- Что знало заранее о начинающихся в августе 91-го событиях командование легендарной «Альфы»?
     - Ничего. Но после того как Ельцин был избран председателем Верховного Совета России, обстановка стала непонятной: она нагнеталась, нас начали дергать боевыми усилениями, тревогами. Мы почувствовали: в стране что-то назревает.
     - Раньше такие усиления бывали?
     - Это входило в практику «Альфы» в случае особых «ЧП». В то время каких-то ощущаемых «ЧП» не было, но подразделение постоянно поднимали по боевой тревоге, и практически весь личный состав постоянно находился на месте.
     - Когда для вас начались сами события?
     - В ночь на 19 августа мы были на дежурстве – я и начальник отдела Владимир Зайцев. Часа, наверное, в 22.00 наш командир Виктор Карпухин сказал: «Меня вызывают в штаб. Будет какое-то задание - поднимайте личный состав по тревоге, готовьте боеприпасы, готовьте операцию». Какую, никто понять не мог.
     - А штаб – это…
     - Штаб на Лубянке, где присутствовали и военные: Ачалов, Грачев, Лебедь... Возглавлял его председатель КГБ Крючков, по крайней мере, он являлся тем основным человеком, который, видимо, имел хотя бы внутреннее понимание, что делает.
     - Что происходило дальше?
     - Где-то после полуночи Карпухин вернулся, вызвал нас в кабинет, раскрыл карту Московской области, показал очерченный красным район, на котором было написано «Архангельское». «Пока не для распространения, – сказал он. - Получен приказ об аресте Ельцина». Я почувствовал какую-то неприятную тревогу…
     - А каковы вообще были настроения в коллективе?
     - Как везде: каждый имел свои внутренние убеждения, какие-то свои симпатии, и разброс мнений был довольно-таки полярным.
     - Приказ был получен письменный или устный?
     - В то время письменные приказы не отдавались! Было такое убеждение, что офицеру достаточно получить любой приказ – и он будет его выполнять. Карпухин сказал: отобрать 60 лучших бойцов, подготовить все боекомплекты. В 4 часа мы выдвигаемся в район Архангельского. В 4 мы выехали: два ПАЗа, две легковые машины. Куда едем, знали только мы, три человека. Мы с Карпухиным сели в головную машину, где была спецсвязь. Дорога была свободной, поэтому двигались, не включая спецсигналы, и на место прибыли минут через 35–40.
     - Связь со штабом поддерживалась постоянно?
     - Конечно! Карпухин доложил, что группа прибыла, и нам последовало указание провести рекогносцировку и определиться, как будем проводить операцию: или по месту, где находится «объект», или проработать вариант, когда он будет выдвигаться с дачи. Володя Зайцев и уже покойный ныне, к сожалению, Анатолий Савельев взяли разведчиков и выдвинулись в район элитного поселка… По рации доложили, что они определили, где именно находится дача, и что охрана не представляется серьезной. Два или три человека, вооруженных автоматами, ходят там по периметру…
     - Охрана была комитетская?
     - Нет, коржаковская. Зайцев и Савельев доложили, что готов маршрут, по которому можно выдвинуться... Карпухин сообщил в штаб, что к операции готовы. Последовала команда: «Ждите указаний!» Начало светать, грибники пошли. Увидев людей в необычной форме – в «сферах», вооруженных, - они были в шоке. Стали от нас шарахаться, возвращаться домой, и, как я понял, пошла информация - наверное, дошла и туда. Виктор Федорович опять докладывает: «светает, что делать?» Ему говорят: «Перезвоните позже!»
     - А как вы на это реагировали?
     - Говорю: «Федорыч, звони опять! Все понимают, что нас уже расшифровали!» Карпухин звонит. Ему говорят: «Выдвигайтесь на позиции варианта № 2» - это по захвату на момент выдвижения… Снимаем ребят – они все обеспокоенные, ситуация непонятна: подготовились к операции – и вдруг отбой. Садимся опять в машины, выдвигаемся километра на два, начинаем маскироваться. Но как это сделать такому количеству вооруженных людей? Деревенские на нас смотрели с опаской, не выходили за водой… Проработали операцию, как блокировать выдвижение, Карпухин доложил, что готовы. Было 6 часов, светло, все видно, в Москву поток машин идет. Из штаба опять: «Ждите указаний, будет приказ!»
     - А вокруг что делалось, все тихо было?
     - К 7 — 7.30 к Архангельскому начали стягиваться машины черного цвета с охраной. Видим, какие-то большие люди, послали разведку. Оказывается, прибыли Полторанин, Хасбулатов и кто-то еще. Докладываем. Нам опять: «Ждите указаний!» Все! Мы не понимаем, что от нас хотят, как проводить операцию!
     - Долго они все были на даче у Ельцина?
     - Нет, где-то около 8 утра разведчики сообщают: «Колонна - два бронированных ЗИЛа, две «Волги» с охраной и охрана прибывших туда лиц — выдвигается на трассу. Готовьтесь к операции!» Карпухин, уже в нервном возбуждении, звонит в штаб. Опять: «Ждите команды!» - «Что ждать, колонна через пять минут проедет!» - «Ждите команды!» Когда мы уже визуально их увидели, Карпухин опять сдергивает трубку. Ему опять: «Ждите команды!»
     - «Альфа» могла успешно провести эту операцию?
     - Сто процентов - и по первому, и по второму варианту! После того как они совершенно спокойно проехали мимо нас на большой скорости, Карпухин снимает трубку: «Что теперь делать?» - «Подождите, мы перезвоним!» Буквально через пять минут: «Возьмите частью ваших офицеров под охрану Архангельское». - «Зачем?!» - «Выполняйте, что вам сказали! Остальные – в подразделение!» Часов в 10 или в 11 мы возвратились...
     - Сергей Алексеевич, как объяснить все произошедшее?
     - При той неуправляемости, при той полнейшей неразберихе, что творилась в стране, уже никто не мог взять на себя ответственность, принять решение! Таких людей не было.
     - Вот вам и «ключ» ко всему произошедшему. Но ведь впереди «Альфу» ждали не менее странные события?
     - Этот день прошел спокойно, а рано утром 20 августа Карпухина вызывают в штаб, и он пропадает там часов 8 или 9. Возвращается - на нем лица нет. Говорит мне и второму заместителю, Мише Головатову: «Мужики, нам, наверное, в три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Готовьте операцию! «Альфа» - основная, нам будут приданы спецназ Минобороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка». - «Виктор Федорыч, а план-то какой?» - «Повторяю: по всей видимости, будем штурмовать Белый дом!» Я говорю: «Штурмовать, а дальше чего?» – «Я знаю так же, как и вы! Поступил приказ – я его выполняю. Готовьте план операции! Меня опять вызывают! Ах да, не забудьте сообщить ребятам из «Вымпела» - они тоже находятся в нашем подчинении».
     - Что в это время происходило в районе Белого дома?
     - Об этом мы только по радио и слышали. Приглашаем начальника отдела Александра Мирошниченко: «Бери людей, переодевайтесь в «гражданку», берите незаметную машину, езжайте к Белому дому, посмотрите, что можно сделать…» Где-то через час Мирошниченко докладывает, что там находятся тысячи человек, возведены баррикады... Более пятидесяти процентов – молодежь, часть в «неадекватном» состоянии. Спрашиваем: возможно ли подойти к Белому дому? Да, это возможно, но народ все прибывает.
     - То есть энтузиазма в ваших рядах изначально не было?
     - Я другое скажу: в то время каждый большой руководитель выгадывал, или, по крайней мере, думал, какую сторону занимать: за Ельцина или против? Просчитывал, что за ним, что против него, и что будет, если он не на того поставит. Чисто по-человечески это понятно, потому что обстановка была совершенно неадекватная, потому никто ни за что не хотел отвечать… Мы это поняли после того, как получили доклады людей, которые должны были нас поддерживать. Подсчитав силы, которые нам были приданы для проведения операции, мы с Михаилом стали созваниваться с этими подразделениями.
     - Силы, как вы сказали, были определены серьезные…
     - Да, но летчики сразу заявили: мы, конечно, взлетим и можем долбануть по верхним этажам Белого дома неуправляемыми ракетами, но думаем, что многие ракеты попадут в американское посольство. А что потом будет с вами? Мы поняли, что они над нами просто издеваются: мол, вы там решайте, но без нас... У других, как оказалось, не заводились танки, кто-то не мог выйти из части по какой-то иной причине, то есть каждый старался отодвинуть от себя данную ситуацию. Кстати, генерал Лебедь в этой ситуации тоже вел себя так: я, мол, сделаю, но…
     - Не вдаваясь в подробности, что могло получиться в итоге?
     - Я думаю, что российское руководство имело возможность совершенно спокойно уйти – оно не стало бы ждать прихода нашего подразделения. А все остальные, которые были в здании – «афганцы», казаки и т.д., оказали бы какое-то сопротивление, но думаю, что это был бы чисто символический акт. Нас беспокоило то, что творилось у стен Белого дома…
     - Что ж там происходило?
     - Скажу, во-первых, что все боялись «Альфы». Информация, наверное, в какой-то степени просачивалась, и люди, сидевшие у костров, говорили: если «Альфа» пойдет, то всех замесят. куда бежать? То есть был страх, какое-то чувство обреченности… Но главное, что народу там было слишком много! Мы созвонились с московским руководством, с больницами и поняли, что в случае штурма при большом количестве убитых и раненых никто не готов ни вывозить, ни лечить людей. Отвечали нам однозначно: мы не в курсе, не готовы... Учитывая количество людей, которые были у Белого дома, там бы были огромнейшие жертвы.
     - Но все же. Вот, выполнили бы вы задачу, а что дальше?
     - Этот же вопрос наш командир в штабе задал: мол, когда мы это сделаем, как будем отходить, потому что представляем, что будет в Москве с этой толпой... На этот вопрос никто ответить не мог. Мы поняли, что все «стрелки» этой операции нацелены на нас - все были уверены, что «Альфа» пройдет этот свой этап, а потом что будет, то будет…
     - Опять-таки, как ко всему этому отнесся личный состав?
     - Мы с Головатовым пригласили начальников отделов. Сказали, что в три часа ночи должен быть штурм. Идите в отделы, собирайте людей. Мы ведь помним, что было в Вильнюсе в январе 91-го, когда мы оказались «крайними», и не скрываем, что, по всей видимости, и сейчас так же будет.
     - Думаю, это понимали и в подразделениях?
     - Да, уже минут через 30-35 начальники отделов доложили, что в той ситуации, которую мы сейчас имеем, личный состав в основе своей выполнить данный приказ не готов.
     - И все равно – вы ждете, готовитесь?
     - Да, ждем. Где-то после часа ночи приезжает Карпухин, весь на нервах. «Виктор Федорович, вот - план, вот - «Вымпел», а все остальные динамят… Наверное, в этой ситуации мы не будем выполнять приказ, потому что видим, чем это закончится, так же, как и вы!» – «Я понял, идите!» Было ясно, что он, командир, который за все отвечает, должен сам определиться - ведь голову снимут с него. В конечном итоге так и получилось… Минут через 20 вызывает: «Я еду в штаб докладывать наше решение! Вы оставайтесь, ни одному человеку подразделение не покидать! Готовьтесь к операции!» – «Есть готовиться к операции!»
     - То есть, что могло произойти дальше, было еще совершенно непонятно?
     - Карпухин уехал, и потянулось время. Сидим в автобусах – в касках, в бронежилетах, с оружием, потому что не исключаем, что приказ подтвердят, может быть, уже в довольно жесткой форме, и я не готов сказать, что могло быть дальше… Неразбериха ведь была полнейшая, а главное - отсутствие руководителей, которые могли отдать четкую, ясную команду… Запрашиваем наших разведчиков: «Что-нибудь меняется на площади?» - «Танцы, пляски, люди ожидают, что будет какое-то шоу…». В 3 часа – время «Ч» - команды не поступило. Нам стало легче. Мы поняли, что, по всей видимости, команда так и не поступит. Где-то после 4 часов утра приезжает Карпухин, уже более-менее спокойный: «Все, ребята, отбой. Людей не отпускать, сдайте только оружие, бронежилеты не снимайте. Будем ждать дальнейших указаний». И среда, 21 августа, для нас так и закончилась ожиданием дальнейших указаний…

     На снимке: Москва, 19 августа 1991 года.