- Геннадий Николаевич, «Красная звезда», как и другие средства массовой информации, не раз рассказывала о боевых делах «Альфы». Вроде бы все, о чем можно рассказать, уже известно. Но чаще всего говорится о внешней стороне дела: ворвались, дескать, люди в масках, всех обезоружили, уложили на землю. Даже термин такой бытует применительно к спецподразделениям - «маски-шоу»...
     - Прежде всего не нужно считать наших людей какими-то одушевленными механизмами: это интеллектуально подготовленные и воспитанные офицеры с высшим образованием. А настоящие офицеры, согласитесь, роботами быть не могут. Потому к проведению боевой операции каждый подходит весьма взвешенно, определяет, что можно и чего нельзя, как лучше и с наименьшими потерями решить боевую задачу. Причем на первом месте у нас – жизнь заложника, а затем уже - своя.
     - Ну вот, предположим, задача получена. С чего начинается подготовка к ее выполнению?
     - Естественно, с рекогносцировки объекта предстоящих действий. Затем исходя из конкретных ситуаций продумывается замысел решения… В общем-то все, как в армии.
     - Рекогносцировку кто проводит?
     - Опять-таки командиры. А когда выработан план, когда понятно, каким образом проводить эту операцию, тогда уже формируются боевые группы, которые будут действовать на том или ином направлении... Как это делалось, я скажу исходя из собственной практики. Например, захвачен самолет. Есть первоначальная информация: тип самолета, сколько пассажиров в нем захвачено, сколько там бандитов, террористов; если есть информация об их вооружении, это уже здорово. Еще когда летим к месту происшествия, определяю, кто что делает: командир должен знать каждого своего подчиненного, кто на что способен.
     - По аналогичным ситуациям?
     - Скорее, по результатам учебно-тренировочного процесса: учитывается, кто «накатан», кто каким образом действовал в учебном процессе. Формируются группы захвата, определяются места проникновения и т.д. Еще до прилета каждый уже знает свой маневр - откуда, каким образом и ради чего он будет действовать...
     - Получается, что все подготовлено заранее?
     - Не совсем так. Когда прибываешь на место, сразу поступает много дополнительных вводных. Например, 20 сентября 1986 года в Уфе мы получили данные, что убиты два милиционера, а когда приехали, оказалось, что расстреляны еще и два заложника. В общем, ситуация может меняться, но габариты самолета не изменишь…
     - Проводились тренировки по различным типам самолетов?
     - Конечно, составлен план действий по каждому типу, а также и по вагонам, и по автобусам - по всему, где придется действовать. Могу сказать, что составлены планы по конкретным общественным зданиям, если, не дай Бог, что-то в них произойдет, по вокзалам, аэропортам… Проведена продуманная подготовка, ее результаты оформлены в виде документов. Когда надо, офицер штаба берет план действий, где все уже расписано, так что действуем не вслепую, не просто так - поехали и сделали.
     - И много таких документов, откройте секрет?
     - Очень много, может быть, сотни. Все они хранятся у дежурного. То, что наиболее «подвижно», лежит отдельно, быстро извлекается...
     - Можно считать, что вы были готовы к любой ситуации?
     - Практически да. Знаете, я не считал, в каких операциях участвовал в роли командира, но если по памяти, то это были посольство США, Сарапул - школа № 12, Тбилиси – ноябрь 1983 года, Уфа – 20 сентября 1986 года, Минводы – захват детей, 32 детишек – 1 декабря 1988 года… По Северному Кавказу надо вообще все пальцы загибать - очень много всего там было. Так вот, во всех этих операциях не погиб ни один заложник. Ни один! И ни один наш сотрудник не погиб… Я имею в виду операции под своим руководством. Только при освобождении Белого дома в 1993 году погиб наш сотрудник Геннадий Сергеев. Об этом никогда не забыть!
     - Но в той операции, как известно, «Альфу» в очередной раз «подставили» политики…
     - Ну да… Кстати, что касается преступников, то в абсолютном большинстве всех их обезвреживали живыми, и они представали перед судом. За исключением Уфы, когда два солдата из конвойной дивизии Внутренних войск захватили самолет с 77 пассажирами и пятью членами экипажа. Они убили двух работников милиции, а в самолете - двух заложников. При штурме одного преступника убили, второго ранили. Его вылечили и по приговору суда расстреляли.
     - Справедливость восторжествовала! Геннадий Николаевич, а как у вас получалось проводить все операции без потерь?
     - Это прежде всего не ко мне относится, а к высокой выучке и самоотверженности личного состава – это наши добры молодцы, сотрудники, так квалифицированно решали проблемы.
     - Но ведь вы сказали, что операцию продумывает командир…
     - Командир всегда советовался с подчиненными, с нижестоящими командирами - решение вырабатывали коллегиально. Ну а когда решение принято, то за его реализацию ответственен только командир - и больше ничего не скажешь. Специфика в том, что при проведении любой боевой операции, какие бы руководители вокруг ни были, право командовать подразделением должно принадлежать только его командиру, и никому иному! Если он принял решение, то корректив в это решение никто не вправе вносить!
     - Неужели находятся желающие это делать?
     - По-разному бывает. Вот операция по освобождению заложников, захваченных в самолете 18 ноября 1983 года в Тбилиси. Командовал штабом на месте председатель КГБ Грузии генерал-полковник Алексей Николаевич Инаури - очень жесткий командир был… В штабе присутствовал начальник управления гражданской авиации, недавний работник ЦК. Он все: «Надо так, надо этак…» Инаури грохнул по столу кулаком: «Что полковник скажет, то и будем делать! Все!» Когда начальники с тремя-четырьмя большими звездами начинают руководить командиром, толку не будет. Им надо иметь мужество осознавать, что командир такого подразделения – человек подготовленный и компетентный, поэтому надо предоставить ему самостоятельность в решении вопросов. В конце концов, в случае провала спрос будет именно с него.
     - Да, желающих покомандовать у нас много, а отвечать далеко не все любят…
     – В Уфе, например, была ситуация, когда при обсуждении замысла я обратился к зампрокурора РСФСР: «Прошу вашу санкцию, если надо будет срочно применить оружие». Преступники тогда уже загубили четыре жизни… Он мне: «Я вам такой санкции дать не могу». Тогда прокурор Башкирской Республики Кравцев – потом он стал заместителем Генпрокурора Союза ССР - сказал: «Я, как прокурор Республики, на территории которой совершено преступление, эту санкцию даю!» Это был мужественный поступок! Санкция, о чем я вам и сказал, тогда была использована.
     - А если бы таковой не было?
     - Уголовное дело против нашего сотрудника все равно было возбуждено, хотя и с санкцией. Потом, естественно, оно было закрыто. Если прокурор присутствует, то не просто, чтобы посидеть, - значит, с ним тоже надо согласовывать вопросы…
     - То есть из-за нерешительности какого-то начальника вы можете оказаться связанными по рукам и ногам?
     - Да, так, к примеру, было в декабре 1993 года, когда банда из четырех человек захватила учительницу и четырнадцать учеников одной из школ Ростова-на-Дону. Подготовили письменный план - это первый раз! – проведения операции, но руководитель операции его подписывать не стал. «Почему?» - спрашиваю. «Зампрокурора санкцию не дает. Они ж, - говорит, - еще никого не убили! Если б убили, тогда другой вопрос…» Так для чего мы приехали?! Ждать, пока убьют заложника, или освободить его? Так что разные ситуации и разные понимания бывают. В итоге тогда силовую операцию провести не удалось, а ее можно было провести, и она бы сыграла очень серьезную профилактическую роль.
     - Прецеденты в таких случаях имели влияние?
     - Еще как! В 2002 году, в июне, по-моему, тоже был захват автобуса с пассажирами одним бандитом. Он не в бирюльки играл: был вооружен, выдернул чеку гранаты, поставил ее в тонкий стакан – если бы стакан упал, она бы взорвалась. Операцией руководил командир «Альфы» Александр Мирошниченко. Санкция была получена, снайперский выстрел – и проблема решена. После этого таких захватов больше не было! Вот насколько сильно подобное превентивное средство. В общем, каждый должен заниматься своим делом, а когда вмешиваются совершенно посторонние люди, результатов не жди.
     - Было время, когда «Альфу» чуть не загубили. Сейчас она успешно действует вновь. Как теперь комплектуется подразделение?
     - В общем-то, как и раньше. Правда, принцип укомплектования усовершенствовали. Сначала мы брали пополнение только из КГБ, офицеров, прослуживших не менее двух лет; потом стали брать выпускников пограничных училищ, училища имени Верховного Совета РСФСР и Рязанского училища ВДВ. Такая практика себя оправдывает, и сейчас к перечню добавили училища Внутренних войск МДВ. Пополнение в основном идет за счет офицерского состава, но бывают случаи, когда берут из других подразделений, а также прапорщиков, если по деловым качествам подходят.
     - Почему упор делается именно на офицеров?
     - В военных училищах они получили хорошую подготовку и хорошую закалку. Их учили «науке побеждать», а это очень много значит. Это очень хорошее наполнение подразделений - вот такими кадрами. Естественно, лучшие офицеры, как правило, затем становятся руководителями структурных подразделений Управления «А». В общем, приходят с перспективой. Конечно, без напряжения ничего не делается, надо послужить, надо заслужить…
     - А почему офицеры выбирают столь нелегкую и опасную службу?
     - Мотивация, в общем-то, такая, что и раньше была, – желание проявить себя. Все понимают, что служба в этом подразделении связана не только с риском для здоровья, но и с риском для жизни, но человеку надо самоутвердиться, проявить себя, и он к этому стремится… Первые наши потери были в декабре 1979-го в Кабуле при штурме дворца Амина. Казалось бы, должно было наступить какое-то уныние: 13 человек ранены, 6 из них тяжело, двое погибших… Но ведь очередь стояла в подразделение, когда узнали об этом! Это, наверное, естественное стремление служивого человека – желание себя проявить.
     - Думаю, для тех, кто проходит отбор, оно сбывается быстро?
     - Не ошибусь, сказав, что сейчас в подразделении нет ни одного сотрудника, который не был бы удостоен боевой награды. А есть такие, к примеру, у которых по три ордена Мужества и в придачу другие награды. Кстати, сегодня в действующем строю «Альфы» - три Героя России. Если посмотреть на наших сотрудников в торжественный день, глаза слепит вся эта красота! Мы-то и форму не носили, и совершенно по-другому жили, по-другому даже зашифрованы были.
     - Сейчас, в нынешних условиях в «Альфе», наверное, служить труднее, чем было раньше?
     - Да, нам легче было… Хотя бы потому, что корреспонденты нас ни о чем не спрашивали, никто не приходил… Вот провели операцию – и на последних страницах газет появляется кратенькая информация со ссылкой на ТАСС: «Тогда-то двое вооруженных бандитов захватили заложников... Силами КГБ и МВД заложники освобождены, преступники обезврежены». Точка. Все! Какие силы КГБ, какие силы МВД использовались, никто не знал.
     - Работа с корреспондентами –объективная реальность, от которой сегодня уже не уйти…
     - А кто возражает? И это надо в полной мере учитывать! Вот проводили ту самую операцию в Ростове, о которой я говорил… Прибывший туда губернатор области, отстранив меня от ведения переговоров, назначил для этого одну даму. Поэтому она все время ошивалась в штабе, слышала все, что там происходило, и затем выходила к корреспондентам, все им рассказывала. Но ведь электронные средства могут и в неурочное время сообщения давать! Поэтому сейчас при захвате заложников бандиты прежде всего требуют себе или радиоприемник, или телевизор. Обязательно!
     - То есть вы считаете, что в подобных случаях прессу лучше отсекать и не допускать к месту проведения операции?
     - Нет, я всегда стоял и стою на той позиции, что при проведении боевой операции штаб должен выделить подготовленного работника, офицера, который мог бы дозированно работать с корреспондентами. Все! И никаких лишних вопросов! Вспомните «Норд-ост» и то, как генерал-полковник милиции Васильев, который сейчас занимает пост руководителя Комитета по безопасности в Государственной Думе, комментировал происходившие там события, работал с корреспондентами. Прямо скажу: слушая Владимира Абдувалиевича, я просто радовался, как он все подавал четко, конкретно, выверенно… Вроде бы все сказал – и ничего не рассказал. Насколько подготовленный человек! Такого офицера и надо выделять для работы с корреспондентами, чтобы они были не в штабе, а находились где-нибудь в другом месте и он с ними периодически встречался.
     - Так что соответствующий опыт накоплен и используется в аналогичных случаях?
     - К сожалению, не всегда. Во время событий в Беслане начальник местного управления генерал-лейтенант Андреев был назначен руководителем штаба по проведению этой операции, и его же обязали вести разговор с корреспондентами! Ну как же так?! Ведь руководитель штаба – это человек, который постоянно должен быть в курсе развития событий. То есть находиться на месте - не с корреспондентами разговаривать, а организовывать службу! Но потом ему же все это было в вину поставлено… Надо такие вещи продумывать и организовывать, тогда и будет успех.
     - Геннадий Николаевич, надеюсь, вопрос не покажется вам бестактным, но как бы вы сравнили вашу, так скажу, «Альфу» с сегодняшней?
     - Действительно, вопрос этот весьма сложный, но могу сказать совершенно ответственно: все, что было заложено нами, первопроходцами, ветеранами, все это полностью взято на вооружение в этом подразделении. Наши традиции не только свято соблюдаются, но и совершенствуются, развиваются. По своему профессиональному потенциалу нынешняя структура, именуемая Управлением «А», ничуть не слабее той, что была в начале нашего пути, а в некоторых аспектах она еще и сильнее. Мне импонирует нынешний руководитель Управления «А» генерал-майор Владимир Винокуров. Я знаю, что подчиненные уважают его за четкость и конкретность в руководстве, за справедливую требовательность, а также за чуткость и внимание.
     - Сейчас вы выступаете в новом для себя качестве члена Общественной палаты. Это для вас просто почетная должность или как?
     - Когда президент принял решение о создании Общественной палаты, то я, как и многие другие, тоже думал – зачем это нужно? А вот сейчас, более года проработав в составе этого органа, могу уверенно сказать, что это очень правильное решение. Народ, видимо, понял смысл и возможности этого органа - со всех концов России в Общественную палату идут тысячи писем и просьб.
     - Так может, это просто очередная призрачная надежда на новый орган – мол, хотя бы здесь помогут?
     - Президент наделил Общественную палату такими полномочиями, что ни один закон не будет приниматься без ее экспертизы. Владимир Владимирович Путин сказал: «Если я даже подписал закон, но вы считаете необходимым внести какие-то коррективы, я могу пойти на то, чтобы отозвать свою подпись». И второй момент. Когда возникли известные проблемы в Челябинском танковом училище, на заседание нашей Комиссии по контролю за правоохранительными органами, силовыми структурами и реформированию судебно-правовой системы приходили и заместители министра обороны, и министр нас принимал… Как понимаете, все это свидетельствует об авторитете Общественной палаты – этот орган действительно нужен! Кстати, комиссия, которую возглавляет Очирова, занимается вопросами социального обеспечения семей, потерявших кормильца-военнослужащего. В этом вопросе, откровенно говоря, пока очень странные законы. Погиб кормилец – и вот только когда его вдова достигнет возраста 55 лет, то будет получать за него пенсию... А если были небоевые потери? Они в наших Вооруженных Силах исчисляются не единицами и не десятками, так в этом случае вообще никому никакой пенсии не выплачивают. Как это понимать? Здесь тоже много проблем, которые требуют скорейшего и квалифицированного решения.