- Видишь разрывы в воздухе - «зушка» бьет, - не отводя взгляда от «двадцатьчетверки», пояснял он мне на КНП наступающего на Урус-Мартан 503-го полка. - Сейчас зайдет на второй круг. Дуэль будет.
     Конечно, в такие моменты полковнику вспоминалась его афганская молодость, его собственные дуэли с «душками». А мне всякий раз думалось, сколько же фронтового лиха выпало на долю летчиков армейской авиации за последнюю, или, как из суеверия говорят они сами, крайнюю четверть века. Уверен, не погрешу против истины, сказав, что вертолетчики делят сегодня с десантниками страшный титул представителей самой воюющей профессии. И судьба Героя России ныне генерал-майора Рифа Сахабутдинова – еще одно яркое тому подтверждение.
     Первые дырки
     В Афганистан Сахабутдинов попал капитаном, отслужив до этого пять лет в Монголии и год в Прикарпатье. Летного опыта было не занимать, но когда впервые поднялся в воздух «за речкой», ощущения испытал не менее острые, чем во время первого полета с инструктором в Сызранском военном училище. Вылетели ночью на воздушную охоту - пострелять по фарам, мирные дехкане на машинах ночами не ездили. Главное, понимал Сахабутдинов, не потеряться, держась за ведущим. Оторвешься – найди потом в ночной мгле огни на крыльях и балке улетевшего вперед вертолета. Еще сильнее дыхание войны почувствовалось на третий день, когда не вернулся на базу один из проходящих вместе с ним подготовку в узбекском Чирчике экипажей. Отсутствие опыта стало причиной гибели и вертолета, и летчиков. Обнаруженные на следующий день остатки Ми-24 не оставляли сомнений – их сбили из ДШК, крупнокалиберного зенитного пулемета.
     А через несколько месяцев - осенью 1983-го - первые дырки привез и он сам. Во время крупной операции в Панджшерском ущелье их пара, в которой уже он был ведущим, обнаружила караван. Пролетев, оценили обстановку. Где-то полторы сотни «душков» и порядка 30—40 груженных боеприпасами и оружием лошадей и ослов. Условия для атаки неудобные - в узком ущелье не развернуться. Но этот караван они искали уже третьи сутки! Значит, по-любому надо попытаться его уничтожить, лишь бы хватило боеприпасов.
     - Готов к атаке? – запросил Сахабутдинов ведомого. - Атакуем!
     Набрав высоту, зашли на цель и открыли огонь неуправляемыми ракетами. Вынырнув из ущелья, сделали боевой разворот и вновь атаковали отстреливающихся из-за камней душманов. Когда кончились наиболее эффективные в таком бою ракеты, пустили в ход пулеметы. Так, за пять-шесть заходов, расстреляв все ракеты и почти все патроны, и уничтожили караван.
     Едва сели, тут же вторая задача - подсчитать с воздуха палатки одного из пуштунских племен, в котором могли укрываться боевики. Вылетели в нужный район, выполнили задачу. А на обратном пути, идя на предельно малой – 10—15 метров – высоте, наткнулись на два выруливших из-за горы автобуса с ДШК на крышах. Услышав шум винтов, «духи» первыми открыли огонь. Шли бы выше – их бы неминуемо сбили, но потому и летали почти по земле, что на такой высоте очень трудно пристреляться по вертолету.
     Ну а второго шанса у «душков» уже не было - проскочив над ними, «двадцатьчетверки» зашли на второй круг и ракетным огнем разнесли в клочья оба автобуса с моджахедами.
     Приземлившись, Сахабутдинов, как всегда, осмотрел вертолет. От того, что увидел, похолодело в спине. Несколько дырок в хвостовой балке красноречиво говорили, как ненамного он разминулся со смертью…
     В тот день они, кстати, не только расстреляли автобусы с «духами», но и, по словам начальника авиации 40-й армии, помогли обнаружить крупную банду. Вылетевшая по названным им координатам группа боевых вертолетов расстреляла целую колонну набитых боевиками машин. Оба их экипажа представили тогда к ордену Красной Звезды, но до наград, увы, так и не дошло, и свой первый орден – опять же Красной Звезды - Сахабутдинов получил только через год и совсем за другое.
     «Прыгайте, командир, все погибнем»
     За два с небольшим года Афгана его вертолет дырявили много раз. Но один эпизод, случившийся в августе 1984-го, все же был особым.
     Для проведения засадных действий в районе Кандагара вертолетным десантом высадили группу из 24 человек. На следующий день связь с ними пропала. Надо лететь. Начштаба батальона спецназа просится на борт – покажу, говорит, место высадки, быстрее найдем. Посадили его к борттехнику в грузовую кабину, полетели.
     Подлетают - внизу бой идет. Два пересохших арыка, куча людей лежит, перестрелка. Где свои, где чужие, сразу не различишь.
     - Набираем высоту и заходим на второй круг, - передает Сахабутдинов ведомому.
     И во время второго захода его подбивают. Взрыв в районе грузовой кабины заставляет Сахабутдинова взять курс на базу. Только бы долететь! Связь пропала, давление масла в главном редукторе падает, машина трясется и все больше теряет управление с каждой минутой. Оглянувшись, Сахабутдинов видит, что масло в грузовой кабине льется рекой. Борттехник старший лейтенант Сидоренко и майор-спецназовец чуть живые. До аэродрома немногим больше десяти километров, но впереди - скала, перелететь которую стремительно теряющему управление и высоту вертолету едва ли удастся.
     - Прыгайте, командир, я отдам парашют майору, - стараясь переорать шум винта, кричит из грузовой кабины борттехник, - прыгайте, все погибнем!
     Какое тут прыгать! Парашюты не у всех, да и без связи до сидящего в передней кабине оператора не докричишься. А скала все ближе и ближе. Вот до нее метров триста, двести пятьдесят, двести, сто… Пот ручьем, Сахабутдинов с оператором из последних сил тянут ручки – гидравлика почти отказала, вот остается метров сто, нет, им ее уже не перелететь... Все!..
     Но удача и Бог были в тот день на их стороне. Каким-то чудом проскочив через подвернувшуюся расщелину, они все же избегают встречи с горой! До аэродрома, конечно, не дотянули. Плюхнулись на землю в нескольких километрах от базы. Едва чуть живые вылезли из убитого вертолета, не сговариваясь, взяли Сахабутдинова на руки - и качать.
     - А у меня сегодня день рождения, - отдышавшись, говорит спецназовец. - Бывает же…
     Бывает. В тот день, кстати, все вообще удачно сложилось. Вторая «двадцатьчетверка» отогнала блокировавшую спецназ банду, а подошедшие следом Ми-8 забрали десантников из неудачно складывавшегося для них боя.
     Вечером в их расположении нарисовался счастливый комбриг.
     - Собирайте, товарищ капитан, экипаж, - говорит Сахабутдинову, - просим к нам.
     - Не можем, товарищ полковник, - отвечает Сахабутдинов, - дежурство.
     - Это мы решим, - говорит комбриг и выходит на их командира полка.
     Получив «добро», приезжают в бригаду, а там уже стол накрыт. Словом, вернуться летчикам удалось лишь на следующий день.
     В пропасть
     Еще один не менее сумасшедший по драматизму эпизод также произошел в горах. Отработав по прикрытию шедшей на Кандагар колонны и возвращаясь на базу, Сахабутдинов принял по рации сигнал о помощи. В горах шел бой, и авианаводчик одного из батальонов просил сесть за ранеными. Что делать? Посадку в горах из-за большой вероятности перевернуться категорически запрещали, но транспортно-боевых Ми-8 поблизости не было, а уже опускались сумерки. Хорошо, в воздухе в это же время был командир полка.
     - «421-й», садись! – приказал он Сахабутдинову.
     Посадка едва не обернулась трагедией. Из-за того, что вертикально не сядешь – поднятая винтом пыль лишит обзора, стали приземляться по-самолетному, проезжая вперед. Остановились перед самым обрывом.
     Дальше – больше. Не успели оглянуться, в грузовую кабину загрузили 12 раненых. Что делать? Перегруз сумасшедший! Когда в середине 1960-х конструкторы проектировали Ми-24 как транспортно-боевой вертолет, действительно предполагалось, что машина сможет брать на борт 5—6 десантников. Но в горах, где воздух сильно разрежен, помимо борттехника в эту кабину можно взять ну разве что еще двух-трех человек. Только как объяснишь это раненым?
     Понимая нереальность затеи, Сахабутдинов все же попытался взлететь. Бесполезно - вертолет не поднялся от земли даже на полметра. Как ни крути, надо уменьшать взлетный вес. Но кого высадишь - все тяжелые. А уже стемнело. Значит, следующая «вертушка» сможет прийти не раньше утра, до которого, понимает Сахабутдинов, скорее всего, не дожить тем, кого он не возьмет на борт. И он принимает, наверное, самое авантюрное в своей жизни решение. Никого не высаживать, а попытаться взлететь, съехав на скорости в пропасть. Словом, по неписаным законам боевого братства: или всем спастись, или всем погибнуть.
     Отъехали, разогнались - и в пропасть! Невероятно, но у него опять получилось. Набрав скорость, вертолет постепенно начал набирать и высоту. Словом, долетели. Даже топлива каким-то чудом хватило до самого аэродрома. Запомнилось, как один из раненых - подполковник - подошел к нему и крепко обнял со словами:
     – Я тебя, капитан, в жизни не забуду!
     Война и снова война
     В Чечню Сахабутдинов впервые попал перед самым «хасавюртовским примирением» - в августе 1996-го. Заместителем начальника авиации группировки. Ощущения – хуже не бывает. Идет, например, наша колонна техники, а впереди и в замыкании - БТРы с чеченскими флагами. Позор! Переживал, как и все, тогда страшно.
     Но и с выводом войск из мятежной республики война для него не закончилась. Назначение начальником авиации в созданный в Каспийске штаб оперативной группы СКВО мирной жизни не предвещало. Сидевшую, кстати, в Буйнакске армейскую авиацию перевели в Каспийск буквально за какие-то дни до нашумевшей вылазки туда банды Хаттаба. Словом, постоянные провокации чеченских боевиков в приграничных районах не оставляли сомнений – будет второй заход.
     Вторжение боевиков в Дагестан началось как раз в тот момент, когда он после двух лет почти беспрерывного пребывания в Каспийске наконец нашел время перевезти во Владикавказ семью. Вот уж ирония судьбы: не прошло и часа, как разместил своих в общежитии, – звонок начальника авиации СКВО: «Вовремя прилетел, под Ботлихом только что сожгли наши машины, это война, бери вертолет и быстрее в Каспийск». Словом, в этот же день Сахабутдинов приступил к обязанностям начальника авиации возглавляемой генералом Владимиром Булгаковым группировки. Так первая кампания незаметно трансформировалась для него во вторую…
     В первые дни, что греха таить, не были мы готовы к такому вторжению, «духи» крепко прижали наших под Ботлихом. Создалась даже угроза захвата высоты, на которой размещался КП группировки. Все офицеры управления получили автоматы и приказ стоять до последнего. Понимая, что вся надежда, пойди «духи» на штурм, только на артиллерию и армейскую авиацию, Сахабутдинов подготовил авианаводчиков из числа офицеров-десантников на трех направлениях. Те первые дни были очень жаркими. Но отбились. Настоящий героизм проявляли и штурмующие высоту Ослиное Ухо десантники, и поддерживающие их вертолетчики. Тогда же «душки» сожгли Ми-8 Внутренних войск. Проигнорировав его запрет на посадку, «борт» с генералами МВД был накрыт ракетой, едва из него вышли люди. Но постепенно, особенно с приездом руководившего штурмом Тандо нового командующего 58-й армией генерала Шаманова, ситуация начинает меняться в нашу пользу. Оценив профессионализм Сахабутдинова, формирующий одну из наступающих группировок Шаманов именно ему поручает возглавить армейскую авиацию. И следующие восемь месяцев, за которые будут разгромлены основные силы чеченских боевиков, полковник Риф Сахабутдинов, не будучи начальником авиации 58-й армии, руководит армейской авиацией созданной на ее базе Западной группировки.
     Без вертолетов Шаманов не проводил ни одной боевой операции, ни на шаг не отпуская Сахабутдинова от себя. Оценкой работы вертолетчиков и начиналось, и заканчивалось каждое совещание. А потом был едва не стоивший командарму жизни бой, после которого особое отношение Шаманова к армейской авиации уже не у кого не вызывало вопросов.
     Бой на Сунженском хребте
     Доклад о действующей на контролируемой противником территории и попавшей под Серноводском в засаду группе спецназа застал их на КП одного из соединений. Решив, что посланных Сахабутдиновым двух боевых вертолетов может оказаться недостаточно, чтобы спасти группу, Шаманов со второй разведгруппой сам вылетает на Ми-8 помочь спецназовцам…
     Сели у подбитого БТРа за обратным от противника скатом высоты, на которой залег спецназ. Спешились, пошли вверх. Когда поднялись на горку, где в высокой траве залегли спецназовцы, боевики, видимо, придя в себя после ударов отработавшей пары вертолетов, открыли огонь. И Сахабутдинову, как когда-то в Афгане, вновь представился шанс проявить себя в ситуации, эстремальнее которой трудно придумать. Стоя в рост – как ляжешь, когда командарм стоит, не пряча от снайперов генеральских погон, он начал наводить подходящие к месту боя пары «двадцатьчетверок». Не накрой вертолеты по его целеуказаниям какой-то квадрат «зеленки», появись у «душков» хоть минутная передышка, им оттуда едва бы удалось вернуться. Но заходившие пара за парой на цель вертолеты сработали стопроцентно! Спецназ после их прилета потерь уже не имел. А в «зеленке», расскажет потом Шаманову начальник разведки СКВО, остались в тот день десятки «душков».
     Спасение комполка
     Наступая, группировка все дальше гнала противника в глубь Чечни. Меняя направление главного удара, Шаманов не только стремился застать боевиков врасплох, но и поочередно давал то одним, то другим полкам передышку. Авиация передышек не знала. Даже ночью. К идеям и задумкам командующего Сахабутдинов добавлял свои.
     - Что там у тебя? - выходил разбуженный под утро шумом винтов командарм на КП авиации.
     - По кострам работаем, товарищ командующий.
     - Грамотно. Не давай им покоя.
     Впрочем, о профессионализме вот уже три года выполняющего боевые задачи на Кавказе Сахабутдинова знали и за пределами группировки. Показательный случай – операция по спасению командира штурмового авиаполка полковника Сергея Борисюка.
     Пилотировавший Су-25 Борисюк был сбит над Аргунским ущельем и катапультировался в районе Дачу-Борзоя. Наших там еще не было, и найти летчика в горных лесах можно было, только используя вертолеты. Из Моздока на поиски подававшего радиосигналы пилота были подняты пара Ми-24 и пара Ми-8. В районе Волчьих Ворот один из боевых вертолетов сбивают - машина взрывается в воздухе, а обстрелянные боевиками «восьмерки», получив повреждения, с трудом дотягивают до наших боевых порядков под Дуба-Юртом. В район поиска направляются еще два Ми-8, но один из них, также попав под обстрел, совершает вынужденную посадку в горах, а второй Ми-8, пилотируемый майором Алимовым, подсаживается к подбитой машине и забирает людей. Еще пять вылетевших на поиски Борисюка вертолетов также возвращаются лишь с пробоинами. В итоге, потеряв в тот день сразу девять машин, Борисюка спасти не смогли.
     На следующее утро к прибывшему на совещание в Моздок Сахабутдинову подошел командующий 4-й армией ВВС и ПВО генерал-майор Горбенко и попросил возглавить операцию по поиску летчика:
     - Я знаю, ты сможешь его найти, с Шамановым вопрос решу, пожалуйста, приступай немедленно, - настоял генерал. – Мы обязаны спасти командира полка!
     Не теряя ни минуты, Сахабутдинов, в распоряжение которого поступила базирующаяся в Гизеле, Моздоке и Калиновской авиация ОГВ(с), сразу же взялся за дело – летчика наверняка искали и «духи». В район поиска Борисюк подавал радиосигналы, которые были запеленгованы, была направлена группа из двух Ми-8 с десантом и четырех боевых вертолетов прикрытия. Правильно назначенный маршрут и предшествующая вылету группы работа фронтовой авиации позволили избежать потерь и решить задачу. Услышав шум винтов, летчик обозначил себя оранжевыми дымами, и его заметили. О том, насколько вовремя подоспели вертолеты, красноречиво говорили пустые кассеты вернувшихся «двадцатьчетверок» и рассказ спасенного комполка о том, как он уже слышал лай приближающихся собак.
     Рассказывали, как потом вечером находившийся не в самых теплых отношениях с командованием ОГВ(с) Шаманов отвел душу на совещании: «Ваши девять вертолетов погубили, а летчика не нашли, взялся мой Сахабутдинов – спас командира полка, не потеряв ни одной машины».
     Победим! И еще полетаем
     Война набирала обороты. Очень тяжелыми и для Западной группировки, и для ее авиации выдались февраль с мартом. Вырвавшиеся из окруженного Грозного «духи», переходя ночами от села к селу, днем принимали бой. Завораживающую картину боевой работы вертолетчиков довелось видеть в Алхан-Кале и Катыр-Юрте: вертолеты давили огневые точки противника прямо во время контактного боя с боевиками. Потом был горный этап кампании, завершившийся окружением двухтысячной банды Гелаева в его родовом селе Комсомольское. Иногда казалось, что эта война не кончится никогда – уничтоженные вроде бы боевики вновь появлялись уже в другом месте.
     - Победим, обязательно победим, - отвечал на подобные сомнения полковник Сахабутдинов.
     Отвечал с какой-то особой уверенностью. Наверное, потому что, постоянно находясь на направлении главного удара, знал как никто, какие потери несут «душки».
     Когда над руинами Комсомольского наконец рассеялся дым, стало ясно, что армии криминально-мятежной Ичкерии больше не существует – на выручку взывающим о помощи бандитам так никто и не подошел. После объявления о завершении военного этапа кампании начались вывод войск и массовая замена генералов и офицеров управления группировок. Война действительно начала постепенно сходить на нет, превращаясь в полицейскую операцию. Правда, у вертолетчиков от этого работы меньше не становилось. Обнаруживать и уничтожать прячущихся в лесах недобитых «душков» и оперативно блокировать села, в которые заходили избегающие прямых боестолкновений с войсками банды, можно было только с помощью мобильных действий ударных групп армейской авиации и вертолетных десантов.
     Прибавилось работы и назначенному начальником авиации уже Объединенной группировки войск Сахабутдинову. Словом, война продолжалась. Иногда вспоминает, как красноармейцу Сухову из «Белого солнца пустыни» хотелось взмолиться: всю жизнь мне, что ли, в Чечне этой провести? Правда, получение Золотой Звезды Героя России из рук Президента страны Владимира Путина, безусловно, добавило настроения. И опять бессонные ночи, бесконечные боевые операции – поиски, штурмовки, десанты. Меняющие друг друга командующие ОГВ(с) все чаще разрешали во время важнейших операций вылетать ему самому. Что греха таить, после визита в Кремль воевалось с особым энтузиазмом, словно не было за спиной уже кажущихся бесконечностью четырех военно-полевых лет. Четырех тяжелейших лет разлуки с семьей.
     Но все – и хорошее, и плохое - когда-то кончается. Через год, в 2002-м, война для Сахабутдинова наконец завершилась. При личном участии командующего армейской авиацией и тогдашнего начальника Генерального штаба, не понаслышке знающих о боевых заслугах Сахабутдинова, его назначают начальником авиации Ленинградского военного округа, а затем – заместителем командующего армией ВВС и ПВО по авиации.
     Встретив недавно Рифа Раисовича, от всей души порадовался, что судьба воздала по заслугам проявившему себя не на одной войне офицеру. Герой России, генерал, достигший командных высот, до которых представители армейской авиации – такова жизнь - в ВВС почему-то не поднимаются. Словом, воплощение мечты курсанта Сызранского училища вертолетчиков, которое он когда-то окончил. Но каким же чертовски опасным и трудным выдался путь, ведущий к этим высотам!
     Есть у летчиков дальней авиации такой термин – точка невозврата. Точка, дальше которой лететь нельзя: не хватит топлива на обратный путь. Сколько же, подумалось на примере Сахабутдинова, всевозможных вариантов невозврата у вертолетчиков на войне!
     - Такая у нас работа, - улыбается Сахабутдинов и добавляет: - Главное, что авиация, как и вся армия, больше, кажется, не на пути к этой страшной точке.
     И хотя тягот и трудностей в повседневной службе, по словам генерала, не меньше, а то и больше, чем на войне, – это и катастрофический износ техники, и постоянное недофинансирование боевой подготовки, и явно недостаточный налет летчиков, - трудно не заметить перемены к лучшему. А это главное. Раз армия в обозримом будущем даже новый боевой вертолет получит, значит, говорит Сахабутдинов, еще полетаем и повоюем!