Сын-надежда
     День и час рождения Володи его отец, Людвиг Иванович Кигн, выходец из немецких бюргеров, возведенных еще в XVII веке «в дворянское достоинство», записал в особую книжечку, назвав его «сын-надежда». Вскоре небогатая дворянская семья поселилась в деревне Дедлово Могилевской губернии. Забегая вперед, отметим, что именно по названию родового имения впоследствии Владимир Людвигович и выбрал свой литературный псевдоним.
     Мальчик воспитывался в творческой атмосфере во многом благодаря его матери Елизавете Ивановне Павловской, происходившей из белорусской дворянской семьи. Писательница, фольклористка, автор сборника «Народные белорусские песни», она стала доброжелательным критиком первых рассказов сына - «Святки в Федоровке», «В поле», «В доме», «Таракашка-мурашка» и др., написанных еще в раннем школьном возрасте.
     После окончания гимназии юноша по примеру отца, чиновника Министерства внутренних дел, коллежского асессора, поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1878 году студентом он был представлен редакции столичного журнала «Пчела». Вскоре завязывается его дружба с художниками братьями Васнецовыми, И. Репиным, М. Нестеровым, А. Куинджи, И.Шишкиным, М. Врубелем, скульптором М. Антокольским, химиком Д. Менделеевым, поэтом А. Майковым.
     После окончания высшего учебного заведения в 1881 году Владимир был принят на государственную службу в земское отделение МВД с присвоением гражданского чина коллежского секретаря. Уже через год он защитил диссертацию с присвоением ученой степени кандидата права. Перспективного, грамотного специалиста включили в состав Особой правительственной комиссии по разработке реформы местного управления, возглавляемой заместителем министра М. Кахановым. По итогам работы был составлен исторический доклад министра внутренних дел графа Д. Толстого, во многом созвучный нашему времени: «При осуществлении реформы надлежит руководствоваться не отвлеченными принципами или чуждыми нам идеалами западно-европейской государственной теории и практики, а ясным пониманием коренных, самостоятельных основ русской государственной жизни».
     Во время службы в МВД Владимир Людвигович начал сотрудничать с редакцией газеты «Неделя». Под псевдонимами «А.Б.» и «1» размещал рецензии на произведения М. Салтыкова-Щедрина, Д. Мамина-Сибиряка, В. Немировича-Данченко и других известных беллетристов. Одновременно печатался в газетах и журналах «Пчела», «Русское богатство», «Наблюдатель», «Вестник Европы», «Дело», «Нива». В приложении «Книжки «Недели»» вел раздел «Беседы о литературе». В 1890-х годах он пишет в популярных в то время малых жанрах (этюды, зарисовки «с натуры»), черпая материал из жизни городской интеллигенции, чиновничества.
     В. Дедлов считал себя писателем тургеневской школы. Первый рассказ «Экзамен зрелости», опубликованный в 1876 году, получил благожелательный отзыв И.С. Тургенева, который желал «названному внуку» всевозможных успехов и завещал «уловлять жизнь во всех ее проявлениях». И он всю жизнь следовал этому наказу. В 1877 году в ряде материалов Дедлов выявляет пороки школьной системы, формирующей современное «хворое» поколение, в 1878 году в журнале «Пчела» выходит цикл очерков «Белорусские силуэты», в которых он, по оценке современников, «язвил бюрократию и открыто воевал с врагами родины, расселившимися на окраинах».
     «Не жить тепло и кисловато!»
     Когда Владимиру Людвиговичу исполнилось 30 лет, он приступил к реализации юношеской мечты «не жить тепло и кисловато», предприняв свое первое большое путешествие по Италии, Египту, Сирии и Турции. Так родились очерки «Издалека. Письма с пути» - яркие путевые зарисовки. Не забывал он и Россию-матушку: много путешествовал по Уралу, Крыму, Бессарабии, Польше, Финляндии, с особым вниманием изучал окраины Российской империи и их основные проблемы – угнетение национальных меньшинств, экономическая отсталость, культурная неразвитость, голод.
     В 1888 г. в типографии в Петербурге вышла книга В. Дедлова «Приключения и впечатления в Италии и Египте. Заметки о Турции». Писатель умел подмечать в каждом народе присущие ему черты, передавая их ярко и образно, на фактических примерах. Но не только этим интересны наблюдения Владимира Людвиговича. Дедлов предельно точно и в то же время выразительно описывает оккупационный режим англичан в Египте, где преобладал «европейский сброд, собравшийся со всех сторон света клевать Египет».
     В 1892 г. – новый поворот в судьбе Дедлова: его направляют по линии МВД в Тургайско-Уральское переселенческое управление в Оренбурге в качестве чиновника по особым поручениям. О своих наблюдениях он рассказал в «Заметках и картинках» - «Оренбург светлый» и «Оренбург темный». В другой работе – «Переселенцы и новые места» — писатель размышляет о самом наболевшем: «Что до рабских свойств русского народа, то какой же он раб? Это подвижник, а не раб. В правдивости сила народа. В повседневном быту ложь торжествует у нас слишком полно, но в важные минуты личной и народной жизни царит еще неподкупленная совесть; она выходит победительницей и вслед за собой ведет своего союзника и триумфатора – Россию».
     Дружба с Чеховым
     Владимир Людвигович одним из первых в России понял и высоко оценил талант Антона Павловича Чехова: «Его слог сжат и образен, идеи ясны, настроение цельно. Чехов не только художник и наблюдатель, но и мыслитель».
     Сотрудничая с газетой «Оренбургский край», Дедлов всячески пропагандировал творчество Чехова. Вместе со статьей об Антоне Павловиче в этой газете с согласия писателя опубликовал только что написанную «Попрыгунью». Оренбуржцы одними из первых провинциалов познакомились с рассказом «Черный монах», пьесами «Дядя Ваня» и «Чайка», которая, отметим, была поставлена в Оренбургском театре одновременно со столичным Художественным. Кстати, именно здесь же, в Оренбурге, В. Дедлов закончил свою повесть «Сашенька», популярность которой в 1890-х годах отмечал М. Горький.
     Вскоре Владимир Людвигович возвратился в Санкт-Петербург, где впервые 12 января 1893 года в ресторане «Малый Ярославец» встретился с А. Чеховым на «обеде беллетристов».
     В записных книжках Антона Павловича сохранились два адреса проживания в столице Дедлова: ул.Троицкая, 9 и ул.Фонтанка, 116. Чехов дарит Дедлову книгу своих «Рассказов» с автографом. Дедлов в том же году приглашал Чехова с собой в литературно-художественную экспедицию по северной Волге, Вятке, Вологде: «Там есть культура, русская культура! От путешествия в эту сторонку я жду много интересного, любви к отечеству и народной гордости».
     В одном из своих писем Дедлов советует Антону Павловичу призваться на государственную службу: «Отчего бы Вам не послужить? С рангами, с отношениями ко всем классам общества. Это очень важно. Нервы русской жизни до сих пор заключаются исключительно в чиновничестве, - отпрепарируйте эту неживую систему».
     О творческом содружестве и дружеской привязанности двух писателей свидетельствует письмо Чехова к Дедлову от 10 ноября 1903 года, которое хранится в Доме-музее А.П.Чехова в городе Таганроге: «Чувствую, как мимо меня уходит жизнь и как я не вижу много такого, что как литератор должен бы видеть. Вижу только и, к счастью, понимаю, что жизнь и люди становятся все лучше и лучше, умнее и честнее - это в главном».
     Их дружба и переписка продолжались до 1904 года, вплоть до кончины великого русского писателя. В одном из писем Чехову он подписался – «Искренний Ваш адъютант В. Кигн».
     В вышедшей после смерти Чехова статье В. Дедлов указывает на созданный им психологический портрет «испуганного поколения 1880-х годов», вписанный в «образ пореформенной, уставшей от напряжения России». А еще подчеркивает то главное, что необходимо для творчества, – чувство личной свободы. «Господин Чехов начинал свою авторскую деятельность тогда, когда запрещалось дамские глаза называть небесными, а в поваренных книгах употреблять выражение «вольный дух». Но он остался свободным, и уже само это свидетельствует о силе таланта, который не только не подчиняется обстоятельствам, но еще сумел более или менее подчинить их себе. Для меня нет никакого сомнения, что Чехов – выдающийся талант», - писал Владимир Людвигович.
     Сибирью связанные судьбы
     В 1897 году Дедлов, узнав о планах строительства Сибирской железнодорожной магистрали, по линии переселенческого управления добился труднейшей командировки в Сибирь, по местам, где должна пройти железная дорога. Результат этого путешествия с сентября 1896-го по сентябрь
     1897-го – очерковая книга «Панорама Сибири».
     Прочитав ее, великий русский художник В. Васнецов восторженно отметил: «Писал книгу живой человек, а не «литературных дел мастер». У этих всегда чувствуешь что-то похожее на консервы… А в книге я встречаю живого человека, жившего в Сибири, ездившего по ней и все самолично видавшего».
     Впрочем, и Дедлов был высокого мнения о творчестве художника. Вот как отзывался Владимир Людвигович о его произведениях: «Когда я смотрю на картины Васнецова, я вижу в них не только художественную, но и национальную победу. Васнецов освещает именно русскую жизнь, русские верования, русские идеалы, русские формы. Васнецов национален». Основой художественного мировоззрения Дедлова было глубокое убеждение в том, что «пока искусство не стало на национальную почву, - нет искусства». Эта мысль пронизывает его книгу «Киевский Владимирский собор и его художественные творцы».
     Первый фронтовой корреспондент
     В трудные для России времена войны с Японией Владимир Людвигович, откликаясь на приглашение А. Суворина сотрудничать с «Новым временем», выразил готовность «ехать куда угодно и как угодно, лишь бы быть полезным своей родине». На театре военных действий он был по сути первым(!) фронтовым российским корреспондентом. Очерки и материалы В. Дедлова публиковались практически в каждом номере газеты «Новое время» в разделе «Военные заметки» с 18 марта 1904 года по 7 апреля 1905 года.
     Некоторые военные корреспонденции Дедлова так и не были напечатаны из цензурных соображений – они сохранились в архиве в виде писем, острых, публицистичных, обличающих халатность, распущенность, воровство и апатию военного начальства. Впрочем, Владимиру Людвиговичу было не привыкать к подобному отношению. Он принадлежал к категории острых публицистов, бесстрашных перед фактами, именно поэтому у его произведений дорога к читателю была тернистой. Редакторам не могла понравиться правдивая картина, нарисованная писателем. Если это, например, были материалы о положении деревни, цензура вымарывала все: неурожай, голод, холеру, крестьянские бунты. Вот почему и фронтовые корреспонденции проходили через цензурное сито.
     Но вернемся в начало ХХ века. Передавая в редакцию материалы «с передовой», Владимир Людвигович, как это принято сегодня называть, приподнимался над ситуацией, анализируя рядовые военные события с геополитической точки зрения. Как актуально звучат его слова спустя столетие: «Теперешняя война – это пролог к борьбе рас; по отношению к России она – эпизод нашего рокового стремления к Востоку; Россия же, как ни корява она, - носительница христианских начал. Япония со всем ее японским миром – иной тип духовной культуры».
     За участие в русско-японской войне 1904 — 1905 гг. В. Дедлов был награжден медалью общества Красного Креста.
     …3 июня 1908 года В.Л.Кигн-Дедлов трагически погиб. В некрологах, появившихся сразу после смерти, говорилось: «Как беллетрист, Владимир Людвигович невольно подкупал своей искренностью. У него не было тех натяжек и вычурностей, которые так любят писатели последнего времени. Все выходило из-под его пера просто, естественно и, безусловно, литературно. Словарь Дедлова отличался живостью и образностью».
     «Глубокий патриот русский» - такую емкую оценку творчества и деятельности Владимира Людвиговича Дедлова дали современники. Именно в этом заключается весь его жизненный путь, пройденный ради процветания Отечества.