Детали тяжелого происшествия в батальоне обслуживания Челябинского высшего военного командного училища, связанного с гнусными издевательствами группы подонков над молодыми солдатами, один из которых потерял ноги, еще не до конца прояснены. Всей полнотой данных, как видно из телерепортажей, для которых в среду нашли время практически все телеканалы, не располагает даже военная прокуратура. Но главный вывод для тех, кто проблемы армии воспринимает сердцем, мне кажется, очевиден: целое подразделение на какое-то время было выведено из-под управления и контроля военного командования и оказалось во власти бесчинствующих преступников.
     Первые отклики не оставляют сомнений: казарменные хулиганы понесут наказание по всей строгости закона. Полной мерой ответят за случившееся те, кто не владел обстановкой в вверенном подразделении, лишь числился там командиром, воспитателем. Не уйти от ответственности и должностным лицам с большими звездами на погонах. Справедливой ответственности. Но принесет ли это нам успокоение, облегчит ли горе родителей, чей сын на всю последующую жизнь останется инвалидом, успокоит ли семьи, которым еще только предстоит отправлять близкого человека на военную службу?
     На взыскания в нашей армии никогда не скупились. И без них, прямо скажем, никак не обойтись, порядка не навести. Да только сама проблема гораздо глубже и серьезнее. Сколько главнокомандующих, командующих, командиров и начальников за последние десятилетия в Советской и Российской армии сменилось, а прививок от опаснейшего для ратного строя вируса, деликатно именуемого неуставными отношениями, «дедовщиной», найти не удается. И не найдем, пока не вернем в казарму сержанта. Не человека с «лычками» на погонах, а полноценного младшего командира, готового и способного исполнять обязанности в объеме, предписанном ему Уставом внутренней службы Вооруженных Сил РФ.
     Исследователи говорят, что этот вирус привнесен в воинский строй из «гражданки» в тот далекий уже период, когда в армию начали призывать лиц, имевших судимость, духовно искалеченных тюремным бытом и традициями. Наверное, у этих утверждений есть основания. Но вирус пресловутой «дедовщины» оказался столь живучим, почти неистребимым еще и потому, что, открывая армейское общежитие для тех, кто не ощущал службу почетной обязанностью, мы именно в те же годы на основе тех же правовых актов вольно и невольно ослабляли сержантское и старшинское звено в армии и на флоте. Вдвое сократили сроки подготовки младших командиров, начали отбирать кандидатов в сержанты не в полках, а за пределами армии, через военкоматы. Обучали, воспитывали их не для собственной части, а для войск и сил в целом…
     Разумеется, к старому, пройденному нет возврата. Нужно исходить из реалий времени и смотреть не назад, а вперед, не сокрушаться, а действовать.
     С болью слушая горький рассказ о том, что произошло в Челябинске, думаешь: а ведь у искалеченного солдата есть непосредственный командир, сержант, призванный до последнего защищать подчиненного от обид и несправедливости. Больше того, он в казарме не один, там по крайней мере у каждого десятого на погонах командирские знаки различия. Там, наконец, несет неусыпную службу возглавляемый сержантом внутренний наряд, который ответствен за все, что происходит в солдатском доме.
     Обязанности, права, полномочия сержанта несопоставимы с офицерскими. Но офицеру, даже если он, забыв о семье, будет ночевать в роте или батарее, без сержантов уставной порядок не обеспечить.
     Разобраться с конкретным происшествием нетрудно. Покарать преступников, наказать виновных, извиниться перед пострадавшими сам Бог велел. Куда сложнее создать систему, при которой у потенциальных «дедов» земля горела бы под ногами, любые их выходки немедленно пресекались бы властью уже ближайшего командира, избавиться от «оборотней в сержантских погонах» - есть, как ни печально, и такие…
     И еще. Благодаря средствам массовой информации вся страна видит тех, кто пострадал от издевательств на службе, глубоко сопереживает их близким, родным. Америка нам, конечно, не указ. Но там на экранах в первую очередь показывают, кто издевался, кто позорил армию, свой род, свое будущее. Их имена, даже женские, у всех на слуху. Уверен: самый нравственно опустошенный человек не поднимет руку на товарища по строю, если будет знать, что его изобличат публично, что его имя может стать нарицательным.