НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС и стремительное развитие политических процессов на мировой арене продолжают влиять на военное дело, эволюцию войны как социального явления, присущего жизни современного человечества. К сожалению, в последние годы отечественная научная мысль крайне редко радует глубокими исследованиями в этой области.
     В связи с этим особое внимание привлекает вышедшая в конце минувшего года новая работа известного российского ученого и общественного деятеля член-корреспондента РАН А.А. Кокошина «О политическом смысле победы в современной войне. Критические размышления в связи с выходом в свет российского издания книги Уэсли Кларка «Как победить в современной войне»(М.: Едиториал УРСС, 2004).
     «Красная звезда» уже сообщала о выходе работы отставного американского генерала, посвященной осмыслению действий вооруженных сил США в Ираке (см. номер от 27 мая 2004 г.). Надо отметить, что это не первая книга Кларка. Три года назад сразу же после своей отставки с поста главкома ОВС НАТО он написал книгу мемуарного характера «Развязывание современной войны. Босния, Косово и будущее боевых действий», неизвестную широкой российской аудитории. Новая работа американского военачальника – логическое продолжение его размышлений о новом лице войны в XXI веке, взаимосвязи войны и политики в современных условиях. Уэсли Кларк пытается осмыслить новые явления в военном деле, понять, почему, несмотря на мощь американской армии, достигнутый ею в Ираке военный результат не трансформировался в политическую победу.
     Член-корреспондент РАН А.А. Кокошин, анализируя книгу американского военачальника, отмечает: вопрос о том, что является победой в современной войне с политической точки зрения, – это серьезная научная проблема, которой до сих пор уделено недостаточно внимания как отечественными, так и зарубежными исследователями. Между тем решение этой научной задачи имеет важное прикладное значение, особенно с учетом возрастания роли военного фактора в современной мировой политике (хотя и в иных формах, чем в годы «холодной войны»).
     По мнению российского ученого, «вопрос о политическом смысле и содержании победы в войне необходимо рассматривать прежде всего в контексте тех политических целей, которые ставятся в войне». В зависимости от политических целей войны находится, в частности, ее характер (ограниченный или тотальный). Определить истинные политические цели было всегда нелегко, ибо они, как правило, маскируются «пропагандистской завесой».
     История свидетельствует, что порой государственное руководство оказывается не в состоянии четко сформулировать перед вооруженными силами политические цели войны, ограничиваясь их декларированием в самом общем виде, порой в форме тех или иных идеологем. Андрей Кокошин подчеркивает, что «замещение политического целеуказания идеологическими установками для военно-стратегического планирования, как показывает история, может сказаться самым пагубным образом на итогах войны».
     В работе российского ученого обращается внимание и на то, что не только политика влияет на войну, имеет место и обратное воздействие. Политические цели могут претерпевать изменения под влиянием хода боевых действий, успеха или неудач действующей армии. Коррективы в политические цели войны могут вноситься еще до начала боевых действий, когда в ходе военного планирования при оценке разведданных выявляются новые сильные стороны противостоящей армии или обнаруживается недостаток сил, имеющихся в собственном распоряжении.
     БОЛЬШОЙ интерес представляет анализ политического содержания военной операции США и Великобритании. Андрей Кокошин указывает, что в отличие от событий 1990 – 1991 годов (ввод иракских войск в Кувейт и последующая операция по их разгрому, получившая название «Буря в пустыне») американо-английской стороной были поставлены максималистские цели, характерные для тотальной войны, а такая война, как известно, «вызывает более сильное сопротивление – не только в ходе собственных военных действий, но и после их завершения, когда в политике реализуются результаты военной победы».
     Администрация Джорджа Буша-младшего, в частности, ставила высоко идеологизированную задачу быстрого «построения демократического общества» в Ираке, что вызвало неприятие со стороны многих государств региона. Опасения относительно последствий подобного курса существуют даже в руководстве Саудовской Аравии, являющейся союзником США в регионе. В Эр-Рияде не могут не принимать во внимание обсуждение в политических и интеллектуальных кругах за океаном идеи более полной «демократизации» всего Ближнего Востока и его зачистки (с использованием силовых методов) от радикальных исламских организаций.
     Андрей Кокошин указывает, что мотивы использования американцами военной силы в Ираке должны стать еще предметом тщательного изучения. Бесспорно, что пропагандистские клише малопродуктивны для понимания глубинных мотивов политики нынешней республиканской администрации. На характер второй иракской войны оказала немалое влияние расстановка политических сил внутри элиты республиканской партии. В окружении президента США Джорджа Буша-младшего сильные позиции приобрела группировка правых республиканцев, для которых характерны мессианский и имперский характер политического мышления, готовность использовать военную силу для достижения политических целей и экспорта американской экономической и политической модели государственного устройства.
     Для российских военных специалистов, несомненно, будут интересны и полезны размышления Андрея Кокошина, посвященные особенностям, присущим войнам, которые вели в последние годы США. К числу таких особенностей, в частности, относится то, что:
     - выбирается противник, в отношении которого военная победа гарантирована в силу огромного превосходства вооруженных сил США и их союзников;
     - отрабатываются формы и способы боевых действий, минимизирующие потери США;
     - используются «асимметричные» формы и способы ведения боевых действий – такие, которые позволяют максимизировать использование своих преимуществ;
     - декларируемая политика минимального «побочного ущерба» для мирного населения страны, подвергшейся нападению, на деле не выдерживается;
     - «побочный ущерб» боевых действий скрывается мощным информационно-психологическим воздействием, которое обеспечивается доминированием США в мировой информационной среде;
     - добившись военной победы, вооруженные силы США не почивают на лаврах, а продолжают мероприятия по повышению своей боевой эффективности (поиск новых форм и способов вооруженной борьбы, новых оргштатных и управленческих решений, оснащение войск новыми вооружениями и т.д.).
     ВОПРЕКИ расхожему мнению американское государственное и военное руководство уделяет постоянное внимание не только развитию ВВС и ВМС, но и сухопутных войск, первые крупномасштабные планы реформирования которых появились в 1999 году. Одним из важнейших документов в этом плане стала Белая книга «Перспективные силы 2015». По мнению российских военных специалистов, сухопутные войска США после реформирования должны быть способны эффективно действовать при проведении военных операций различного типа, включая борьбу с терроризмом и обеспечение внутренней безопасности страны. Основные тактические формирования нового типа – бригады – будут обладать способностью «вести самостоятельные боевые действия без дополнительной подготовки в течение нескольких суток после прибытия в район оперативного предназначения». При этом американцы не исключают для соединений своих сухопутных войск участия в крупномасштабной войне, когда будет идти речь о реализации национальных интересов США «разными способами, вплоть до решительного разгрома противника», в том числе и при действиях на пересеченной местности и в городских условиях.
     Иракская война показала ошибочность представлений американских теоретиков относительно возможностей и роли ВВС в современной войне. Считалось, как отмечает Кларк, что ВВС «могут добиться победы на оперативном уровне путем нанесения быстрых нокаутирующих ударов по командным пунктам противника», а роль сухопутных войск сведется «к ведению боевых действий на тактическом уровне, когда необходимо пробиться к этим объектам извне». Но на деле все вышло наоборот: сухопутным войскам пришлось решать задачи на оперативном уровне, а авиации - на тактическом, обеспечивая успех соединениям, сражающимся на земле.
     Вместе с тем нет оснований ставить под сомнение необходимость для современной армии сбалансированного развития всех видов вооруженных сил, в том числе и ВВС. Андрей Кокошин приводит слова Кларка относительно специфики эффективных военных действий на нынешнем этапе: «Синхронизация действий высокотехнологичных ВВС и подвижных ударных сухопутных сил дала возможность пересмотреть правило войны, согласно которому наступающий должен обладать на земле численным превосходством над обороняющимися в соотношении три к одному».
     От внимания российского ученого не ушло и то обстоятельство, что Кларк, критически настроенный к нынешнему министру обороны США Д. Рамсфелду, отмечает в своей книге правоту главы Пентагона в оценке возможностей сил специального назначения в войне типа иракской. Обоснованным считается решение Рамсфелда сделать больший, чем на действиях частей сухопутных войск, акцент на точечных ударах и действиях спецподразделений. Такая тенденция в применении военной силы Соединенными Штатами стала складываться еще с середины 1970-х годов. Этому благоприятствует новый виток военно-технической революции, приведший к резкому повышению возможностей как средств разведки и целеуказания, так и навигационного обеспечения боевого применения всех средств поражения.
     При анализе перспектив развития армии США Андрей Кокошин высказывает свое мнение относительно строительства Сухопутных войск РФ, отмечая, что «поиск новых оргштатных структур для них неоправданно затянулся». Правда, как он указывает, в 1990-е годы на то существовали объективные обстоятельства, связанные с колоссальными материальными трудностями, которые переживали тогда все Вооруженные Силы. Автор, бывший в то время первым заместителем министра обороны России, вспоминает, что в 1995 – 1996 годах он после совместной работы с группой военных специалистов предложил разработать новые оргштатные структуры и комплекты вооружений для трех экспериментальных дивизий Сухопутных войск нового типа – «Запад-2000», «Восток-2000», «Юг-2000». Предполагалось, что в ходе функционирования этих экспериментальных структур будет выработана оптимальная модель для бригад и дивизий, которые составят основу Сухопутных войск России в XXI веке...
     ВНИМАНИЯ и осмысления заслуживает также суждение Андрея Кокошина относительно нынешнего этапа военно-политической ситуации вокруг России. В книге подчеркивается, что «вероятность кризисных ситуаций, в которых от России потребуется применение военной силы, явно возрастает; это относится и к постсоветскому пространству». Это происходит на фоне общего роста экономической, политической и военно-стратегической неопределенности в мире.
     Можно согласиться и с мнением о целесообразности поиска «асимметричных» стратегии, оперативных форм и тактических приемов, а также технологий, позволяющих противостоять гигантской военной мощи США. Известно, что в ряде стран, в том числе в Китае, разрабатываются «асимметричные стратагемы» на основе поиска слабых мест у американской военной машины. Наверное, нелишним было бы вспомнить советский опыт создания «асимметричных стратегий» в области стратегических ядерных вооружений и ВМФ.
     Немаловажное значение, как показала иракская война, имеет эффективная система информационно-психологического воздействия на зарубежные страны, мировое общественное мнение в целом. Ее наличие оправданно считать не менее важным условием достижения военной победы и тем более политических целей применения военной силы, чем наличие боеспособных вооруженных сил.
     В заключение следует отметить, что в своей новой работе член-корреспондент Российской академии наук А.А. Кокошин сумел поднять значительный пласт злободневных политических и военных проблем, анализ которых имеет не только чисто научный, но и практический интерес с точки зрения потребностей строительства и модернизации Вооруженных Сил РФ. Современная революция в военном деле вынуждает армии ведущих стран мира принципиально по-новому взглянуть на традиционные представления о феномене войны и политическом смысле победы в ней, и от отечественной науки требуется активнее вносить свой вклад в решение этой важной задачи.