На Северный Кавказ он попал сразу по окончании высоко котировавшегося в Советской Армии Каменец-Подольского высшего военно-инженерного командного училища имени маршала инженерных войск В.К. Харченко, куда поступил по рекомендации отца. Сам сапер от Бога, участвовавший в десятках операций по разминированию у нас и за рубежом, Василий Иванович Крюков закончил службу военным советником в Ливии и, естественно, мечтал видеть сына офицером.

     - Это совпадало и с моими тогдашними устремлениями, - вспоминает Олег Васильевич. - Как и многие сверстники, я в то время, конечно, бредил Афганистаном. А в училище наведывались выпускники, уже побывавшие там. Прокаленные южным солнцем, не по летам серьезные, с боевыми орденами на груди, они здорово будоражили наше юношеское воображение.

     Особенно впечатляли будущих инженеров встречи с теми, кто участвовал в операциях против знаменитого полевого командира Ахмад Шаха Масуда, обитавшего в долине Панджшер. Операций было, как сказали бы сейчас, немерено, однако ни одна желаемых результатов не дала. «Лев Панджшера» терял бойцов, а сам тем временем, несмотря на все ухищрения нашей военной разведки и контрразведки, благополучно ускользал из-под удара.

     - И так это ловко, судя по всему, у него получалось, - продолжает свой рассказ Крюков, - что охотившиеся за Масудом «афганцы», помнится, не столько сокрушались по поводу своих неудач, сколько восхищались его военной хитростью и умением строить оборону в горах. Это только подогревало наш интерес. Страшно хотелось все увидеть своими глазами.

     Увы, на ту войну он не успеет: едва их выпуск наденет лейтенантские погоны, «из-за речки» начнут выводить войска. Но импровизированные афганские «мастер-классы» не пропадут даром. Спустя шесть лет он и сам столкнется с образчиками изощренной душманской фортификации. Каждая расщелина скал, пещера, трещина гор, нора, высота - боевая позиция. В укромных и труднодоступных местах - тайники с оружием, боеприпасами, продовольствием, укрытия. И всюду - мины, мины... Знакомый, по рассказам, почерк Масуда будет налицо. Правда, увидит все это Олег уже в других горах.

     То, что называют первой чеченской кампанией, для него началось еще в ноябре 1994-го, когда российские власти только собирались «призвать к порядку» взбунтовавшуюся Ичкерию. Капитан Крюков был в числе специалистов инженерных войск Северо-Кавказского военного округа, поддерживавших в боеготовом состоянии понтонный мост на Тереке.

     Незадолго до того он вернулся с Кубы, где выполнял задачи, связанные с обеспечением инженерного прикрытия находившихся тогда еще на острове Свободы наших военных объектов. Для молодого офицера это было своего рода обкаткой: если про Афганистан он знал понаслышке, то «кубинские уроки» командир инженерно-саперного взвода старший лейтенант Крюков усваивал уже, можно сказать, непосредственно в боевой обстановке. И вопрос там стоял жестко: в случае чего, объекты должны быть уничтожены во что бы то ни стало!

     Короче говоря, к началу чеченской страды он изрядно поднаторел как профессионал. Вырос и в звании, и в должности, дослужившись до помощника начальника технической части понтонно-мостовой бригады. В его ведении, кроме тяжелых 40-тонных паромов и прочих переправочных средств, были бульдозеры, экскаваторы, грейдеры, десятки других машин самого различного назначения.

     - Это в мирной жизни, - уточняет, комментируя свой «послужной список», подполковник Крюков. - А в боевой обстановке чем только ни занимался: и минированием-разминированием, и сопровождением колонн, и маскировкой. Приходилось работать и грузчиком, и водителем...

     - Что-то вроде солдата-универсала?

     - Знаете, есть такая пословица: глаза боятся, а руки делают. Так вот, когда прижмет, поневоле становишься универсалом. Ну а если серьезно, то, как говорит наш главный сапер Николай Иванович Сердцев (генерал-полковник, начальник инженерных войск Вооруженных Сил России. - Г.М.), уже сам факт принадлежности к инженерным войскам предполагает наличие у нас разносторонних навыков. К тому же востребованы они, к сожалению, не только в бою.

     ...Тот субботний вечер 4 сентября 1999 года подполковник Крюков помнит в деталях. Взрыв прогремел в 21 час 50 минут. В расположении стоявшего на окраине Буйнакска отдельного инженерно-саперного батальона 136-й мотострелковой бригады, где он, тогда еще майор, был сначала заместителем командира по технической части, потом комбатом, не пришлось даже объявлять тревогу. Боевые расчеты сработали, можно сказать, автоматически, в считанные минуты оказавшись у дымящихся развалин пятиэтажного жилого дома на улице Леваневского.

     В Буйнакск Олег перебрался за год до этого из Каменска-Шахтинского, где, пока он воевал, жене Людмиле тоже довелось «понюхать пороху». Однажды в квартиру вломились бандюги в масках и, угрожая пистолетом, вынесли все, что попалось под руку. Хорошо хоть в живых оставили. Теперь он прибыл вроде как на переформирование. Практически же получилось из огня да в полымя. После первой чеченской от их сводного батальона остались пара-тройка офицеров и несколько прапорщиков из числа местных жителей. Остальные, кто уцелел, разъехались по своим частям. Так что батальон надо было создавать практически заново. Да и «духи» не давали расслабиться, то и дело проверяя гарнизон на бдительность. Буквально за месяц до взрыва по расположению 136-й бригады было выпущено несколько 82-мм мин. Одна пришлась на парк боевой техники, остальные восемь - на жилой городок. К счастью, особых разрушений тогда не было.

     То же, что они увидели сейчас на улице Леваневского, представляло жуткую картину. Взрывное устройство сработало аккурат посередине дома, и он буквально развалился пополам. В эпицентре взрыва образовалась огромная воронка. На соседних с пятиэтажкой частных домах посносило крыши.

     Пока на Леваневского шли инженерно-спасательные работы, группа саперов во главе с майором Крюковым квартал за кварталом прочесывала город на предмет наличия новых взрывных устройств. В том, что они где-то есть и ждут своего часа, Олег, зная повадки боевиков, не сомневался. Но где?

     Судя по тому, как взорван дом, действовали не кустари-одиночки, ставившие фугасы на дорогах в Чечне. Те особой изобретательностью не отличались. Случалось, приспособит духовский минер неразорвавшийся артиллерийский или танковый снаряд под фугас, приделает к нему провода, слегка замаскирует и сидит где-нибудь поблизости с «адской машинкой» в руках, чтобы в нужный момент замкнуть контакты. Такого или «вычислить» в прицел снайперской винтовки, или, на худой конец, перехитрить, незаметно отсоединив провода, можно было. А тут все сделано по науке, с выдумкой, с расчетом на максимальный эффект. Значит, работали террористы-профессионалы, и искать эту самую «машинку» нужно где-то в людном месте. Район взрыва можно исключить: здесь в первую очередь все проверялось, оцепление выставлено. И на прилегающих улицах, по докладам, чисто...

     Он и не заметил, как оказался в глухом переулке: с одной стороны - склады РАВ (ракетно-артиллерийское вооружение), тут же КПП части, с другой - стена военного госпиталя и два пятиэтажных дома офицерского состава. К госпиталю то и дело подкатывают машины «скорой помощи», быстренько разгружаются и с истошным воплем возвращаются обратно, на улицу Леваневского. Вроде бы тоже ничего подозрительного. Разве что вон тот некстати приткнувшийся к бордюру фургон?

     Подойдя поближе и увидев на его борту такую знакомую всем нам с детства мирную надпись «Хлеб», Олег чуть было не повернул обратно. Но что-то задержало его, заставило еще раз окинуть взглядом окружающую местность.

     И тут Крюков вздрогнул: а ведь лучшей позиции для повторного удара не придумаешь - в госпиталь свозят раненых, потом сюда хлынут горожане искать среди пострадавших родственников и знакомых, в части по тревоге соберутся офицеры, а там, глядишь, и склады рвануть могут... Он уже не шел, бежал к машине, дав знак солдатам оставаться на месте. Приблизившись, скользнул лучом фонарика по поверхности кабины и почувствовал, как заныло под ложечкой: так и есть! Из кабины в кузов фургона вели два тоненьких проводка…

     Его догадка подтвердилась: взрыв пятиэтажки оказался лишь прелюдией к еще более страшной трагедии, которая должна была разыграться в Буйнакске по замыслу террористов позже. В одинокой «хлебовозке» находились… 2 тонны взрывчатки и взрыватель с часовым механизмом, установленным на 24.00.

---

Ведь, когда я обесточил часы, до взрыва оставалось восемь минут...

---

     - Вы знаете, до сих пор, вспоминая об этом, ощущаю тот противный холодок в груди, - признается Крюков. - Ведь, когда я обесточил часы, до взрыва оставалось восемь минут... Еще, когда обрезал провода, вдруг вспомнил своего ротного Лешу Журавлева…

     Командир инженерно-дорожной роты капитан Алексей Журавлев погиб в ночь с 31 марта на 1 апреля 1998 года при разминировании одного из трех фугасов, заложенных в центре Махачкалы. Это была первая потеря в батальоне Крюкова. Террористы произвели тогда спецминирование с использованием весьма своеобразных ловушек. Две саперы разгадали, а третья оказалась с дистанционным управлением... Капитану Журавлеву было 27 лет. Посмертно ему присвоено звание Героя Российской Федерации.

     А самому комбату Золотую Звезду вручат в Кремле 29 декабря 1999 года. Тогда в шеренгу Героев плечом к плечу станут генерал-полковник Виктор Казанцев, генерал-лейтенант Геннадий Трошев, генерал-майор Владимир Шаманов и он, майор Олег Крюков. Это будет последняя церемония награждения, которую проведет первый Президент России Борис Ельцин перед тем, как уйти в отставку.

     О Буйнакске, несмотря на все пережитое там, Крюков вспоминает с некоторой ностальгией. Конечно, трудновато было в бытовом плане. Да и Людмиле с ее английским в местной школе работы не досталось, пришлось осваивать должность штабного писаря. Зато от жилого модуля до казармы - 72 шага, личный состав всегда под рукой. Занимайся, сколько душе угодно! Главное - желание работать. А желания видеть своих саперов всегда готовыми к бою комбату Крюкову было не занимать.

     Впрочем, в этом смысле он верен себе и на новом месте. Во всяком случае муромские понтонеры (отдельный понтонный полк центрального подчинения, куда Герой России подполковник Олег Крюков пришел два года назад после окончания Военно-инженерного университета заместителем командира, стоит в славном городе Муроме) в казармах не засиживаются.

     Хотя, по правде сказать, какие там казармы, если место их дислокации - старинная усадьба графини Уваровой! Да и бесквартирных офицеров практически нет. По этому поводу в полку шутят: мол, попали в князи из чеченской грязи. Шутки шутками, а хлебнувших этой грязи за две кампании здесь действительно немало: практически все ротные командиры и комбаты. Они первыми оценили попытку нового зама внести живинку в учебный процесс, избавить боевую подготовку от лишних условностей.

     Поддержал его и начальник штаба полка подполковник Владимир Лашенков, бывший спецназовец, кавалер двух орденов Красной Звезды за Афганистан. Отношение ко всему, что связано с боевой подготовкой, у него, как и у Крюкова, можно сказать, благоговейное. Этот своеобразный сплав опыта и молодого напора пошел на пользу делу. Если раньше из-за дефицита ГСМ действия некоторых специалистов на занятиях лишь обозначались, то теперь никакие ссылки на «объективные причины», мешающие нормальному учебному процессу, не принимаются, каждому приходится выкладываться по полной программе.

     В первую очередь спрос, разумеется, с офицеров. Спрос жесткий и бескомпромиссный.

     - Тут у нас свое неписаное правило, - поясняет Крюков. - Самую трудную и опасную работу всегда берет на себя офицер. Какую бы должность ни исполнял и где бы ни находился: на учении или в бою. Вы думаете, начальник инженерных войск СКВО генерал-майор Александр Красников, который координировал нашу работу в Чечне, только и занимался тем, что давал нам указания по телефону? Как бы не так! Он все время был в гуще событий. Поэтому и действовал не по шаблонам, а исходя из реальной обстановки, смущая порой смелостью и неожиданностью своих решений штабных приверженцев строгих канонов фортификации. Представляете, какая это для меня, начинающего комбата, была школа!

---

- На войне побеждает тот, кто меньше себя жалеет в учебе.

---

     Со «школой», надо сказать, повезло не только ему. В ходе операции по уничтожению бандформирований Хаттаба и Басаева в Ботлихском районе Дагестана 136-й мотострелковой бригаде под командованием полковника Георгия Элиадзе (ныне - генерал-майор), в составе которой был и инженерно-саперный батальон Крюкова, пришлось действовать в условиях высокогорья. В общем-то мотострелки не были новичками в этом деле. Прежде чем двинуться в горы, комбриг, что называется, до седьмого пота учил их штурмовать скальные участки на высотах Дарьяльского полигона. Но одно дело - взять высоту на тренировке, и другое - пробиться к превращенному в неприступную крепость высокогорному селению под огнем противника.

     Именно при штурме такого селения батальон Крюкова потерял еще одного ротного командира - старшего лейтенанта Виталия Мариенко. В ходе боя за Тандо гранатометчики подбили его машину. Тяжелораненый офицер (ему оторвало кисть руки и ступню), понимая весь трагизм своего положения, продолжал сражаться, прикрывая отход товарищей. Истекая кровью, Виталий до последнего дыхания отбивался от наседавших «духов». Его тело потом опознали лишь по личному номеру на уцелевшем жетоне. Посмертно старшему лейтенанту Мариенко присвоено звание Героя Российской Федерации. Он стал третьим Героем в батальоне.

     Трудно сказать, как пехота справилась бы тогда с задачей, если бы не изобретательность (также, кстати, удостоенного впоследствии Золотой Звезды) генерала Красникова. Он сумел организовать дело так, что без проведения изыскательских работ в горах на высоте 1,5 - 2,5 тыс. метров наши саперы в короткие сроки пробили колонные пути для войск. По его же настоянию были внесены коррективы в состав отряда обеспечения движения. Теперь в колонне ООД обязательно шли инженерно-саперный взвод с буровым отделением, инженерно-дорожная рота, танк с тралом. Это повышало и скорость, и, в определенной мере, безопасность движения: ведь попутно при разминировании местности, колонных путей и объектов саперы, как правило, снимали множество фугасов, в том числе управляемых по радио.

     - А вообще Чечня, по-моему, только лишний раз подтвердила истину: на войне побеждает тот, кто меньше себя жалеет в учебе, - снова сел на своего конька Крюков. - И если честно, то как заместитель командира полка, отвечающий за боевую подготовку личного состава, именно такими я и мечтаю видеть своих солдат...

     Слушаю этого крепко сколоченного русоволосого подполковника и все больше убеждаюсь: а ведь заметное оживление в последние годы учебного процесса в наших Вооруженных Силах обусловлено не только тем, что государство наконец обеспокоилось их состоянием.

     Да, лучше стала финансироваться боевая подготовка, намечаются подвижки в области вооружений. В районах учений, которые теперь планируются чуть ли не с прежним размахом, нередко можно видеть не только руководителей военного ведомства, но и Верховного Главнокомандующего. Все это, несомненно, играет на выучку войск.

     Вместе с тем не будем забывать и о серьезных кадровых изменениях в армии. За последнее десятилетие у нас появилась целая плеяда молодых командиров, выросших на войне. Они порой слишком категоричны в суждениях и, как это свойственно молодости, может быть, не всегда справедливы в оценках каких-то реалий нашей жизни. Зато они острее ощущают насущную необходимость новых подходов и к строительству армии, и к ее подготовке, активнее негодуют, если сталкиваются с рутиной и косностью, если видят, что настоящее дело подменяется показухой.

     Они уже не могут жить иначе, как по-боевому.