ЗНАЧЕНИЕ, которое сегодня придают европейцы обеспечению своей энергетической проблемы, вполне объяснимо. Из год в год растет мировое потребление энергоресурсов, но возможности человечества по увеличению их объемов весьма ограниченны. Поэтому в мире обостряется конкуренция между государствами за доступ к запасам нефти, газа и к другим источникам сырья. Европейским странам, привыкшим к высокому уровню потребления энергоресурсов, приходится все более напряженно соперничать с новыми центрами экономической мощи, которые стремятся «перехватить» у европейцев их традиционных поставщиков, и среди них Россию.
     Это заставляет нервничать политические и экономические элиты Евросоюза (для справки: ЕС сегодня – это 27 стран с населением около 0,5 млрд. человек) и, естественно, накладывает отпечаток на его внешнюю политику. В какой-то мере это нашло проявление и в содержании диалога на неформальном саммите в Финляндии. Европейские лидеры в очередной раз старались склонить Россию к скорейшей ратификации Энергетической хартии и связанного с ней транзитного протокола.
     Вступление в действие хартии означало бы, что страны Евросоюза получают облегченный доступ к недрам России и, главное, к ее системе трубопроводов. Транспортировка закупаемых европейцами энергоносителей (природного газа и нефти) в республиках Центральной Азии осуществлялась бы по российскому внутреннему транзитному тарифу. В то же время российские компании не смогут рассчитывать на доступ к европейской трубопроводной системе. Транзитный протокол особенно задевает интересы «Газпрома», так как он фактически лишился бы монополии на транспортировку и перепродажу дешевого центральноазиатского газа для стран Евросоюза.
     Россия, надо заметить, уже много десятилетий является одним из основных и, пожалуй, самым стабильным поставщиком «черного золота» и «голубого топлива» для западноевропейских экономик (еще с 60-х годов прошлого века). Евросоюз покрывает сегодня за счет российских поставок 44% своих потребностей в природном газе и 30% - в нефти. Поставки «голубого топлива» в Европу составляют 67 процентов общего экспорта российского газа. Даже в начале 1990-х после развала СССР наша страна добросовестно выполняла все экспортные обязательства, и, похоже, это породило в некоторых европейских столицах представление о возможности строить отношения с Москвой по принципу улицы с односторонним движением.
     К сожалению, Россия сегодня зависит от европейских потребителей больше, чем они от нас. Доля европейских поставок в общем объеме российского экспорта, видимо, превышает оптимальную. Это, конечно, учитывается европейскими экспертами. Известно, в частности, высказывание директора Института экономик переходного периода Банка Финляндии П. Сутелы, указавшего на то, что «энергоносители дают России 60 % экспортных доходов. Примерно половина ее экспорта приходится на ЕС. Поэтому Россия, возможно, более зависима от ЕС, чем ЕС - от России».
     Более того, некоторые представители Евросоюза считают, что исторически сложившуюся ориентацию российского экспорта нефти и особенно природного газа в западном направлении уместно использовать для давления на Москву. Известно, например, такое заявление высокопоставленного представителя Еврокомиссии: «Eвросоюз - крупнейший в мире покупатель энергоносителей. Это беспроигрышная ситуация: наш рычаг давления - это собственно наш рынок». Подобного рода высказывания – своего рода угроза экономического «удара под дых» России, особенно «Газпрому», получающему свои основные прибыли на европейском рынке, что позволяет ему своевременно погашать крупные задолженности перед западными банками.
     Ведь понятно, что природный газ в отличие от нефти и за пару лет не переориентируешь на другие рынки, а промышленные технологии сжижения «голубого топлива» в России только осваиваются (в рамках проекта «Сахалин-2» ведется строительство первого завода по сжижению природного газа, который рассчитан на выпуск 9,6 млн. тонн «голубого топлива» в год и должен вступить в конце будущего года). Поэтому диверсификация газового экспорта России за счет организации поставок сжиженного природного газа в США, Китай, Индию, Южную Корею – вопрос нескольких лет.
     МЕЖДУ ТЕМ у России имеются свои национальные экономические интересы, которые с начала этого десятилетия наше государство стремится более твердо защищать. Этому благоприятствует существенное улучшение его финансовых возможностей и восстановление военного потенциала, что расширяет диапазон инструментов обеспечения национальных интересов. У российского государства есть свои интересы на европейском пространстве. Есть они и у крупнейших российских компаний, которые уже накопили немалый опыт успешной деятельности за пределами страны и вправе ожидать от государства большей активности в ее поддержке.
     Подписание Россией в 1994 году Энергетической хартии в ее нынешней редакции было, по мнению многих экспертов, поспешным решением, не учитывающим всех последствий для российских компаний. Поэтому официальная Москва до сих пор не ратифицировала этот документ. Но Россия вместе с тем не отвергает Энергетическую хартию и транзитный протокол. Президент России Владимир Путин указывал в Лахти, что «мы не против тех принципов, которые заложены в Энергетическую хартию, но мы считаем, что должны быть уточнены некоторые положения этой хартии либо разработан новый документ на основе тех же принципов, которые заложены в основу этого документа».
     По словам главы российского государства, Россия и Евросоюз являются естественными партнерами в энергетической сфере. «Наша взаимозависимость только укрепляет энергетическую безопасность европейского континента и при этом создает хорошие предпосылки для дальнейшего сближения в других областях», - подчеркнул Владимир Путин. Как сообщил он, «в ближайшее время предстоит начать работу над новым базовым документом, призванным заменить действующее до конца будущего года соглашение о партнерстве и сотрудничестве. Мы, с учетом достигнутого уровня наших отношений и их перспектив, предложили назвать новое соглашение договором о стратегическом партнерстве».
     Такова позиция Москвы. Представители Евросоюза не на словах также против политизации спорных вопросов энергетики, чтобы не ухудшить позитивно развивающиеся межгосударственные отношения между РФ и европейскими странами и не привести к новому расколу «большой Европы». В европейских столицах Россию называют «стратегическим партнером Евросоюза». В адрес нашей страны было сделано немало доброжелательных жестов в финском Лахти. Председатель Европейской комиссии Жозе Мануэл Дуррау Баррозу назвал главу российского государства «основным стратегическим партнером Европы, а также глобальным игроком, имеющим глобальную ответственность». Как утверждал Баррозу, «мы можем четко сказать, что России необходима Европа так же, как Европе необходима Россия. Нам необходимо признать эту взаимозависимость и выиграть от этого… Мы хотим, чтобы наши взаимоотношения с Россией углублялись».
     Правильные слова. Но открытость рынков и доступ к ним понимаются в бюрократических структурах Евросоюза как возможность для западных компаний беспрепятственно работать в России. Когда же дело доходит до заключения российскими компаниями конкретных сделок в Европе, то появляются трудности. «Газпрому» не удается приобрести трубопроводные и сбытовые активы, трудно решаются вопросы покупки российскими компаниями нефтеперерабатывающих предприятий. Например, в Литве отнюдь не по экономическим причинам россиянам не позволяют купить контрольный пакет акций Мажейкяйского НПЗ, хотя очевидно, в том числе и для литовского правительства, что предприятие обречено из-за географического месторасположения работать на российской нефти.
     Вопреки экономической логике правительство Германии холодно отнеслось к недавнему предложению России о создании двустороннего энергетического альянса, по сути, предполагавшего выработку общей энергетической политики. Вместо этого Германия решила создать такой энергоальянс вместе с Францией внутри ЕС «без участия третьих стран», т.е. России. Между тем Москва в качестве «взноса» в будущий альянс была готова ориентировать большую часть природного газа со Штокмановского месторождения в Баренцевом море (70 - 80 % добываемого там газа). В этом случае германская экономика стала бы получать ежегодно из России 50 – 55 млрд. кубометров «голубого топлива» вместо первоначально планировавшихся 20 – 45 миллиардов.
     ЧЕМ ЖЕ объясняется такая позиция стран Евросоюза, выступающих довольно сплоченным фронтом против России в энергетической сфере? Опасением оказаться в большой зависимости от восточного соседа? Или желанием навязать ей Энергетическую хартию и транзитный протокол в редакции, не отвечающий экономическим интересам России? Можно, наверное, согласиться с мнением тех европейских экспертов, которые указывают, что для ЕС проблема заключается не в том, что российских энергоносителей слишком много. «Скорее, дело в том, - признает, например, Мэттью Гибсон, - что ЕС не сможет импортировать столько российских энергоносителей, сколько бы ему хотелось. Конкуренция среди покупателей, а не подавляющая доля на рынке, даст России рычаг воздействия». А к честной рыночной конкуренции Евросоюз, как видно, психологически не совсем готов, ожидая уступок от России.
     Возможности топливно-энергетического комплекса России, очевидно, небезграничны. Существуют известные проблемы с увеличением добычи роста нефти и природного газа из-за трудностей освоения северных месторождений, изменения арктического климата и т.п. Поэтому Евросоюзу следовало бы привыкать к новым правилам игры на мировом рынке и учиться конкурировать с другими потребителями российского углеводородного сырья. В конечном счете, если говорить откровенно, вопрос энергетической безопасности - это все же проблема Западной Европы, а не России. И было бы несправедливо по отношению России, если бы сверхвысокий уровень жизни в ведущих европейских государствах поддерживался бы за счет экономических интересов России и благосостояния ее населения.
     СЛЕДУЕТ также отметить, что в 90-е годы прошлого века Россия рассматривалась свысока европейскими элитами как сломленная «холодной войной» страна, в одночасье лишившаяся территориальных приобретений трех - четырех столетий, как объект, а не субъект мировой политики. Новым уделом России считались поставки сырья на Запад и потребление продукции европейского товаропроизводителя. И, когда крупнейшие российские компании стали выходить на европейское пространство, приобретая промышленные активы, это вызвало болезненную реакцию европейских элит, которые психологически не готовы признать Россию равноправной частью Европы.
     Эту особенность исторического момента важно, как представляется, учитывать некоторым российским компаниям, чтобы не уподобиться «слону в посудной лавке». Действия по приобретению европейских активов должны быть осторожными, их следовало бы сопровождать более продуманными PR-кампаниями, чтобы не давать повода некоторым политическим кругам в Европе для развертывания антироссийских кампаний в средствах массовой информации и подрыва репутации России как надежного партнера в энергетической сфере. Недавние «газовые конфликты» с Белоруссией и Украиной также не лучшим образом отразились на восприятии России в мышлении европейских элит.
     Надо, кроме того, учитывать, что в самом Евросоюзе не сложилось консенсуса в отношении России. Налицо две позиции. Большая часть европейских элит считает Европу восточной частью «атлантического сообщества народов» во главе с США и под их военной защитой. И только меньшинство жестко не связывает воедино будущее США и Европы. Германский политолог Александр в своем недавнем интервью стране.ru четко сформулировал позицию этого здравомыслящего европейского меньшинства: «Брак с Америкой разрушен, Европа должна восстановить себя на общеевропейском материке. Западная Европа должна понимать, что она живет на одном материке с большой Россией, с другими странами постсоветского пространства, которые заполняют восток Евразии. Понимание общего материка надо восстанавливать в Европе»…
     Дальнейшее развитие отношений между Россией и Евросоюзом однозначно предсказать довольно трудно. «Холодная война» с Евросоюзом и новый раскол Европы российскому государству, безусловно, не нужен. Не нужен он и крупному российскому бизнесу. Но также очевидно, что прошло время, когда Москва из-за внутренних проблем была вынуждена поступаться своими экономическими интересами. Многое будет зависеть от Европы, способности ее элит адекватно воспринимать новые реалии XXI века.
     На снимке: Завод «Лукойл-Бургас» в Болгарии