Саперы, как и войсковые разведчики, народ несловоохотливый. Особенно когда тема разговора касается служебных моментов и вопросов, связанных с личной биографией. Юрий Углов не исключение. Хотя он уже и бывший старшина инженерно-саперной роты из состава 42-й мотострелковой дивизии. И все же его службу в Вооруженных Силах можно с уверенностью отнести к категории особых или даже уникальных.
     Военная судьба свела нас еще в ту пору, когда во вторую чеченскую кампанию Ханкала еженощно огрызалась огнем артиллерии, то ли отпугивая, то ли действительно накрывая огнем шастающие в округе рассеянные остатки некогда крупных бандформирований.
     В обычном представлении ротный старшина рисуется в воображении этаким широкоплечим, рослым и суровым дядькой. Юрий же превзошел все ожидания. Детинушка-богатырь, больше двух метров ростом, в плечах – косая сажень, даже необъятный камуфляж маскировочного комбинезона не скрывал стальные, наработанные годами тренировок мускулы. Но все же при первой встрече поразили вовсе не его габариты, а скорее глаза – теплые, добрые и по-детски доверчивые. Так бывает. Человек, обладающий великолепным физическим здоровьем и недюжинной силой, имеющий внешность угрожающе суровую, в душе, словно наивный ребенок, добрый, охотно идущий на откровенный разговор.
     И еще один штрих. Бросилось в глаза подчеркнуто вежливое отношение к нему офицеров подразделения. Отчетливо проглядывалось их неподдельное уважение к неординарной личности старшины.
     Особая тема – его подчиненные, в основе своей те же контрактники. Без всяких там признаков подобострастия да и без лишней суеты четкими, выверенными до автоматизма боевой выучкой действиями они проводили в жизнь его короткие, хлесткие, как выстрел, распоряжения. Причем в каждом из солдат проглядывалось желание проявить себя только с лучшей стороны, ни в коей мере «не сесть в лужу» в глазах умудренного солидным боевым опытом, а потому уважаемого командира.
     Наконец с недолгими, но привычными сборами было покончено. Ранним утром разведгруппе, к которой присоединился автор этих строк, предстояло выйти на инженерную разведку автотрассы Грозный – Петоропавловская. После ужина в расположении роты разговорились…
     Родом Юрий из российской, ничем особым не примечательной глубинки. Вырос в простой семье, где детей достатком не баловали, да и вольности, как это заведено сейчас, не допускали.
     О военной карьере он никогда раньше и не помышлял. Мечтал о мирных профессиях. В юношеских мечтаниях о будущем видел себя в роли созидателя. Верил, что сумеет совершить много такого, чтобы люди потом с восхищением говорили: «Это он, наш земляк Юрка Углов сделал!»
     Но судьба, как это довольно часто случается, распорядилась по-иному. Ему, здоровенному, крепко сбитому мужику большую часть жизни пришлось делать то, что шло вразрез с его отроческими грезами, – уничтожать и разрушать…
     Афганистан
     Замелькавший на горизонте предстоящий призыв в Советскую Армию его не пугал: «Отслужу, как надо, и вернусь». Именно так размышляла молодежь того времени. После традиционных шумных проводов с полушутливыми напутствиями местной братии, уже вкусившей сладость «дембеля», Углова направили на юг, в «учебку». А потом - пожалуйте бушлатик, сапоги, панаму и АК с «лифчиком» в придачу…
     Словом, Афганистан встретил Юрку без лишнего рисования. Буквально в первые же дни, словно в смонтированном кино, он увидел и ощутил все сразу: смерть, кровь, лютый мат и жуткий голод. Да, как ни странно, невзирая на быстро сменяющие одна другую мрачные картины жестокой войны, есть ему хотелось все время. То ли от резко свалившихся, ни в коей мере не сравнимых с «учебкой» непомерных нагрузок, то ли от пожирающего организм… страха. В момент нашей беседы ему в этом признаваться уже не было стыдно. Ведь давно известно, что на войне не ведает страха лишь полный кретин, бесшабашно относящийся к собственной жизни, либо о бесстрашии твердит хвастун, ни разу реально не ощутивший рядом с собой горячую струю свинца от леденящей нервы пулеметной трассы, ищущей человеческой плоти.
     Нет, не сразу, по собственному признанию, Юрий стал заматерелым воином, которому уже не так были страшны близкие разрывы мин и костедробильные попадания в камни очередей ДШК и КПВТ.
     В общем, отвоевал он в Афганистане с честью, как мог – с благородством, сполна выполнив, как тогда говорили, интернациональный долг. Вернулся домой, к родным, с рубиновым, словно запекшаяся кровь, орденом Красной Звезды. Припоминает, что в те счастливые дни думал о том, что больше никогда не станет искушать судьбу. На войну ни ногой. Если только вдруг какой-нибудь заклятый супостат на Союз попрет – тогда да, святое дело – Родину защищать.
     Приднестровье
     Однако, как известно, никто на СССР не напал. По крайней мере открыто. Советскому Союзу, казалось бы, незыблемому и нерушимому, просто помогли развалиться на кровоточащие до сих пор куски. Юрий долго терпел, жадно вслушиваясь в горячие сводки тревожных новостей. Но когда дело коснулось Приднестровья, не выдержал. Стал собираться. На причитания молодой жены ответил так, что возражений более не последовало: «Там моих братков-славян режут. Дома сидеть не могу. Решено, еду».
     На прощание обнял женушку, чмокнул по-отцовски нежно ничего не понимающую дочурку Катеньку, оставил семье все деньги, накопленные на машину, рванул на выручку своим…
     После урегулирования вооруженного конфликта и политической ситуации вокруг непризнанной Приднестровской автономии Юрий вернулся домой. Невредимым. Однако с семьей пробыл не очень долго. С приходом уже для всей России новой несказанной беды – первой чеченской – все повторилось вновь с тем лишь отличием, что на прощание целовал уже троих: на свет появился крохотный Никитка.
     Первая чеченская
     Война в Чечне лишь чем-то отдаленно напоминала Афган. Ведь ему было с чем сравнивать. Там враждебное окружение все же было чужим. Приднестровский конфликт также не шел ни в какое сравнение с театром военных действий, развернувшихся на территории маленькой, но очень воинственной республики. Тут в противовес неслыханной жестокости противника приходилось постоянно учитывать, что воюешь на территории России.
     …Зима 1995-го раскаленным гвоздем засела в памяти старшины. К счастью, для молодых офицеров и солдат, еще не нюхавших пороха, боевого опыта Юрия оказалось вполне достаточно, чтобы среди слабо подготовленного личного состава мотострелковой роты в первые дни боев не оказалось больших и неоправданных потерь. Чему-чему, а грамотно и осмотрительно воевать Углов давно научился. Кстати, как это ни странно звучит, в основу его позывного «Старый» легло вынужденно уважительное отношение боевиков к воину, ставшему для них смертельно опасным и достойным противником. Не раз случалось, что после боестолкновения местные бандиты, настроившись на частоту подразделения с помощью своих продвинутых радиостанций, предлагали: «Старый, пить будешь? Приходи, уважим. Мы тебя не будем убивать за столом. Уважаем! Такого зверя, как ты, в бою завалить – особая честь для каждого из нас».
     Но военно-полевая судьба Юры Углова и на сей раз была к нему благосклонна. Обычно капризная Фортуна отнеслась к нему с явной симпатией. Поэтому, несмотря на полученные ранения, он остался в строю вплоть до предательского, по его мнению, Хасавюртовского соглашения с бандитами.
     После вывода российских войск с территории мятежной республики он подал рапорт. Прервал контракт и вернулся домой. Там его давно заждались изрядно уставшие от переживаний мать и жена. По возвращении домой не было отца счастливее на свете, когда он впервые за два истекших на войне года увидел своих подросших детей. Но долгожданное семейное счастье продлилось недолго.
     Балканский рубеж
     В конце девяностых годов НАТО во главе с США решила всерьез поучить образцовой демократии непокорную Югославию. Причем весьма обычным, не один раз испытанным способом – с помощью бомбардировок мирных городов. Как известно, очнувшиеся от многолетней спячки местные радикальные националисты под сенью военной неразберихи и при явном попустительстве со стороны «процветающей» западной демократии приступили к резне и выдворению с обжитых мест некогда своих собратьев по единой республике - сербов. Негодуя от происходящей на Балканах бойни, Юра вновь засобирался в боевой поход. Никакие отговоры не помогли. По турпутевке он добрался до Турции. Там же, ради того, чтобы заработать денег на дальнейшую дорогу, нанялся к местному крестьянину, где несколько бессонных суток собирал финики. Вскоре он влился в отряд волонтеров - добровольцев, по собственной воле и убеждению противостоящих творящемуся на глазах у мирового сообщества беззаконию на территории Югославии.
     Финал этой несправедливой агрессии печально известен. Наполненный горечью от бессилия что-либо изменить, Юрий вновь вернулся к родному очагу. И опять ненадолго.
     Вторая чеченская
     После телесообщения о вторжении чеченских боевиков в дагестанский Ботлих в августе 1999-го опять, как бывало уже не раз, серьезно призадумался. Жена, наученная горьким для нее опытом, все поняла без слов. Зная, что никакие уговоры не помогут, стала собирать вещи. Лишь мама сделала робкую попытку остановить сына: мол, ты уже был там, пусть другие теперь воюют - хватит искушать судьбу. Однако для себя он уже принял решение. Еду!
     Армия в свое лоно приняла его обратно без лишних проволочек, как родного. И вновь замелькали знакомые до боли пути-дорожки. Наступила новая пора привычной фронтовой жизни.
     К великому счастью, и на второй чеченской нашему герою отчаянно везло. Разумеется, его опыт, сноровка и какой-то особый нюх на расставленные хитроумные засады не один раз спасали жизнь и его собственную, и тех, кто был с ним рядом.
     …Конец декабря
     1999-го. Россия готовилась к встрече нового года. А войска группировки медленно, но неотвратимо стягивали кольцо вокруг Грозного, который в очередной раз предстояло брать штурмом.
     Старопромысловский район – скорее пригород, нежели часть столицы Чечни. Местность холмистая, много дачных поселков. По грунтовой дороге вдоль строений шла разведгруппа, в составе которой в качестве спеца-сапера был и старшина Углов.
     Шли, соблюдая все меры предосторожности. Вдруг Юрий подал знак: «Впереди опасность». Когда подошли ближе и посмотрели в указанном им направлении, то сразу поняли, что обеспокоило опытного сапера. Возле фундамента дачного домика, прилегающего почти вплотную к дороге, увидели неразорвавшийся ПТУР. Недолго совещались, выбирая вариант: рискнуть и пройти мимо или все же уничтожить смертельно опасную находку. Остановились на втором.
     Грохотавшие со всех сторон орудийные выстрелы позволяли, не выдавая присутствия, попросту расстрелять снаряд. Однако видимые попадания пуль на ПТУР не подействовали. Испытывая некий азарт, удвоили усилия, подключив к делу КПВТ бронетранспортера. Весь домик озарился всплесками от попаданий трассирующих пуль. И тут совершенно неожиданно откуда-то из недр заброшенного строения один за другим с поднятыми руками стали выбегать… боевики. После допроса пятерых пленных выяснилось следующее. Они сидели тут в засаде. Спустись разведчики ниже на сто шагов, то стали бы для них мишенью на пристрелянном заранее пространстве. Когда же группа принялась лихо и с азартом уничтожать опасную находку, бандиты подумали, что по каким-то признакам обнаружены и шквальный огонь открыт по ним.
     Так благодаря опыту Углова все из разведгруппы остались живы, захватили ценных «языков» и вернулись в расположение части с твердым намерением: отныне каждый в день своего рождения будет поднимать чарку за здравие замечательного русского парня – Юрки Углова.
     По просьбе героя этой публикации его фамилия и имя изменены.