---

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА      Рамазан Абдулатипов родился 4 августа 1946 года в высокогорном ауле Гебгута Тляратинского района Республики Дагестан в многодетной аварской семье. Имеет пятерых сестер и троих братьев. С 1966 по 1970 год проходил службу в Советской армии. С января 1994 года - заместитель председателя Совета Федерации Федерального собрания РФ. В 1997-1998 годах работал заместителем председателя Правительства РФ. В мае 2005 года назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Республике Таджикистан. Доктор философских наук.


     

---

     - Рамазан Гаджимурадович, как вы оцениваете текущее состояние российско-таджикских отношений и какими видите их перспективы?

     - Считаю, что отношения развиваются по восходящей линии, особенно в экономике. Хотя несмотря на то, что только наши энергетические проекты оцениваются в 2—2,5 миллиарда долларов, ежегодный торговый оборот составляет всего около 300 миллионов долларов. А вот это уже никуда не годится. И над решением этого вопроса придется очень плотно работать. Кстати, на это нацеливают народы и лидеры России и Таджикистана, которые на недавней встрече подтвердили курс на сближение.
     Сегодня в Таджикистане реализуются несколько крупных проектов. Таких, как строительство Сангтудинской ГЭС, где работают полторы тысячи граждан РТ. Привлекаются туда и энергетики из России, причем хотелось бы, чтобы русские строители Нурекской и Рагунской ГЭС, уехавшие из-за гражданской войны в Таджикистане, также подключались к работам. Возможности для их возвращения есть, и многие даже ждут его, что мы можем только поощрять, поскольку потери в количестве и качестве русскоязычного населения республики периода нестабильности должны быть возмещены. Напомню, у нас здесь было порядка 600 тысяч человек, а осталось менее 60 тысяч.
     В целом Таджикистану интересна проблема энергетической безопасности, решение которой Россия и предлагает. Со строительством этих ГЭС Душанбе станет ведущим «энергетиком» региона и, следовательно, значительно укрепит здесь свои позиции. Таджикистану поступают предложения и по развитию промышленности, сельского хозяйства, причем с использованием новых технологий. Тот же Пакистан готов вложить деньги в строительство линий электропередачи. Заинтересован в этом и Афганистан. По словам президента РТ Эмомали Рахмонова, при наличии электроэнергии и запасов воды станет возможным освоение около миллиона гектаров афганской низменности.
     Отдельные перспективы есть в разведке и освоении нефтяных и газовых месторождений. «Газпром» России в 2005 году начал было работы, но почему-то фактически прекратил их. Кроме того, в Таджикистане находятся крупные залежи серебра, золота, свинца. Во всем этом Россия нуждается. Но наметилась такая тенденция – нуждаемся, а ничего не делаем. А когда другие страны создадут предприятия, у нас начинают говорить: мол, Россию выживают. Так что надо работать, быть активным.
     В Таджикистане велись добыча и обогащение урана. Но сейчас все находится в бесхозном состоянии, и это, по моему мнению, крайне опасно, так как любой человек может набрать в шахте бочку камней, взорвать ее в городе – и потом ищи радиационные элементы в радиусе нескольких кварталов. Кроме того, любая страна может взять под контроль объекты, где осталось много наших секретов. В частности, под одной из гор расположен уникальный, каких в мире больше нет, стенд для фиксации ядерных испытаний.
     Конечно, я понимаю, что предприниматели любят легкие деньги, но ведь есть еще государственные интересы. В конце концов интересы нашего присутствия в том регионе, где мы просто не имеем права быть равнодушными. И в этом плане чем раньше Россия проявит здесь активность, тем больше будут учтены ее интересы, а не иранцев, французов, канадцев или американцев. Тем не менее российские предприниматели довольно сдержанно, вяло продвигаются в Центральную Азию. Не способствует этому и сложившийся в российских СМИ имидж Таджикистана. Мол, там воюют, а рядом еще Афганистан, наркотики... Журналисты порой не знают, что на территории Таджикистана уже мир, а никаких наркотиков здесь не производится.

     - К слову, как в республике решается проблема наркотранзита из соседнего Афганистана?

     - Ее решают спецслужбы. Но хотел бы указать на чрезвычайное преувеличение числа таджиков, задействованных в перевозке наркотиков. Мне неоднократно приходилось подчеркивать, что их только 3 процента от всех «экспедиторов». Причем наркотики идут из Афганистана и через другие страны. Сейчас, кстати, Россия председательствует в «восьмерке» и намерена поднять на саммите в Санкт-Петербурге проблемы угроз и вызовов в Центральной Азии. А это, как известно, – еще терроризм и экстремизм.

     - Для противодействия которым, как известно, на базе 201-й мотострелковой дивизии создана российская военная база. Что вы можете сказать об этой стороне наших двусторонних отношений?

     - Во-первых, хотел бы отметить, что президент Таджикистана четко и однозначно сказал: никаких военных баз, кроме российских, в республике не будет. Российская же база составляет основу двустороннего военно-политического сотрудничества наших стран. К тому же 201-я мотострелковая дивизия еще в годы гражданской войны в РТ сыграла ключевую миротворческую роль. Тогда более 160 российских военнослужащих погибли, но мирных граждан было спасено в десятки раз больше. Поэтому здесь мы имеем прочный фундамент. Правда, недавно один таджикский деятель заявил, что, мол, это ваша военная база, вы ею и занимайтесь. Конечно, будем заниматься. Но отметим, что база защищает весь регион.
     К слову, при реформировании дивизии в военную базу была проведена огромная работа, благодаря которой она стала очень жизнеспособной и боеспособной единицей российских Вооруженных Сил, которая играет ведущую роль в поддержании безопасности Центрально-Азиатского региона. Если бы здесь не было российской базы, то в Таджикистане деятельность экстремистских группировок была бы значительно шире, чем в Узбекистане и Киргизии вместе взятых. Сейчас же бандиты чувствуют, что здесь есть мощный военный кулак, роль которого в дальнейшем будет возрастать.
     Вместе с тем скажите, почему российский офицер, который служит за границей, живет практически в конюшне? Вряд ли такое его положение способствует укреплению имиджа Российского государства. Следует усилить и воспитательную работу. Ведь каждый солдат России, который служит за пределами страны, это, может, и не чрезвычайный и полномочный, но посол России. А я со многими солдатами разговаривал, так они понятия не имеют, что это за страна такая, Таджикистан. Не знают, что здесь было множество поэтов, ученых, художников. Зачастую таджиков оценивают по тому основанию, сколько сомонов (денежная единица РТ, 1 сомон = 9 рублей. – Прим. А.В.) он получает в день зарплаты.
     Есть в РТ и порядка 300 российских пограничников в составе аппарата советников. Они, скажем так, в прошлом году изменили формат присутствия. Но я считаю, что и сегодня такое сотрудничество должно выходить за пределы Душанбе – офицерам следует работать на заставах, учить людей на местах. Потому что сегодня слишком много тех, кто хотел бы контролировать границы Таджикистана. А для чего, вы знаете. К тому же пока организованной и скоординированной борьбы с терроризмом, я полагаю, в Таджикистане еще нет. Более того, многие государства под прикрытием этой борьбы насаждают здесь идеи порой совсем иного рода.

     - Вы упомянули о необходимости значительного увеличения числа российских специалистов в Таджикистане. То есть следует ожидать обратную миграцию?..

     - Да, здесь должна быть восстановлена та доля русскоязычного населения, что была в прежние времена. Одна только нехватка в республике двух тысяч преподавателей русского языка сама по себе создает массу проблем. И если не принять кардинальных мер, то с каждым годом количество тех, кто в республике говорит на русском языке, будет сокращаться. Что вредно прежде всего для таджиков, потому что в ближайшие 25-30 лет без русского языка им не обойтись. В правительстве республики как-то указывали, что по целому ряду вопросов требуются российские эксперты. И в этом нет ничего особенного.
     Физики, химики, а в целом ученые и специалисты обеих стран всегда взаимодействовали. Но сейчас нет даже новых учебников из России. В 2005 году мы раздали их всего на 200 тысяч долларов. Один из больных вопросов – это создание в Таджикистане российского культурного центра. Американцы, индусы, иранцы, турки уже создали свои центры. А у нас согласование идет 11 лет! Причем оно зависит не от Росзарубежцентра или МИДа, а от Минфина. Если нет желания выделить средства, то дали бы возможность взять в аренду какой-нибудь домик. Да и на строительство такого центра нужно не 7-8 миллионов долларов, а всего 500 тысяч.

     - Но, наверное, в российско-таджикских отношениях нельзя все сводить к деньгам?

     - Конечно, нет. Но пока существует этот мир, различные государства будут влиять на различные регионы. Тем более что сейчас мир глобальный, что означает и попытки глобального контроля над ним. Но если Россия ежегодно выделяет на информационную работу порядка 30 миллионов долларов, то те же американцы – 6 миллиардов. А это уже контроль с помощью денег. Правда, если США заявили о себе в РТ только в 2001 году, то Россия – в XVI веке. Да и в целом огромное количество российских военных и ученых погибло, прокладывая дорогу до Индии, а в итоге создавая огромный пласт связей с южными соседями. Я недавно читал записки Муравьева, молодого офицера, который путешествовал через Каспий в Таджикистан, а затем в Афганистан… В них есть масса того, что следовало бы знать нашим современникам.