Клубы ярко-оранжевого пламени мгновенно и густо окутали площадку, и ракета, дрогнув, как бы нехотя двинулась вверх. Но вот, кажется, и трех секунд не прошло, как она стала быстро-быстро удаляться в синеву неба, оставляя за собой светящийся, еле заметный хвост...
     Потом было сообщение, что ракета, стартовавшая на севере, в Плесецке, успешно поразила цель на Камчатке, на специальном полигоне. Поразила секунда в секунду по времени и в точно заданном квадрате...
     - Вообще-то в наших соединениях, среди своих, так обычно выражаются: в колышек попала, - с улыбкой говорит мне Михаил Викторович Солнцев, генерал-майор, начальник центрального узла связи Ракетных войск стратегического назначения, - в колышек, в самое острие...
     - Но это же уму непостижимо!..
     Давно знаешь и веришь, что это именно так и было, но все равно чувства удивления и гордости каждый раз переполняют сердце. Гордости за тех, кто создал такое чудо...
     Ракетное оружие да и сами ракетчики в особом почете у всего народа. Это же элита армии, ее основная сила. Помню, как в старые времена, бывая иногда на Красной площади в день военного парада, ждешь с нетерпением появления ракет, поднимаешься на цыпочки, чтобы их получше разглядеть. И когда они наконец появляются на многоколесных мощных тягачах, обтекаемые, как огромные сигары, круглые, в виде толстенных труб, в толпе раздается восторженный ропот, слышатся восклицания и на иностранных языках, наивные вопросы молодежи. Машины почти беззвучно шуршат скатами по брусчатке, увозя дремавшие и даже чем-то элегантные стальные существа...
     Да, они пока дремлют, но в любое время их могут разбудить, и они откроют глаза и навострят уши, перемахнут, если надо, полмира, в щепки разнесут любой город. Но их показывали тогда в основном с одной целью: вы, там за океаном, прицеливаетесь в нас ракетами, смотрите, мистеры, и у нас есть чем взять вас на мушку...
     После парада люди собирались семьями, у друзей, поднимали тосты за конструкторов и ученых, за военных специалистов и вообще за умные, талантливые головы. Поминали и тех, кто, испытывая первые ракеты, сгорел в их испепеляющем огне. Среди десятков погибших первопроходцев значится и имя первого ракетного главкома Митрофана Ивановича Неделина. Случилось это осенью 1960 года на Байконуре...
     - Маршала Неделина мы помним и почитаем, - говорит генерал Солнцев. - При входе в штаб прибита доска с его именем. Там же и доска Георгию Константиновичу Жукову. При обороне Москвы здесь была его ставка. Немец прорывался совсем рядом...
     Генерал, заложив руки за спину, задумчиво ходит по кабинету. У двери стоят новые лыжи. Струйки воды стекают с них на пол...
     - Только что лыжные соревнования закончили, - говорит Михаил Викторович. - Совершили пятикилометровый бросок в честь сорокапятилетия наших войск. Снег-то неожиданно таять начал, вот и поторопились. В преддверии большого праздника малый праздник себе устроили. У нас свой духовой оркестр, марши и вальсы наигрывал, на столах победителей дожидались призы и подарки. Шампанское в основном женщинам досталось. У нас тут молодежи много, сплошные лейтенанты, вот они свою удаль и показывали. Я и сам, между прочим, любитель спортивных вылазок...
     Спортивность заметно видна в ладной фигуре генерала. Он высок ростом, по-военному молодцеват, исходит от всей его фигуры расположение и надежность. В этой части Михаил Викторович прошел все ступени роста. Заступил лейтенантом, а стал генералом. Он всех знает, и его знают все: офицеры, их жены и дети. И недаром же в гарнизоне с уважением говорят: у нашего Солнцева в глазах солнца много...
     Зашел в кабинет полковник Федор Михайлович Мозырко, заместитель генерала по воспитательной работе.
     - Ну что, комиссар, - предлагает Солнцев, - пройдемся по бетонным знаменитым ступенькам, посмотрим, как наш ЦУС работает, как боевое дежурство идет...
     ЦУС - это и есть центральный узел связи. Его справедливо называют нервом и пульсом всей огромной разветвленной ракетной системы. Ответственное и авторитетное соединение. Здесь сплошные классные специалисты, почти весь состав с высшим образованием. Про ЦУС уже и песня сложена:

     Под алым стягом замер взвод
     знаменный,
     И медь оркестра звонко славит
     Русь -
     Сегодня наш родной
     орденоносный
     Свой праздник отмечает ЦУС...
     Когда пойдет сигнал
     на передачу,
     Я, как связист, вам честью
     поручусь -
     Без промедленья выполнит
     задачу
     Всегда готовый к бою ЦУС.

     С виду здание ЦУСа ничего особенного из себя не представляет: дом как дом, вся "начинка" у него внизу, глубоко под землей. Медленно спускаемся по ступенькам. Их двадцать восемь. Эта цифра для приходящих сюда на боевое дежурство как символ. Они подошвами своих ботинок отшлифовали бетон. Впечатляет сеть огромных тяжелых дверей с круглыми ручками. Вверху видны флаги России и Ракетных войск. Мудро и проникновенно смотрит с высоты икона Пресвятой Варвары Великомученицы - она покровитель и хранитель стратегических ракетчиков...
     Идем по длинному коридору, похожему на тоннель. Здесь помещения всех служб, отделов и отделений. Генерал выслушивает рапорты: все нормально, ничего не произошло и так далее. Офицеры подтянуты, "едят" глазами начальство. Немало и сотрудников в штатском. Это вольнонаемные специалисты. Почти в каждом отделе есть молодые элегантные женщины в лейтенантских и капитанских погонах. Даже строгая стойка "смирно" не гасит их улыбок на губах...
     Потом мы попадаем в святая святых - на центральный командный пункт. Здесь есть специальная должность - дежурный генерал. Это говорит об особой ответственности пункта. Примерно такой же, как при ядерном чемоданчике...
     - Значит, вот здесь в случае чего могут "нажать"...
     Я недоговариваю, на что могут "нажать". И так все ясно. У меня немножко подкашиваются ноги от волнения, от здешнего, непривычного для пехотного офицера-фронтовика присутствия. Мы смотрим друг на друга. Генерал и полковник мотают головами: нет, никогда без дела не нажмут.
     Слишком страшно. Даже безумно. Но порох, как говорится, всегда надо держать сухим. Мало ли что. Земной шар не так уж спокоен. Да и мал он стал для современной военной техники. Пусть наши ракеты дремлют в шахтах и машинах. Старые заменяются новыми, такими, каких нет пока ни у кого. Нигде нет. Мы это умеем. Есть у нас, слава богу, еще крупные ученые и способные мужественные командиры.
     * * *
     У генерала Солнцева, как и у многих командиров армейских частей, кроме основного боевого дела, немало забот, и бытовых, и житейских. Они постоянно давят на плечи. Порой сильно давят, не дают покоя. На узел связи ежегодно приходит немало офицерской молодежи. У них, как говорится, ни кола, ни двора, а кое у кого еще и ветер в голове погуливает, беззаботность, от маминых поблажек не отвыкли. Получит свое более чем скромное жалованье и половину его (в пылу куража) девчонке на дорогие духи истратит: вот я какой! А потом, уподобляясь хрестоматийному поручику Ржевскому, с утра ищет полсотни, чтобы перекусить в буфете хотя бы винегретом...
     Язык не поднимается у генерала Солнцева, чтобы пожестче, без дела отчитать гуляку. В вопросах воспитания и педагогики он разбирается не хуже своего зама полковника Мозырко и находит для бесед с молодежью доступные, убедительные слова. Длительная военная служба ко всему приучила. Да и от прежних начальников, особенно от генерала Николая Ивановича Чернухи, талантливого командира, он многое перенял...
     Главное напряжение в работе с личным составом - это, конечно, жилье. Его всегда не хватало и не хватает. Недавно, правда, положение заметно поправилось: с помощью главного командования узел связи получил сразу девятнадцать квартир. У многих поднялось настроение. Ведь служить в таком уютном гарнизоне - одно удовольствие. Кругом лес, хвойный и лиственный, весной радостно от птичьего гама, воздух чист и как бы осязаем, приятен. Есть три озера, где плавают белые величественные лебеди и другие редкие птицы. А зимой на льду устраивается каток. Раздолье не только ребятишкам, но и взрослым.
     А детей в гарнизоне вообще много. Иной раз посмотришь на аллейки - всюду мамы и бабушки с колясками. Детсадика не хватает. Давно уже генерал Солнцев хлопочет о новом просторном помещении.
     - Мы тут свои кадры ракетчиков готовим, на военкоматы не надеемся! - шутят местные юмористы.
     Михаил Викторович Солнцев и родом из этих курортных мест: из Голицына. Солнцевых вся здешняя округа знает. Отец генерала, Виктор Иванович, был выдающимся машинистом, а мать, Любовь Алексеевна, - начальником станции. Тогда по железной дороге можно было сверять часы, и Михаил Викторович перенял от родителей любовь к точности, мастерству, порядочности. Они и сейчас живут в Голицыне, часто приезжают в гости. Да и поводов стало больше: у стариков правнучка появилась - неотразимая Анечка. Генерал вырастил двух сыновей, вот от старшего, от Дениса, и появилась эта любимица Анечка...
     Солнцев теперь, засиживаясь в штабе, чаще поглядывает на часы: домой тянет, к семейному очагу. Да и жена его, Татьяна Александровна, старается следить за режимом своего неугомонного генерала: она опытный врач-психолог, из семьи потомственных врачей...
     Но разве в армии возможно покориться режиму? Особенно такому человеку, как Солнцев, для которого служба и жизнь - одно целое. Он с раннего утра на ногах. Приучил себя все лично видеть и знать. В восемь часов уже в штабе. Перед глазами план, стопка бумаг на подпись. Завтра стрельба из личного оружия, в пятницу развод, потом строевая подготовка, поездки на другие объекты, входящие в ЦУС, художественная самодеятельность, в которой Солнцев давно участвует. Всегда и везде среди своих людей - первая его заповедь...
     - Свой ракетный юбилей по-гвардейски отметим, и тут же надо заниматься самым большим юбилеем - шестидесятилетием Победы, - говорит генерал, посмотрев на своего зама по воспитанию. Но полковник Мозырко уже готов с ответом, кладет на стол свои соображения...
     За соединением числится несколько десятков ветеранов Великой Отечественной войны, свой родной ЦУС они частенько называют по-фронтовому: "хозяйство генерала Солнцева". Некоторые ветераны еще до сих пор на посту в ЦУСе: отставные полковники Хохрин, Павлов и другие...
     - Трудно с молодыми работать, - вздыхает Мозырко. - Ты ему известные факты из войны преподносишь, а он тебе: а вот вчера по телевизору это по-другому трактовали...
     - Знаю я этих трактовщиков, - хмурится генерал. - Сколько они грязи на армию да и на ракетные войска вылили. Реки! И до сих пор льют! Вечер нашим фронтовикам устроим, пусть молодые послушают, как их деды за Отечество сражались...
     Зашла речь о библиотеке, о книгах. Мозырко заметил, что классика стоит на полках, в общежитии холостяков можно встретить книжонки, где на обложках обнаженные дивы...
     - Ну это не страшно! Ракетчиков дивами не проймешь! А ты сам-то, Федор Михайлович, что сейчас читаешь?
     - Перечитываю "Тихий Дон". Ведь у Михаила Александровича Шолохова скоро столетний юбилей!
     - Да, это роман века! Нобелевская премия! Патриотизмом и любовью к Родине так и веет с его страниц! Извини, Федор Михайлович, за пафос, Шолохов для меня - икона...
     ...Перед отъездом я погулял по гарнизону. На дорожках было почти пустынно. Ярко горели огни большого штаба. Я знал и как бы ногами чувствовал, что там, под землей, за бетонными знаменитыми ступеньками несут службу специалисты ЦУСа и Центрального командного пункта. Они делают все, чтобы нам здесь, наверху, спалось спокойно и крепко.