НА РАССВЕТЕ 22 июня 1941 года дальнебомбардировочную авиацию – это пять корпусов авиации Главного командования Красной Армии, предназначенных для разрушения военных, промышленных и административно-политических центров противника в его глубоком тылу, подняли по сигналу тревоги. Было не до глубоких операций. Танковые и моторизованные силы врага наступали неудержимо. В районе Умани попали в окружение 6-я и 12-я армии. Дальникам пришлось переключаться на подвижные цели в прифронтовой полосе. В тех боях выделялся
     4-й дальнебомбардировочный корпус полковника Судца.
     Писатель Евгений Долматовский в документальной повести «Зеленая брама» рассказал о переживаниях Владимира Александровича в те горькие дни. Особо потрясли его переговоры по ВЧ с главнокомандующим войсками Юго-Западного направления С.М. Буденным. Маршал не приказывал, а тихим голосом просил: «Полковник Судец, войскам Понеделина и Музыченко сейчас очень тяжко. Сделай для них все, что можешь. Прошу тебя, пойми, как это необходимо! Действуй и докладывай мне результаты в любое время, я буду ждать».
     Подчиненные Судца тогда, сами неся большие потери, бомбометанием и штурмовкой пробили коридор для вывода армий из окружения. Но было уже поздно...
     Дальняя авиация в первые недели войны понесла огромные потери, управления корпусов расформировали. В августе Судец получает должность командующего ВВС 51-й отдельной армией, которая держала оборону в Крыму, довольно слабой по составу. В сентябре, собрав в кулак все, чем располагал, Судец обрушил на противостоящую немецкую авиационную группировку довольно мощный удар. Это был, кажется, первый удачный опыт воздушной операции ВВС армии в летних боях 1941 года.
     Затем Судца ждал перевод в тыл – на ВВС Приволжского округа. За Волгой были сосредоточены, покинув места постоянной дислокации, десятки летных и технических школ, запасные бригады и учебные центры, готовившие кадры для фронтовых авиационных частей. Владимир Александрович Судец – «военная косточка», человек со свежим боевым опытом и «крепкой рукой» — обязан был наладить их ритмичную и ускоренную работу в условиях военного времени. За полгода на этой «тыловой» должности командующий ВВС округа сумел организовать подготовку, формирование и отправку на фронт 176 авиационных полков и россыпью – сотен летных экипажей.
     Став в марте 1943 г. командующим 17-й воздушной армией, Судец принял решение прежде всего расчистить воздух над нашими войсками. Армия наносит удары по вражеским аэродромам, уничтожает его авиацию в воздушных боях. Эта операция стала составной частью ожесточенных воздушных сражений на Кубани и над Курском, которые вели также 4-я воздушная армия и часть сил других авиационных объединений. Стратегическое господство в воздухе наши ВВС с тех пор не упускали.
     17-я воздушная вела боевые действия в интересах Воронежского фронта, участвовала в освобождении Донбасса, в битве за Днепр, отличилась при освобождении Одессы, в ходе окружения и разгрома Яссо-Кишиневской группировки противника, в Балатонской и Венской стратегических операциях и, наконец, в освобождении Чехословакии. Армия наряду с 16-й, 4-й, 2-й и 8-й воздушными была одной из самых обученных и сильных. Имя ее командующего генерал-полковника авиации Судца засверкало рядом с именами других выдающихся воздушных командармов периода Великой Отечественной войны: С.И. Руденко, К.А. Вершинина, С.А. Красовского, Т.Т. Хрюкина.
     В 1946 ГОДУ Судцу неожиданно предложили должность начальника Главного штаба ВВС – заместителя главнокомандующего. Владимир Александрович попытался было отстаивать свою командирскую судьбу, но приказ не изменишь. Назначение на эту должность в те годы было прерогативой Сталина. Он сам подбирал кадры для ВВС, отправив их прежнее управление во главе с главным маршалом авиации А.А. Новиковым за решетку. В строю тогда пребывало немало опытнейших боевых начальников штабов воздушных армий – из них и избрать бы лучшего для Главного штаба. Но Сталину они были незнакомы, а Судцу и его армии он в дни войны 34 раза объявлял благодарность в приказах.
     Первые послевоенные годы – одни из самых сложных и трудных периодов в жизни ВВС. Боевая авиация переходила на режим мирного времени – расформировывались и переформировывались авиационные части и соединения, увольнялась немалая часть летного и технического состава, шло переучивание на новую технику. Три года проработал Судец на штабной должности, и никто не мог упрекнуть его в непрофессионализме. Однако в 1949 году его вместе с главкомом маршалом авиации К.А. Вершининым от должности освободили. Хорошо еще, что без взысканий, клейма...
     Так сложилось, что в 1953 г., то есть спустя семь лет, Судец снова стал командующим воздушной армией со штабом в Минске. Дело для него было не новое, и армию держал он в порядке. А через два года, когда главный маршал авиации А.А. Новиков после неудачного столкновения с Н.С. Хрущевым снова был отстранен от работы и отправлен на службу в Гражданский воздушный флот, на место командующего Дальней авиацией и заместителя главкома ВВС назначили маршала авиации Судца.
     Он пришел в Дальнюю авиацию, как в свой дом. Было время, когда он командовал бригадой СБ и корпусом ДБ-3 и Ил-4. Но сейчас наступила другая эпоха – во всех трех воздушных армиях Дальней авиации части и соединения готовились к перевооружению с четырехмоторных поршневых Ту-4 на дальние реактивные бомбардировщики Ту-16 и межконтинентальные стратегические Ту-95 и М-4. Формировались новые полки и дивизии, строились и удлинялись взлетно-посадочные полосы, возводились хранилища для ядерных зарядов.
     Первое знакомство с новым командующим произвело на многих впечатление зябкого ветерка, предвещавшего суровую погоду. Предчувствия не обманули. Не терпел и не прощал командующий поверхностного отношения к делу, непродуктивной потери времени. Некоторых, слишком присохших к месту и утративших вкус к работе, изгнал, а тех корифеев, что еще подавали надежды, но влачили чисто чиновничью службу на багаже давно ушедших лет, перевел на штабные и начальственные должности в гарнизоны. Управление Дальней авиации обретало новое лицо и строгий ритм в работе.
     ОДНАЖДЫ командующий прилетел ко мне. Прошелся по стоянкам, подольше задержался в хранилищах ядерных зарядов и первых крылатых ракет, после чего я повез его на командирском газике на запасный командный пункт, удаленный от аэродрома на восемь километров. Он донимал меня всю дорогу: «Куда ты меня везешь, да еще по такой дороге?» Я отбивался, объяснял: мол, если после взлета самолетов по аэродрому будет нанесен удар, то управлять полками можно будет только с запасного командного пункта.
     Он знал это лучше меня, но все равно хмурился. Наконец мы свернули на проселочную дорогу, и среди унылого ландшафта за поворотом прямо в холме перед нами предстали крепкие ворота. За ними на площадке закрытые маскировочными сетями стояли спецмашины. Не было даже антенн: мы сделали их убирающимися.
     Командующий прошелся по коридорам, заглянул в рабочие комнаты, зал управления. Стенды, карты, рабочие столы, батарея телефонов... Он нашел нужный и сразу вышел на КП Дальней авиации. На обратном пути я видел его уже в добром настроении.
     А спустя две или три недели - звонок из Энгельса: командир дивизии стратегических бомбардировщиков М-4 раздраженно спрашивал:
     - Что там у тебя за ЗКП? Маршал мне выволочку устроил...
     Среди задач, которые ставил перед нами командующий, одна казалась совсем неподъемной: нужно было строить грунтовые аэродромы. На каждый полк. Особенно эфемерной эта задача выглядела для Украины: степные грунты размокают с осени, зимой пребывают в слякоти и только к июню кое-как подсыхают. А к осени опять дожди. Но командующий и сам это знал:
     - Ищите неразмокаемые грунты!
     Где их найдешь? Однако другого выхода для спасения нашей авиации с началом вероятной войны не было.
     И мы их строили, эти чертовы аэродромы, укатывали полосы, возводили казармы, узлы связи, столовые, склады горючего, боеприпасов...
     Судец был несгибаем. Он приказал дать тренировку всем экипажам во взлетах и посадках на грунтовых полосах, оборудованных сначала на базовых аэродромах, рядом с бетонными ВПП. А затем мы стали осваивать тундровые и «чужие» грунты.
     Узнав об учиненном над его машинами насилии, взбунтовался Андрей Николаевич Туполев:
     - На ваше солдатское варварство я машины не рассчитывал, - бушевал генеральный конструктор.
     Судец уверял, что самолеты крепки и грунт для них совсем не вреден, но согласился провести вместе с КБ Туполева специальные испытания.
     В конце концов «добро» на полеты с грунта Туполев дал, но ограничения по ресурсу посадок были очень жестки. И еще: одно дело - взлет на легкой машине и другое - с полным полетным весом.
     Командующего Дальней авиацией этот вопрос настолько занимал, что он сам прилетел на бескрайний грунтовой аэродром на юге Украины, принадлежащий нашей дивизии, с которого был намечен взлет двух загруженных до отказа машин - Ту-16 и Ту-95. Первую поднял в небо командир дивизии генерал М.А. Аркатов. Вторую, как говорится, я взял на себя. На полной мощности всех четырех двигателей - это 50 тысяч лошадиных сил - еле-еле сдвинул с места 180-тонную махину, и она, продавливая грунт, еще несколько сот метров не разбегалась, а скорее ползла, не обещая успеха. Но вот постепенно взбодрилась, обрела некоторую подъемную силу и устремилась вперед, как с хорошего бетона. Разбег занял не менее четырех километров. До этого с полным весом с грунта еще никто не взлетал.
     Видимо, этот взлет произвел на Владимира Александровича впечатление, поскольку, уйдя через несколько дней в отпуск, я получил от него в Сочи крупный денежный перевод - премию.
     С ПОЯВЛЕНИЕМ на исходе 1950-х годов первых межконтинентальных баллистических ракет военным и государственным руководством было принято совершенно логичное решение - передать их «на боевую службу» и для дальнейшего развития командующему Дальней авиацией. Да и маршал Судец принял всю концепцию нового оружия как свое кровное дело. Немало лучших офицеров отобрал он из авиационных частей и соединений и определил в ракетные структуры. Больше других туда ушло инженеров - крепких, опытных, умных.
     Ракетные комплексы по мере готовности командующий ставил на боевое дежурство. Вырабатывалась идеология применения ракет в оперативной связи с действиями стратегических бомбардировщиков. Ракетное межконтинентальное вооружение Дальней авиации все более наращивалось, формировалась соответствующая штатная организация, и постепенно очерчивались принципы его боевого применения.
     В конце 1959 года был создан новый вид Вооруженных Сил – Ракетные войска стратегического назначения. К нему перешли Перхушково и все то, что с нуля было наработано маршалом Судцом при создании стратегических ракетных войск.
     Н.С. Хрущев в слепой вере во всесилие и универсальность ракетно-ядерного оружия разрушительным вихрем прошелся по всей боевой авиации. Нависла прямая угроза и над Дальней авиацией: к чему, мол, эти аэродромы, летчики, самолеты, если есть ракеты. Маршал Судец был начеку. Новое ракетное начальство, припав к облюбованному источнику, по-прежнему предпочитало тянуть кадры из авиации, преимущественно из Дальней, которые котировались особенно высоко. Командующий этому «грабежу» не очень-то препятствовал. Он был воистину государственным человеком. Но когда ракетные войска были готовы развернуться в крупные объединения и взоры высшего военного руководства снова обратились в сторону Дальней авиации, Владимир Александрович, чтоб сохранить боевой состав, решил сыграть по-крупному: предложил для создания трех ракетных армий стратегического назначения целиком передать в РВСН все три комплекта управлений и штабов воздушных армий Дальней авиации.
     Так и поступили. Для РВСН - никакой мороки: прямо как с неба, на блюдечке сразу три готовых управления ракетными армиями в тех же гарнизонах - Виннице, Смоленске, Благовещенске. С командующими, их заместителями, начальниками штабов, отделов и служб и всеми теми, кто им подчинялся. Даже политотделы ушли на новые хлеба. А на опустошенном месте командующий Дальней авиацией в течение короткого времени сумел сформировать из своих же кадровых ресурсов управления трех отдельных дальнебомбардировочных авиационных корпусов. В общем, в той перекройке система управления Дальней авиации не шелохнулась, а ее боевой состав был сохранен.
     Да и в целом под командованием Судца Дальняя авиация обрела новый облик - дальнобойной ракетоносной авиационной силы, со временем наряду с РВСН и соединениями ракетных подводных лодок ВМФ вошедшей в качестве авиационной составляющей в триаду стратегических ракетно-ядерных сил страны.
     В 1962 ГОДУ маршал Судец был назначен главнокомандующим войсками противовоздушной обороны страны. Оставаясь верным себе, он был непримирим к слабой, по его оценке, технической и тактической выучке войск. Чаще стал проводить учения, а на разборах вскрывал все новые и залежалые изъяны, пороки и слабости, одновременно ставя перспективные задачи и определяя жесткие сроки исполнения.
     Провел маршал и ряд структурных изменений. И сразу почувствовал глухое сопротивление своим требованиям со стороны генеральской элиты ПВО. Тех, кто упорствовал, игнорируя его требования, или был не способен работать в новых условиях, убрал, приведя на их место хорошо ему известных, знающих и надежных военных инженеров. За четыре года Судец сделал немало, укрепив ПВО и техникой, и крепкими кадрами. Но, видимо, в памяти некоторых вершителей наших судеб какая-то часть наговоров на него осела. На XXIII съезде КПСС он не вошел в состав ЦК, где по номенклатурной табели о рангах полагалось быть военачальнику такого ранга. Зато членом ЦК стал П.Ф. Батицкий - командующий войсками Московского округа ПВО. Стало ясно, кому быть главкомом. На последнем заседании съезда я оказался рядом с Судцом и видел его с угасшим, потемневшем лицом...
     УЖЕ В РАНГЕ генерального инспектора Владимир Александрович, узнав однажды, что я родом из Днепропетровска, предместье которого было и его родиной, вдруг загорелся:
     - Давай вместе поедем туда!
     Времени для этой поездки мы так и не нашли.
     Больше всего Владимир Александрович запомнился мне как командующий Дальней авиацией. Ее возглавляли яркие личности, и до, и после Судца. Но равным ему я никого не назвал бы.

     На снимке: таким В.А. СУДЕЦ был в начале Великой Отечественной войны.