как говорится, на сносях. Где-то позицию приходится смягчать вам, где-то нам. Иногда эти вопросы выходят на самый высокий уровень. В этом плане велика роль руководителей наших государств, которые берутся за решение таких проблем, не считая, что не президентское это дело.

     - Экономика – стержень наших отношений. Но не меньшее значение имеют культурные, информационные связи. В этой связи, удовлетворены ли вы освещением украинской темы в российских СМИ?

     - Тоже вопрос непростой. В целом у нас неплохо развивается сотрудничество с большинством российских СМИ. Кстати, «Красная звезда» в этом плане не исключение, и мы благодарны за это. И хотя нет такой газеты или журнала, на страницах которых не находила бы отражения украинская тематика, конечно, хотелось бы, чтобы об Украине говорили и писали чаще. У нас ведь масса интересных тем, не находящих достойного отражения в СМИ. Я против того, чтобы украинская тема подавалась только в белом или черном цветах. Жизнь, она разноцветная. Хватает и позитива, и негатива. Но скажу, что на протяжении последнего времени стало гораздо меньше критики ради критики, ради того, чтобы кто-то корчился в негодовании. Стало больше конструктивизма, терпимости, хотя в душе у кого-то иногда и бунтует. Нам надо учиться делать как можно больше полезного друг для друга. Чтобы углублять наше сотрудничество, а не вбивать клинья раздражения и негодования в наши отношения. Хотя это не значит, что мы не должны обсуждать темы, которые будоражат общественное внимание.

     - Одна из таких тем – положение русского языка на Украине…

     - Да, она постоянно в центре внимания. Но давайте смотреть на обе стороны вопроса. Смотреть в перспективе того, что нужно делать. Нелишне напомнить, что в Украине 2.400 русских школ, 29 русских академических театров. А сколько украинских в России? И финансируются ли они, как у нас, за счет государства? Можно ставить вопрос и так, но я себе этого позволить не могу. Иначе до чего мы дойдем? Однако движение здесь должно быть двустороннее.
     Мы который год не можем открыть в Москве библиотеку украинской литературы, а кое-кто из чиновников рапортует с высоких трибун, что такая библиотека уже открыта. Поймите, лично я бьюсь за это не потому, что мне как должностному лицу надо получить удовлетворение самим фактом открытия украинской библиотеки. Не мне она нужна, а людям. По данным последней переписи, в России проживает 2,9 миллиона украинцев. А русских в Украине еще больше. Но в Киеве в прошлом году открыли показательную русскую библиотеку имени Пушкина. А в Москве здание выделили, но не отселили оттуда другие организации, не сделали ремонт. Говорю это не для того, чтобы друг друга дразнить. Просто проблема такая есть. И надо в политическом плане делать шаги друг другу навстречу. Кстати, в отдельных регионах их делают. Например, я был приятно удивлен тем обстоятельством, что в Самарской области газета украинской диаспоры финансируется из местного бюджета. Есть и другие аналогичные примеры. Так давайте не драматизировать ситуацию, не вызывать друг у друга реакцию отторжения. Точки соприкосновения надо находить и здесь. Надо учитывать нашу общую историю, существующие реалии. И если в Сургут или Нижневартовск по комсомольским путевкам в свое время отправлялись осваивать Крайний Север до 60 процентов украинцев, то сегодня мы не должны их забыть. Конечно, они уже адаптировались к нынешним реалиям. И в условиях, когда у нас нет двустороннего соглашения о выплате льготных пенсий, человек не бросит заработанную тяжким трудом пенсию в России и не вернется в Украину. Но почему не создать для него в Сибири или на Севере «кусочек» этнической Родины? Разве он этого не заслуживает?