Судьба
     Интересно, что почти все произошедшее с ним в Грозном он увидел накануне во сне. И пылающий город, и горящую технику, и его схватку со смертью. Сон ужасал – гробы в колонну по три, в один из которых толкают его. Он не дал себя туда уложить! И все ведь так и случилось.
     Он родился в маленьком селе под Смоленском. Рос без отца, за десять верст ходил в школу, с раннего детства познал тяжкий крестьянский труд. Чтобы прокормить семью, мать работала от зари до зари, и его воспитывала бабушка Марфа – очень верующий, набожный человек. Еще в детстве Николай понял, что она обладает каким-то редким даром предвидения. Умудрялась предсказать, какой билет достанется ему на экзамене, а кому-то, говорят, даже судьбу. А еще бабушка очень за него молилась и говорила, что он обязательно выйдет «в люди». От нее, наверное, Николаю и передалась редкая способность видеть вещие сны.
     Окончившего Рязанское десантное училище лейтенанта Стаськова распределили в Литву. Служба шла и была по душе. Через 3 года после выпуска - об этом можно было только мечтать - он уже командовал полковой разведротой. Встретил любовь, сделал Наталье предложение… И вдруг сон: он поднимается по винтовой лестнице вверх и роняет фуражку. Фуражка катится вниз, он бежит за ней и настигает ее уже на самой последней ступеньке. И опять поднимается вверх. Все выше и выше. Вот уже совсем высоко, а конца лестницы все не видно...
     И буквально через несколько дней происходит следующее. Подав в Каунасе заявление в загс, возвращался последним автобусом. Проехав последнюю остановку, автобус завернул в парк, в кафешке у которого он увидел через стекло десантные кителя. Зашел, а там, по стечению обстоятельств, его ротные офицеры. Как было не отметить событие? Но кафе уже закрывалось. И тут в него завалилась подвыпившая компания. Начали хамить персоналу, буянить. Один из десантников попытался их успокоить. Те - в драку. Николай попытался разнять, но не тут-то было. И когда досталось и ему, машинально заехал обидчику в челюсть. Тот упал как подкошенный. Здоровьем Бог Николая Стаськова не обидел, да и занятия борьбой и боксом не прошли даром. Словом, пришлось вызывать неотложку. Пришедший в себя лишь через неделю литовец оказался братом министра сельского хозяйства республики, который твердо решил, что всего этого так не оставит. В полк пришел следователь. Карьера да и сама жизнь молодого офицера, казалось, были сломаны: сняли с должности, теперь, понимал Стаськов, выгонят из партии и из армии, дадут срок. Словом, фуражка действительно покатилась до самого низа. Но сон и дальше начал сбываться. Сначала поддержала невеста Наталья, сказав, что будет с ним, чем бы эта история ни закончилась. Потом большинство офицеров на полковом собрании проголосовали против его исключения. И что было уж совсем невероятно, на его сторону вдруг встал командующий войсками округа генерал-полковник Захаров, от которого зависело, отдадут ли его под суд или оставят в армии и закроют дело. На то, что командующий из-за какого-то старшего лейтенанта - простого парня из российской глубинки - пойдет на конфликт с руководством одной из прибалтийских республик, никто не рассчитывал. Но генерал-фронтовик вступился за своего офицера!
     И он остался служить. Пришлось, правда, опять начинать со взвода. Зато теперь он пошел по лестнице так, что другим и не снилось, став в 34(!) года самым молодым генералом в Вооруженных Силах СССР. А сыгравшего судьбоносную роль в его жизни генерал-полковника Захарова - это ли не судьба - он через два года после тех событий вдруг встретит в далекой Эфиопии, где они оба будут военными советниками.
     Война
     Стаськов и еще 7 офицеров-десантников поедут туда готовить войсковую разведку. После военного переворота, который возглавил полковник Менгисту Хайле Мариам, вставшая на социалистический путь развития Эфиопия начала войну на два фронта - с повстанцами в Эритрее и с Сомали. Советский Союз помогал дружественной африканской стране вооружением и советниками, Куба - войсками.
     Значение миссии наших десантников для формируемой эфиопской армии было трудно переоценить. Никакого представления о войсковой разведке у эфиопов вообще не было. На островах Красного моря Дахлак и Ноктра, которые Юрий Сенкевич часто потом показывал в своих репортажах о дикой природе, Стаськову предстояло, по сути, в одиночку за месяц подготовить целый разведбат - триста отобранных со всей армии добровольцев. Помогать должны были ему в этом лишь переводчик да эфиопский фельдшер. Сразу же обнаружились трудности с языком: эфиопы говорили на разных диалектах, в итоге переводчика понимали не все. Одни объясняли другим, что хочет русский советник, но все равно выходила путаница. Обучение грозило растянуться на месяцы. Тогда он стал действовать так: становился в пятидесяти метрах от выполняющего задачи по одиночной подготовке эфиопа и когда тот что-то неправильно делал - например, полз или занимал позицию, клал пули ему под ноги. Словом, понимание сразу наладилось, и обучение пошло так, как надо. Унижения в такой методике эфиопы не видели. Особенно после того, как русский на глазах у всех спас одному из них жизнь.
     ...Когда в перерывах между изнурительной боевой подготовкой эфиопы купались в бухте, один из них далеко заплыл. Его подхватило сильным течением, понесло в открытое море. С берега хорошо было видно, как он отчаянно боролся за жизнь, но его уносило все дальше. Поплыть за ним означало разделить его участь, поэтому никто и не решился попытаться ему помочь. И вдруг русский офицер, надев ласты, бросился в море. Окаменевшие эфиопы наблюдали потрясающую своим драматизмом картину: в море уносило уже двоих. Но ласты и физическая сила Николая Стаськова сделали свое дело. Он победил! А когда вышли на берег, обессиленный упал на песок. Наверное, это было безумием, но иначе поступить он не мог. Тот эфиоп, отец семерых детей, потом долго благодарил Николая, даже ездили к нему в гости в Аддис-Абебу.
     Война с повстанцами отличалась особой жестокостью. Некоторые дни боевых действий оборачивались тысячами погибших с обеих сторон. Врезалось в память, как во время обороны порта Массао, когда партизаны сильно прижали правительственные войска и сотни людей начали отступать к воде, надеясь спастись, доплыв до стоящего неподалеку линкора «Эфиопия», с корабля открыли огонь по своим. Чтобы не отступали. А когда положение стало совсем критическим, находившихся на линкоре наших советников послали на катере вывезти командующего. Но тот отказался от эвакуации, сказав, что останется со своей армией до последнего. Людей на этой войне, казалось, вообще не жалели. Бывало, чтобы заткнуть дыры на фронте, в бой бросали совсем необученных солдат. Пригоняли крестьян, 5 - 6 часов они, советники, обучали их, чему успевали, – стрелять, пользоваться связью, словом, азам, сажали на технику – и вперед в бой. Когда же входили в контролируемые повстанцами села и города, начинался повальный грабеж. На день-два город, как в прошлые эпохи, отдавался армии.
     Их, советников, берегли, ходить в бой не было их задачей. Но большинство разведпоисковых мероприятий, от которых зависел успех на фронте, все же проводили они. Поэтому трое из восьми наших десантников не вернулись с такой далекой войны. Двое погибли, один попал в плен. Остальным, в том числе и ему, посчастливилось выжить. Хотя уже первый бой Николая Стаськова мог стать для него и последним.
     ...Выполняя разведку, их группа - пятеро наших и столько же эфиопов – вышла на безлесую высоту. Кругом джунгли. Не успели осмотреться, повстанцы открыли по ним сумасшедший огонь из 85-мм орудий. Залегли за валуны, не поднять головы. И хотя снаряды рвались в 15 – 20 метрах, его даже не задело. Упавшие рядом с ним осколки Николай Стаськов до сих пор хранит как дорогую реликвию. Под подобные обстрелы попадать потом приходилось не раз. Однажды шли колонной по горной дороге. Повстанцы открыли огонь из тех же 85-мм пушек. А у них лишь стрелковое оружие. Словом, силы неравные. Партизаны расстреляли колонну, сожгли несколько машин. Было много погибших и раненых. Его же опять даже не задело.
     Но самый драматичный момент в его эфиопской истории произошел, когда повстанцы подожгли оружейные склады в домиках, рядом с которыми они жили. Когда среди ночи начали рваться боеприпасы, стало ясно - не убежать. Не попасть под осколки - все равно что остаться во время ливня сухим. Выскочив из дома, они с капитаном Валерием Спицыным руками, без лопат, – жить захочешь и не такое сделаешь - вырыли себе по яме у выступающего на 30 - 40 сантиметров от земли каменного фундамента. В них под свист осколков и грохот взрывов и пролежали до утра, пока не догорели склады. С Валерой они, кстати, сильно дружили. Потом он сгорит в вертолете в Афганистане. В псковской десантной дивизии служат два его сына - один майор, другой капитан. Каждый год, бывая во Пскове, Стаськов ходит с ними на могилу своего друга. «Десантники не умирают, они улетают и не возвращаются», - говорят в десанте.
     Главное, что вынес для себя Николай Стаськов с той, чужой войны, погибнуть на которой, наверное, было бы величайшей несправедливостью, – это бесценный боевой опыт, который не получишь ни в каких академиях. Во время обороны порта Массао, например, был такой случай. Только батарея реактивных установок залпового огня выезжает на позицию и успевает дать залп, ее тут же накрывают минометы противника. Вычислив по траектории полета мин, откуда стреляют, минометы давят ответным огнем. Но тем хоть бы что - продолжают бросать мины. Только батарея «Градов», уйдя из-под огня, переезжает на новую позицию, ее опять накрывают те же самые минометы. Только пройдя потом вперед, поняли, в чем дело. Военная хитрость партизан заключалась в следующем. Минометы были установлены в отрытых под них колодцах, что делало их, по сути, неуязвимыми. Уничтожить такую огневую точку можно было, лишь положив ракету или снаряд точно в шахту. Ну а точность попадания и быстрота прицеливания обеспечивались тем, что наверху были натянуты тросики с метками, по которым миномет за секунды наводился по заранее пристрелянным точкам. И таких моментов были десятки. Как же пригодится потом Стаськову этот полученный за два года эфиопской войны боевой опыт в Чечне!
     Но до нее будут еще долгих пятнадцать лет, за которые он пройдет путь от командира роты (вернувшись из Африки, он уже в третий раз примет роту) до заместителя командующего Воздушно-десантными войсками России. Это будут годы постижения искусства управления людьми, в котором он явно преуспеет, став самым молодым в армии генералом.
     Служба командиром полка запомнилась бесконечной боевой подготовкой - с утра до ночи на службе, масштабными учениями с выходом полка по тревоге и десантированием на незнакомой местности. Таких моральных и физических нагрузок, как в десанте, не испытаешь, наверное, больше нигде, причем командиру полка их выпадает не меньше, чем любому солдату.
     Однажды ранней весной, например, десантировались при почти ураганном ветре. Было много травм и увечий. Его самого парашют протащил по земле добрую сотню метров. Лишь обрезав стропы, удалось погасить купол. Не было, наверное, необходимости проводить учения в такую погоду, но ВДВ недаром расшифровывают как «возможны двести вариантов».
     Один из таких неординарных вариантов выпал на сентябрь 1991-го. Генерал Стаськов в это время, сдав должность командира дивизии, уезжал в Академию Генерального штаба. Семья и вещи были уже отправлены. И вдруг за полчаса до его отъезда - под окном уже ждала «Волга» - по связи выходит тогдашний командующий ВДВ Павел Грачев: «Принимай обратно дивизию!» Планами ГКЧП дислоцирующемуся в Литве учебному соединению, которым он командовал, отводилась особая роль - захватить четыре теле- и три радиоцентра. Стаськов проявил себя в этой ситуации грамотным военачальником и дипломатом. Создали семь групп захвата. Переодевшись в «гражданку», провели рекогносцировку. Ночью скрытно вышли к объектам, разбросанным по разным районам Литвы, и в 4 утра одновременно начали действовать. Все охранявшиеся местной полицией передающие центры взяли чисто, без стрельбы, избежав вильнюсского сценария, где действовали десантники из другой дивизии. В 4.30 все старшие групп доложили о выполнении задачи. А с утра в штаб дивизии один за другим потянулись представители местных властей.
     - Это не захват, - доброжелательно объяснил им Стаськов, - видите, что в стране происходит, вот и взяли объекты под охрану.
     Поэтому через несколько дней, когда ГКЧП провалился, даже не пришлось извиняться. Просто передали литовцам объекты - и все. Впрочем, годы командования расположенной в стремящейся к самоопределению Литве дивизией заставляли быть не только дипломатом, но, наверное, и политиком. Это, видимо, и сыграло решающую роль в том, что после Академии Генштаба генерал-майора Стаськова назначили заместителем командующего ВДВ по миротворческим операциям. Сначала один батальон под эгидой ООН ввели в Югославию, затем еще два - в Абхазию. А потом на Кавказе запахло большой войной, к которой, как решили некоторые генералы (Бог им судья), армия не готова. Так, бывший в это время по должности «миротворцем» Стаськов и оказался во главе одной из трех входящих в Грозный войсковых группировок.
     Наступая со стороны Ханкалы и имея задачу выйти на площадь Минутка, Стаськов решил идти не по улицам, как ему определили маршрут, а по бездорожью. И избежал засады. Вперед послал разведгруппу из лучших офицеров, чтобы разведать маршрут движения. Первый бой приняли на железной дороге. Разбив танками бетонные блоки, совершили обходной маневр и протаранили оборону противника. И хотя группировке генерала Стаськова отводилась роль отвлекающего удара, она с боями дошла почти что до центра города. Ну а в том, что из-за стратегических просчетов командования и провала других частей быстрый штурм не удался и утром десантники получили приказ отступить, не вина генерала Стаськова. Он-то свою задачу выполнил, не разделив со своими десантниками трагическую судьбу сгоревших в Грозном 81-го полка и 131-й бригады.
     Отечество
     В 1996-м разгорелась гражданская война в Югославии. Анклав под названием Сербская Краина населяли исторически близкие России православные сербы, хорваты-католики и мусульмане-боснийцы. Когда стало ясно, что находящиеся там миротворческие силы не в состоянии разъединить враждующих, туда, чтобы прекратить войну, решением ООН направляется дивизия НАТО во главе с командиром - американцем. Чтобы совсем не утратить пошатнувшееся влияние на Балканах, Россия делегирует в состав этой дивизии десантную бригаду. И сразу конфликт. Понимая симпатию русских сербам, американское командование определяет нашим батальонам места дислокации в мусульманской зоне. Узнав об этом, объявленные вне закона, но представляющие реальную силу Младич и Кораджич - лидеры сербов - решают вообще не пускать эшелоны с русскими.
     Патовая, словом, ситуация. Российские власти не знают, что делать.
     - Ты с этими двумя бандитами дружишь, вот лети и как хочешь там эту проблему решай, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Стаськову тогдашний командующий ВДВ Евгений Подколзин.
     И генерал Стаськов полетел и решил. «Поработав» и за власть, так и не определившуюся с четкой позицией по Балканам, и за дипломатов. Сначала известными ему одному методами убедил сербских лидеров, что лучшим для них решением будет то, как он - русский генерал – все сделает. А потом «объегорил» и американцев, сказав им, что решил изменить дислокацию своих батальонов в самый последний момент. Когда самолеты уже садились, натовцы недоумевали, апеллируя к принятому на высшем государственном уровне решению. Вот же, говорят, карта - вашим министром обороны подписана. Тут же наш представитель при НАТО звонит: «Ты что? С ума сошел? Это же Бориса Николаевича Ельцина решение!» А с другой стороны выходит министр обороны Грачев: «Не знаю, Коля, как ты там разрулишь, но не дай Бог, сделаешь не по-нашему». Словом, ситуация... Хорошо понимая, что им в случае чего в этой большой игре пожертвуют словно пешкой, Стаськов не стал трястись за карьеру, прячась за письменное решение. А подумал о братьях-сербах и о том, что он, генерал-десантник, в этот судьбоносный момент здесь представляет Россию. Американцы тем временем, видя, как накаляется ситуация, блокировали наших десантников на аэродроме в Тузле, закрыв все ворота. Наивные. Построив колонну, Стаськов приказал сбить ворота и повел десантников на сербскую территорию, разместив там в итоге две трети бригады. И лишь одну треть - в мусульманской зоне. Главком НАТО, встречаясь потом в Москве с секретарем Совбеза, министрами обороны и иностранных дел, добился все-таки, чтобы Стаськова в конце концов убрали из Югославии. Но до того как это произошло, натовцы вынуждены были с ним считаться по всем вопросам. И, принимая то или иное решение, обязательно интересовались: «А какое мнение по этому вопросу у генерала Стаськова?» Так, наверное, именно натовцы первыми увидели в Стаськове политика. Как он, кстати, посадил тогда в 1996-м бригаду, так она до конца миротворческой операции и простояла.
     В июне 1999-го генерал-лейтенант Николай Стаськов, бывший к этому времени уже начальником штаба Воздушно-десантных войск, вновь сказал свое веское слово в российской политике на Балканах. Нашумевший марш российских десантников из Боснии в Косово заставил тогда всю страну пережить всплеск патриотических чувств и гордости за армию и державу. Вся Россия - от Владивостока до Пскова - с неподдельным вниманием следила за развитием ситуации на Балканах, где наши «голубые береты» утерли натовцам нос. При этом о роли генерала Стаськова в этих нашумевших событиях знали лишь в штабе Воздушно-десантных войск. Такой уж характер - Стаськов никогда не стремился быть на виду.
     Решение о переброске десантников из Боснии в Косово, с тем чтобы раньше американцев занять стратегически важный аэродром под Приштиной, родилось в недрах Генштаба. Понимая логику и даже неизбежность такого решения, тогдашний командующий ВДВ генерал-полковник Георгий Шпак и начальник штаба ВДВ генерал-лейтенант Николай Стаськов заранее сориентировали командира нашей бригады полковника Николая Игнатова на подготовку такой операции. И комбриг втайне от американцев начал формировать колонну. Но самое интересное было потом. Вместо письменного - как положено – распоряжения на проведение этой операции Стаськов получает из Генштаба устный приказ. Безусловно, он бы тоже нашел способ не давать письменного распоряжения командиру бригады. Но уходить от ответственности было не в его правилах. И на вопрос засомневавшегося комбрига, будет ли письменный приказ, направил тому шифр-телеграмму за своей подписью. А ночью понял, в какой переплет попал. Десантники вошли в Косово, народ ликует, а решения на высшем уровне о вводе нашего контингента в Косово нет. Под утро к нему в штаб ВДВ приезжают представители Генерального штаба. Начинают служебное расследование, требуют сдать аэродром и вернуть десантников в Боснию. Разгорается международный скандал. Что делать?
     Вернуть войска, значит, спасти карьеру, но опозорить Россию. Да и зачем их возвращать, разве ж мы не православные, не русские люди?! И Стаськов, по сути, принимает политическое решение. Во благо Отечества. Чего бы лично ему это ни стоило. Но, видимо, главной своей миссии на этой земле генерал все же еще не совершил, не до конца поднялся по той своей лестнице, вниз по которой когда-то покатилась его фуражка. Просыпается утром Борис Николаевич Ельцин, и ему наш десант в Косово очень понравился. Здорово! Словом, сгустившиеся тучи рассеялись. Правда, слава и дивиденды от той нашумевшей операции достались другим. Ну и ладно, не ради ж славы Отечеству служим!
     

Посвятить жизнь военной службе Отечеству Николай Стаськов решил еще в детстве, когда зачитывался книгами о ратных подвигах дружин древнерусских князей. Особенно привлекала его Северная Русь - Новгород, Псков. Не попавшие под монгольское иго русские земли, населенные сильными людьми, строившими красивые храмы и неприступные крепости, всегда побеждавшие всех врагов. Глубоко символичным считает он и то, что главный подвиг обеих чеченских кампаний совершили явившие миру высочайшую ратную доблесть посланцы псковской земли. А любимыми героями генерала Стаськова, тоже с детства, были Александр Невский и псковский князь Давмонт, разгромивший в XIII веке наступавших на этот замечательный город датчан, литовцев и немцев, в годы правления которого этот западный форпост России достиг наивысшего могущества и расцвета.
     И в том, что первая контрактная дивизия, модель будущей Российской армии, появилась в Пскове, не последнюю роль сыграло особое отношение начальника штаба Воздушно-десантных войск к этой древнерусской красивой земле. А еще усилиями Николая Викторовича в ВДВ за несколько последних лет, по сути, создан институт полковых священников. Некоторые из них, кстати, даже прыгают с парашютом. Только в Чечне за это время они крестили более 3 тысяч десантников. И сегодня Воздушно-десантные войска уже трудно без них представить, ту же псковскую, например, дивизию - без отца Олега Теора.
     А недавно сбылась еще одна мечта генерала Николая Стаськова. Он побывал наконец в Печорском монастыре - поклонился святыням обители, существующей на псковской земле уже 6 веков. Встреча генерала с братией была по-настоящему теплой. А прощаясь, монахи еще со времен Пересвета и Осляби, неотделимые на Руси от воинства, благословили генерала на новые свершения на благо русской земли.

     На снимках: генерал-лейтенант Николай СТАСЬКОВ в Пскове; среди ветеранов; дорогами Чечни. Фото Валерия ГОРДЕЕВА и Николая ДОНЮШКИНА.