(Продолжение.Начало в предыдущем номере.)


     Почти все скамейки вдоль аллеи были заняты: мамы с детишками, молодые люди в обнимку, казалось, застывшие навечно в откровенных позах. Старики в поношенных одеждах глядели на раскованных молодых людей с презрительной отрешенностью. Как будто не имели к этим юнцам никакого отношения, не были в недалеком прошлом их дедами и бабками.
     Фризе всегда удивлялся тому, что и благообразные, но плохо одетые старики, и молодые мамаши, выгуливавшие детишек, и пытающиеся поймать свой кайф молодые люди были совершенно безучастны к тому, что их окружает. А ведь они просто-напросто утопали в ворохе смятых пакетов от сникерсов, чипсов, попкорна, бутылок из-под пепси чудовищного свекольного цвета, использованных презервативов и грязных шприцев.
     «Раньше и я не обращал внимания на этот «хлам цивилизации», - подумал сыщик. - Не брал в голову. Теперь раздражаюсь. Старею? Становлюсь брюзгой? Но за метелку почему-то не берусь даже в дни общемосковских воскресников!»
     Ближе к Мичуринскому проспекту, там, где начинались «знаменитые» особняки, прозванные в народе «деревней Заветы Ильича», Седиков свернул к обрыву:
     - Постоим минутку. Отсюда даже центр Москвы кажется красивым.
     Фризе так не казалось, но он не стал возражать.
     Над городом витал плотный смог. Словно кто-то навечно нахлобучил на столицу унылую серую шапку. Или она случайно зацепилась за нелепо торчащие среди жилых массивов высокие трубы ТЭЦ. Беспрестанно дымящие и раздражающие. «И я там живу, – отрешенно подумал Фризе. – Дышу этим смогом и чаще всего его не замечаю, а придет время – вся эта бяка мне аукнется».
     Он вспомнил свою любовницу Берту, успешную баскетболистку, проживавшую теперь в Швейцарии. Время от времени Владимир получал от нее письма с приглашением приехать и остаться там навсегда. Вот уж где, наверное, нет никакого смога и труб, царапающих небо. Берта теперь обитала в Монтре, неподалеку от знаменитого Шильонского замка.
     - А у вас, Август Николаевич, кроме жены и дочери имеются близкие родственники? – Спросил Фризе, решив нарушить молчание и прервать непрошенные мысли о бывшей любовнице Берте.
     - Родителей уже нет в живых. В Твери – двоюродные брат и сестра. Они живут очень скромно. Вряд ли держали в руках больше ста долларов.
     - Вы потому и сгоняли именно в Тверь проверить деньги «на вшивость»? Заодно и к родственникам заглянули?
     - В обменный пункт я ходил сам, – сердито ответил Седиков. Как будто хотел ответить на невысказанный упрек сыщика. – А родственникам накупил на полученные рубли гостинцев.
     - И кроме двоюродных брата и сестры, никого на белом свете?
     Седиков шумно, как паровоз, выпустил воздух из ноздрей. Дернул головой:
     - Теперь я начинаю понимать, почему вы увезли меня из уютного клуба.
     Фризе промолчал.
     - Нет у меня никого больше. – Не очень уверенно сказал ресторатор. – Почти никого. Когда мне было шесть лет, отец ушел от нас с мамой. Завел новую семью. У него родился сын. Мой единокровный брат.
     - Он носит ту же фамилию?
     - Да. Авенир Седиков. У отца было пристрастие – давать сыновьям редкие имена.
     Фризе насторожился.
     Словно разгадав ход его мыслей, Седиков махнул рукой:
     - Не напрягайтесь. Отец с новой семьей эмигрировал во Францию. Там и умер. А брат, наверное, стал закоренелым французом.
     - Вы не пытались его разыскать?
     - Зачем?
     Фризе понял, что «голос крови» в его собеседнике спит крепким сном. «Я бы разыскал братца, – подумал сыщик, – даже из простого любопытства».
     - Отец не разбогател в эмиграции?
     - Думаю, что нет. Во всяком случае, наследства я не получал.
     - Может быть, получил брат? И решил с вами поделиться?
     - Таким оригинальным способом?
     Сыщик подумал, что Седиков говорит правду.
     - Тему «родные и друзья» закрываем. А враги?
     - У меня нет врагов, – отрезал ресторатор. И тут же поправился: – Явных врагов нет. А про тайных мне неизвестно.
     - И уж, тем более, в долг вы им не давали.
     - Потому и врагов нет, что в долг никому не давал.
     Владимир продолжал задавать вопросы почти машинально. Понимал. что никаких открытий из ответов клиента не выудит. Август Николаевич, похоже, был человеком неглупым: наверняка уже перебрал в уме возможные и невозможные версии того, откуда свалились на него «приблудные» деньги. И если бы на чем-то остановился, сказал. Или не сказал?
     - Август Николаевич, а у вас есть какие-то предположения? Я готов выслушать и самые фантастические.
     - Конечно, есть! – Его меланхолию словно ветром сдуло. Седиков резко остановился напротив сыщика и, подняв руку, оттопырил два пальца:
     - Только два варианта. Первый – ошибка. Перепутали адрес, а деньги предназначались однофамильцу. Второй – подстава. Прислали деньги один раз, другой. Выждали. А теперь стучат, куда следует. Обыск. Купюры меченые.
     - Вы же проверяли, – прервал его гневную тираду сыщик. – В Твери.
     - Ну, да. Проверял. – Не смутился ресторатор. – Значит, переписали номера! Меня кто-то решил убрать из бизнеса.
     - Кто? Есть на примете конкретные люди?
     - В том-то и дело… – Седиков тяжело вздохнул. И снова обратился к панораме города. Как будто хотел разыскать среди каменных лабиринтов Маросейку и на ней свой «Кофейный клуб», который недоброжелатели планировали у него отобрать. А заодно поинтересоваться у бармена Аркадия, заказал ли тот столь любимую молодыми посетительницами «Золотую» текилу?
     - В том-то и дело, что конкретных претендентов на мой бизнес я не вижу. – Август Николаевич оторвался от городского пейзажа и посмотрел на Владимира. Сыщик опять отметил, какие тревожные у него глаза. – Никто не делал поползновений! И это меня особенно беспокоит.
     - Да вы же только что заявили – «меня кто-то решил убрать из бизнеса».
     - Ну, да. Заявил. «Кто-то!» Но я не знаю, кто...
     - Понятно, – пробормотал Фризе, хотя ничего ему было не понятно. – А совладельцы?
     - Нет никаких совладельцев! И никаких акционеров. Я – единственный хозяин! Даже бандиты от меня отступились.
     - Почему?
     Седиков опять шумно втянул носом воздух и ничего не ответил.
     - Август Николаевич!
     - Будем считать, что этот вопрос вы мне не задавали.
     Фризе взглянул на клиента с укоризной.
     - У меня могут быть какие-то секреты? Я же не на исповеди. И вижу вас впервые. Наверное, служили раньше в уголовном розыске?
     По тому, каким клиент стал многословным, Фризе понял: сейчас он расколется или пошлет его подальше.
     - Главный секрет сейчас – кто вас «субсидирует» таким странным способом.
     - Моя «крыша» – менты. – Сдался Седиков. – Серьезное управление.
     - Понятно. Ни менты, ни бандиты благотворительностью не занимаются. И ошибок с адресами не допускают. Поехали дальше. А значит, вернемся к вашему первому варианту.
     Седиков вздохнул и, потеряв кураж, снова стал похож на меланхолика:
     - Вернемся. И вернемся к машинам. Вы же хотели заехать ко мне домой. Там и продолжите свой допрос с пристрастием.
     - Вы можете отказаться, пока не выложили мне слишком много конфиденциальной информации. Я человек дотошный.
     - Уже понял, – ворчливо отозвался Август Николаевич.
     - Вы не пробовали выяснить, сколько в Москве у вас однофамильцев? – Спросил Владимир, когда они шли к машинам.
     - Нет. Не пробовал.
     Несколько минут они вышагивали молча. После того, как миновали церковь и Седиков опять привычно перекрестился, он сказал:
     - Нет на это времени. Бизнес. У меня же не только «Клуб». Надеюсь, вы сами проверите все варианты. Раз уж взялись за дело. – Неожиданно для Фризе он улыбнулся: – И коли такой дотошный.
     АХ, МОЙ МИЛЫЙ АВГУСТИН…
     Фризе хорошо помнил присловье: прежде, чем ударить в колокола, загляни в святцы. Он и заглянул. Но не в настоящие святцы – их у Владимира не было, а в небольшую книжицу «Словарь русских личных имен». Имена на «А» располагались на двадцати девяти страницах. От Аарона до Аэтия. Причем у Аэтия имелось уменьшительное имечко – Этя, а у Аарона уменьшительного не было. «Ну и правильно, – подумал сыщик. – Библейские пророки не допускали никакого амикошонства».
     Он составил список из семи персонажей. Открывал список Август Николаевич Седиков. Потом шли Авгурий, Августин, Авдей, Авель, Авенир и Авентин Николаевичи.
     Поиски человека, с легкостью отсылающего сумму в пятьдесят тысяч долларов с нарочным, без расписки и уведомления, Владимир считал трудоемким, рутинным расследованием. Но даже к такому делу он подходил с неизменным педантизмом. Старался учесть любую мелочь. В том числе и такую, как ошибка в имени адресата.
     Для сотрудника прокуратуры или ми
     лиции получить справку о том, сколько у москвича однофамильцев и по каким адресам они проживают, не составляет большого труда. Стоит лишь поднять трубку телефона и набрать номер специальной справочной службы. Ну и, естественно, назвать заветное слово. Пароль. У профессионалов это называлось «пробить по базе данных». Увы, частным сыщикам этот путь заказан. Остается прибегнуть к помощи друзей. Что Владимир и сделал – позвонил своему другу подполковнику Рамодину. Они были знакомы уже лет шесть-семь и за это время уже дважды обмывали присвоение Евгению очередного звания. Ныне Рамодин служил на Житной, в Управлении уголовного розыска.
     Прошло лишь полчаса после того, как Фризе обратился за помощью к приятелю, а тот уже перезвонил и предложил «подышать воздухом». Каждый раз, когда им надо было посекретничать, Фризе звал Евгения «прогуляться», а подполковник приглашал Владимира «подышать воздухом».
     Спустя час они уже не спеша прогуливались в сквере возле «караван-сарая» – так называл Рамодин выставочный павильон «Третьяковской галереи». Здесь было пустынно, чугунные вожди былых времен, свезенные со всей Москвы, имели возможность предаваться горьким мыслям о человеческой неблагодарности. Sic transit Gloria mundi.
     - Дружок, что за списочек ты мне подсунул? – Рамодин был явно взволнован. – Все твои Авдеи вызвали кое у кого аллергию.
     - Ты что? Не сумел провернуть простейшую операцию?
     - Пока не сумел. – Евгений развел руками. – У тебя что, горит? Одна моя знакомая обещала завтра…
     - Мне нужно сегодня! Сейчас. - Фризе хотелось побыстрее развязаться с этими поисками таинственного адресата. Дело-то, казалось, выеденного яйца не стоит. А тут непредвиденная затяжка. И там, где ее не могло быть по определению!
     - Ах, мы хотим сегодня, мы хотим сейчас! – Пропел Рамодин слова из когда-то популярной телепередачи. – Завтра все узнаешь! И только после того, как расколешься. Я хочу знать, что за сеточку ты раскинул?
     Идя на встречу с приятелем, Фризе собирался посвятить его во все подробности дела. Но сейчас это желание пропало. И не потому, что он не доверял подполковнику. Фризе верил Евгению безоглядно. Но его слова о чьей-то аллергии настораживали. Почему Евгению не удалось получить простейшую справку: узнать адреса нескольких москвичей с чудными именами? Такое случилось в практике сыщика впервые. И наводило его на мысль о том, что получение денег Августом Николаевичем Седиковым - не тривиальная ошибка, а разработанная в недрах какой-то силовой структуры операция. С какой целью? Вывод напрашивался сам собой – с целью его опорочить и, может быть, засадить.
     Если так, то зачем же впутывать близкого человека в неприятности?
     - Женя, про сеточку ты догадался правильно. Но больше ничего не скажу. Связан честным словом.
     - Джентльмен.
     - Не ерничай. Занимаюсь всего-то-навсего семейными связями. – Фризе и впрямь надеялся справиться с делом быстро. – Полную информацию получишь завтра-послезавтра.
     - Из газет?
     - Старик, так тебе будет спокойнее.
     - И тебе тоже? На случай, если меня начнут пытать?
     - В точку! А чтобы ты не дулся, угощу эликсиром бодрости. – Владимир достал из заднего кармана брюк серебряную фляжку и протянул подполковнику. – Это аванс. Только пару глотков, а то на службе развезет.
     - Остряк. – Рамодин отвинтил крышечку и, не поднеся горлышко фляжки к губам, стал заливать в себя ароматную жидкость.
     - Эй, эй! Мне оставь! – Завопил Фризе так громко, что шедшая навстречу старушка остановилась и с интересом уставилась на друзей. Фризе успел заметить, что взгляд у нее добрый и смотрит она на них без осуждения.
     Рамодин сжалился и вернул фляжку. Правда, коньяка в ней осталось не больше трети.
     - Не так часто мне удается хлебнуть такой амброзии. Небось, «Наполеон»?
     - Совсем наоборот. «Багратион». Дагестанский коньяк. Умеют делать, когда захотят. – Фризе мелкими глоточками, с удовольствием опорожнил фляжку, спрятал ее в карман и спросил:
     - Так у кого аллергия на моих Авраамов и Авдеев?
     - Еще не выяснил. Но моя знакомая сказала по телефону, что вчера на выдачу справок о Седиковых наложили временный запрет.
     - На всех Седиковых? – изумился Владимир. – От Аарона до Аэлиты?
     - Вот, именно. На Седиковых, чьи имена начинаются на «А».
     - Такое разве возможно?
     - Раз наложили, значит, возможно.
     «Именно, наложили». – Усмехнулся Фризе и спросил:
     - А кто, Женя, наложил?
     - То-то и оно! Большой секрет. Не стала моя знакомая этот секрет по телефону выбалтывать. Умница.
     - Надо же.
     - Не бери в голову. Секреты в нашем государстве долго не держатся. Как только я встречусь со своей знакомой…
     - Она хоть симпатичная, твоя конфидентка?
     - Любишь ты, Длинный, заковыристые словечки! Ты попроще, попроще! И не забудь к следующей встрече фляжку «Багратионом» наполнить. Хоп?
     - Хоп!
     - Ну, я поскакал на службу. – Рамодин подмигнул и быстрой, очень четкой походкой зашагал в сторону своего министерства. Благо, до него было рукой подать.
     Фризе смотрел ему вслед и думал о том, что и сам не раз вышагивал таким же образом: походкой человека, который во что бы то ни стало стремится выглядеть трезвым.
     Внезапно подполковник обернулся. Словно почувствовал, что приятель не спускает с него глаз. Усмехнулся и сделал приглашающий жест.
     Он дождался, когда Фризе подойдет к нему и только тогда заговорщицки шепнул:
     - Длинный, не будь жлобом. Купи себе диски с базой данных на всю нашу матушку-столицу. Там не только милые твоему сердцу Авраамы и Аароны, там и такой гусь, как Владимир Петрович Фризе найдется. И масса полезных сведений на всех рабов Божиих. Не жмоться. Всего пятьсот баксов – и мне не надо рассказывать веселые байки подозрительным барышням из Спецсправки. Я доходчиво излагаю?
     - Доходчиво, – не очень уверенно ответил Владимир. – Только где я эти диски буду покупать? На «Горбушке»? Или у твоей подозрительной барышни?
     Рамодин с укоризной взглянул на товарища. Как будто хотел сказать: «Что ж ты, сыщик, таких простых вещей не знаешь?» И пошагал дальше. Какой-то бомж, вынырнув из кустов, проводил его взглядом и бросил почтительно:
     - Товарищ майор!
     Наверное, на него произвело впечатление то, как Рамодин печатает шаг.
     - Старина! – Окликнул Евгения Фризе. – У тебя нет возможности соскочить из конторы? Может, отгулы какие?
     Владимир подумал о том, что если таинственный «спонсор» клиента придерживается определенной периодичности в отсылке денег, то, возможно, завтра поступит очередной конверт с долларами. Исполняется четыре недели с того дня, как Седиков впервые получил деньги. И две после второго «поступления».
     Чем черт не шутит?! Рамодин мог бы подстраховать Фризе, приглядеть за подъездом клиента.
     - Я тебе на целый день нужен?
     - Может и на два.
     - Вечером позвоню. – Деловито бросил подполковник, и друзья наконец-то расстались.
     АПЕЛЬСИНОВАЯ
     Фризе объявил шах, и Август Николаевич надолго задумался: надувал и без того пухлые щеки, выпячивал нижнюю губу, даже пытался что-то бормотать. Что – Владимир не разобрал. Он смотрел в окно на пеструю толпу людей, медленно двигающуюся по панели. Стоило слегка прищуриться – и начинало казаться, что навстречу один другому плавно текут два диковинных потока. Время от времени в плавном движении толпы происходили сбои: какой-нибудь нетерпеливый пешеход нарушал неспешный ритм движения, словно сверхмалая частица, выбитая из потока молекул или атомов нейтронной пушкой – Фризе сразу же переставал щуриться и сосредотачивал внимание на этом пешеходе. Ему казалось, что курьер мифической «службы доставки» придет пешком. Хотя почему бы ему не приехать на автомобиле?
     Но интуиция и опыт тоже подсказывали: пешеходу легче затеряться в толпе. Далеко ли уедешь на авто при таких пробках? Машины на улице не сдвинулись и на метр за последние полчаса.
     Странно было наблюдать за тем, что происходит на раскаленной полуденным солнцем улице и не слышать ни звука.
     «Тройной стеклопакет. Как у меня», – отметил Владимир и посмотрел на шахматную доску. Седиков все еще никак не мог решиться и сделать ход.
     Фриз начал сердиться. Что он мнет лицо? На доске все ясно, как дважды два. И думать не о чем: теория эту позицию отполировала, как муравьи случайно попавшую в муравейник косточку. Надо брать пешкой слона, а не шептать заклинания!
     «Интересно, как долго думал Август, прежде чем решился пригласить частного сыщика? И не оставить деньги себе да помалкивать в тряпочку?»
     - Август Николаевич, – не столько ради того, чтобы проверить свою догадку, а из желания прервать затянувшиеся мучения Седикова спросил Фризе. – Вы пословицу «дают – бери, бьют – беги» знаете?
     - Вы о чем? – Седиков окинул доску недовольным взглядом и поднял голову. – По-моему, позиция... А, вы об этом!
     - Об этом, об этом.
     - Я все обмозговал. Очень тщательно.
     «Не иначе, как промучился с недельку, – подумал Фризе. – Ходил взад-вперед по квартире и бубнил: «Брать? Не брать?» Как сейчас не может решить, брать или не брать слона пешкой».
     - И пришел к такому выводу: если возьму, не пришлось бы мне бежать на длинную дистанцию.
     - А что? Здравое решение. Но, тем не менее, взяли?
     - Я же объяснял, – недовольно произнес Седиков. – Взял, потому что отдавать пока некому.
     - Пардон, но баксы вложили в дело.
     - Деньги должны работать.
     Фризе угомонился. Он «подкусывал» своего клиента, скорее, от скуки, хотел раззадорить его в надежде, что Август Николаевич рассердится, и не будет думать над каждым ходом по полчаса. В конце концов, вопрос заключался не в том, что Август Николаевич сделал с деньгами, а от кого их получил.
     Разговаривая с Седиковым, сыщик ни на минуту не выпускал из поля зрения тротуар, по которому все так же густо текли навстречу друг другу два человеческих потока. И подъезд, в который должен войти курьер, если только он придет в третий раз. Монотонное движение толпы утомляло. У Фризе начинали уставать глаза. И тогда он старался выбрать в людском потоке какую-нибудь яркую фигуру, конечно, женскую, и следил, пока она не исчезала из виду.
     На этот раз его внимание привлекла стройная черноволосая девица: такие фигуры – привилегия девушек от четырнадцати до двадцати. Лица ее он не видел, только загорелые ноги и спину, оголенную чуть ли не до ягодиц. Но и этого хватило, чтобы разжечь его любопытство и строить домыслы, что у нее за личико. А когда к девушке подошла еще одна красотка в легкой апельсиновой юбочке и в топике того же цвета, Владимир замер.
     Именно в эту секунду Седиков решил сделать ход и торжественно объявил:
     - Слоник ваш приказал долго жить.
     Фризе даже не оглянулся на доску. Девицы представляли такую живописную картину, что он залюбовался радующей глаз парочкой.
     У Апельсиновой, как сыщик сразу окрестил девушку в топике, на голове красовалась кремовая бейсболка, а из-под нее выглядывали золотистые пряди.
     Апельсиновая – она была чуть ли не на голову выше загорелой эксгибиционистки – склонилась к ней и что-то сказала. Фризе подумал о Евгении Рамодине, который караулит у подъезда: «Уж он-то не пропустит такой великолепный дуэт».
     Загорелая девица остановилась. Теперь Владимир увидел ее лицо. И не разочаровался.
     Последовал короткий обмен репликами, и Апельсиновая передала эксгибиционистке пакет, который тут же исчез в ее модной сумочке.
     - Я слоника вашего взял, – напомнил Седиков.
     - Очень правильно, – весело откликнулся Фризе, не выпуская из поля зрения девиц. Но общение девиц продолжалось секунду-две: красотки тут же исчезли. Апельсиновая словно растворилась в толпе, а загорелая вошла в подъезд, за которым Владимир наблюдал. Он понял, что оплошал. Но не бежать же теперь на улицу догонять курьершу? Да и курьершу ли? Впрочем, он ни секунды не сомневался в том, что рыжая появилась перед домом Августа неспроста. Оставалось только надеяться на Женю Рамодина, на его способности опытного разыскника.
     - Вы говорили, ваша дочь на даче? – спросил Фризе Августа Николаевича.
     - Да. Маргаритка за городом, – теплея, отозвался Седиков. – Но сегодня обещала приехать. – Он взглянул на часы: – С минуты на минуту явится.
     - Уже явилась.
     - А вы откуда?.. Вы где с ней познакомились? – спросил он подозрительно.
     - Сейчас познакомимся, – буркнул сыщик и отвел, наконец, взгляд от уличной толпы, в которой растворилась Апельсиновая.
     Они услышали, как поворачиваются ключи в замке, и молча уставились на дверь в прихожую, забыв про шахматы.
     - Папец, ты здесь? – раздался звонкий молодой голос. – Папочка, ты сегодня не в конторе?
     Маргарита возникла на пороге, и Владимиру бросилось в глаза удивительное сходство дочери с отцом. Только она была брюнеткой. И природа потрудилась над тем, чтобы добавить в отличие от папеньки резкости ее чертам, хотя это нисколько не мешало ей быть красавицей. Но Фризе не «тащился» от брюнеток.
     - Чегой-то ты такой встревоженный? – спросила она отца, не удостоив Владимира даже поклоном. А увидев на столике шахматную доску с фигурами, добавила: – Проиграл?
     - Нет, не проиграл. И вообще я не встревоженный. С чего ты взяла?
     - Вам что-то передали на улице? – поинтересовался сыщик, решив напомнить о своем присутствии.
     - Да. Кстати, папочка, тебе пакет. – Девушка расстегнула похожую на кисет сумочку и достала плотный толстый конверт с надписью золотыми буквами: «Седикову Августу Николаевичу». – Какая-то благоухающая девица просила тебе передать. С работы, что ли?
     - Чем она благоухала? – спросил сыщик. Он задал первый пришедший ему в голову вопрос, надеясь втянуть девушку в разговор и побольше узнать о золотоволосой курьерше.
     - Как она тебя назвала? – поинтересовался Седиков.
     Оба вопроса прозвучали одновременно. Девушка улыбнулась и тут впервые обратила внимание на Фризе:
     - Это твой сотрудник?
     - Да нет! Может, ты отдашь мне пакет? – рассердился Август. Наверное, на свой невразумительный ответ.
     - Вот твой сверток, папочка, – Маргарита подошла к отцу, стоявшему столбом посреди комнаты, и опустила пухлый пакет в распахнутый ворот рубашки.
     - Марго!
     - Может, сядем, – предложила, дочь, – и ты мне все расскажешь.
     Она, как умелый футболист, запустила свои босоножки в угол комнаты и с ногами забилась в кресло. На ее лице отразилось блаженство: все-таки ходить в босоножках на высоком каблуке жарким летом – большая пытка. Только сейчас Фризе заметил, что глаза у Маргариты голубые. Даже не голубые, а синие, как васильки. «Надо же, – подумал он, – брюнетка с синими глазами».
     Август Николаевич сел в кресло напротив дочери.
     - Так этот симпатичный мужчина – твой сотрудник? – повторила вопрос девушка.
     - В известной мере...
     - А мера большая?
     Август Николаевич пропустил едкий вопрос дочери мимо ушей. То ли уже привык к ее колкостям, то ли был ошеломлен, предчувствуя провал операции.
     - Маргарита, мне пришлось воспользоваться услугами частного детектива. Обстоятельства заставили. – Он сделал легкий поклон в сторону Фризе: – Владимир Петрович!
     - Ага, – приняла к сведению заявление отца девушка. – Про обстоятельства ты мне расскажешь сейчас? Или позже? Извини, чуть не забыла про твой вопрос. Отвечаю: молодуха подсекла меня рядом с подъездом. Спросила: «Вас зовут Маргарита Седикова?» Я не отпиралась. И она вручила мне пакет. Сказала: «Передайте Августу Николаевичу. Что бы мне сэкономить время. У экспресс-доставки дел невпроворот». Только и всего.
     - А других пакетов у нее не заметили? Или сумки? – спросил Фризе, хотя видел, что красотка была налегке.
     - Не заметила. Кстати, вы спросили, чем она благоухала. Начитались Зюскинда? Удивительно, но я об этом тоже подумала. Немного резкий, но очень приятный парфюм. Никогда мне не встречался. – Она задумалась, а у Фризе мелькнула мысль о том, что за каждым ароматом – мужским – должен скрываться реальный мужчина. Любовник. Просто хороший знакомый. Не слабо! Но тут же он нашел аргумент в защиту Маргариты: а папин одеколон? Или дедушкин? А если Маргарите очень повезло, то дедушек у нее должно быть два. И еще дяди. Впрочем, насколько успел заметить Владимир, ее папа постоянно употреблял туалетную воду «Хьюго».
     - Не знакомый мне запах. Мужчине бы больше подошел, – добавила она. И Фризе не уловил в ее голосе иронии. Васильковые глаза были спокойны, даже безмятежны. – Эта деваха – ваша знакомая? Вы их различаете по запахам? – Маргарите, явно доставляло удовольствие попикироваться. С папой, с гостем, все равно с кем.
     А вот Август Николаевич сидел притихший, сосредоточенный. Его глаза, наверное, неосознанно перебегали с дочери на сыщика и тут же проделывали обратный путь. Фризе испугался: уж не затянется ли пауза надолго: как при обдумывании очередного шахматного хода?
     - Да расскажите вы Маргарите Августовне все как есть, – предложил Владимир. – Женщины умеют хранить секреты не хуже нашего.
     - Ну что же. – Седиков, наконец, достал из-за пазухи пакет, мгновение подержал его на ладони, словно хотел по весу определить, сколько же баксов прислали ему на этот раз. А, может быть, он так поднаторел в «общении» с деньгами, что определить сумму по весу для него не составляло никакого труда. – Ну что же, – повторил он и вопросительно взглянул на сыщика.
     Фризе взял у него из рук пакет, осторожно вскрыл.
     Как и в прошлый раз, в пакете было пятьсот стодолларовых купюр.
     Внимательно разглядывая большой конверт, он обнаружил то, чего не увидел Седиков. На нем имелся водяной знак: «Debora Strip». Но Фризе знал – конверты с таким водяным знаком встречались повсюду.
     - Я напрасно взяла этот пакет? – спросила Маргарита, с удивлением разглядывая деньги.
     - Вы все сделали правильно, – попытался успокоить ее Владимир. Но похоже, его мнение девушку не интересовало. Ей требовался вердикт отца.
     - Это же так естественно! Тебя попросили передать пакет. Ты просьбу выполнила. В этом нет ничего криминального.
     Девушка почувствовала сомнение в словах отца. А может быть, ее насторожило словечко «криминальное».
     - Но лучше было бы не брать?
     - Владимир Петрович так не считает. Ему виднее.
     - Тайны Мадридского двора? Я надеюсь, ты все расскажешь мне потом, – бросила Маргарита, выбралась из кресла и, как была босая, прошлепала в соседнюю комнату. Фризе уже знал, что это ее «девичий терем». На мгновение она снова возникла в дверях и сказала ласково:
     - И про парфюм, папочка, расскажешь. Почему он так заинтересовал господина сыщика?
     Помня о том, что на улице дежурит Рамодин, Владимир подошел к окну. Евгения нигде не было видно... «Набрать номер его мобильника?» – подумал он. И тут же отверг эту идею. Если Рамодина нет около дома, значит, он засек курьершу и сейчас «пасет» ее. Звонок по мобильнику может испортить дело. Оставалось одно - ждать.
     - Как же теперь поступать? – спросил Август Николаевич. После того как дочь ушла в свою комнату, он уже не пытался делать вид, что ничего особенного не произошло. В голосе чувствовалась тревога, а на лице блуждала растерянная улыбка.
     - Вы стали богаче на пятьдесят тысяч, – усмехнулся Фризе. – Уже хорошо.
     - Сейчас не до шуток. Такое впечатление, что надо мной сгущаются тучи.
     Владимир тоже понимал, что вокруг предпринимателя закручивается какая-то непонятная, а потому опасная интрига. Но сейчас он решил успокоить Седикова. Может быть потому, что в соседней комнате находилась очень молодая и очень красивая дочка.
     - У подъезда дежурил мой товарищ. Сейчас его там нет. И звонка от него не было. Есть надежда, что ему удалось сесть на хвост апельсиновой девице.
     - Точно! Апельсиновой! – радостно откликнулась Маргарита, бесшумно появившаяся в кабинете. Фризе подосадовал на себя за то, что не заметил, как вошла девушка. Ей-то незачем знать, что за курьершей ведется слежка. Но что сделано, то сделано.
     - Значит, у вас тут действительно интриги и страсти роковые, – продолжала девушка, поочередно вглядываясь в лица отца и сыщика. Фризе с удивлением заметил, как быстро – в мгновение – с лица Седикова исчезла гримаса растерянности и оно засветилось благожелательной и уверенной улыбкой. Но дочь это не обмануло.
     - Нет, не буду я ждать, когда ты пойдешь в признанку! – Последовательность не была ее сильней стороной. – Папочка, не лицедействуй. Выкладывай свои проблемы. И вы тоже, Владимир… – Она, по-видимому, не запомнила отчество сыщика и запнулась.
     - Можно и без Петровича, – предложил Фризе, но девушка решила, что с сыщиком, работающим на ее отца, следует вести себя строго.
     - И вы, Владимир Петрович, не темните. Я член семьи и обязана знать все.
     Август Николаевич посмотрел на Фризе.
     - Да-да, – ернически выпалил Владимир. – Вы, милая Маргарита, все узнаете от папы. Раньше или позже.
     Обращение «милая Маргарита» заставило девушку покраснеть. Она круто переменила тему:
     - Вы, наверное, еще не обедали? – спросила она деловито.
     - Нет, Марго, – улыбнулся Седиков. – Можем съездить в ресторан.
     Фризе только собрался возразить, как Маргарита выпалила:
     - Папочка, ты же слышал, Владимир Петрович ждет сообщений от своего сыщика.
     - Ах, да...
     «Не доченька – компьютер, – внутренне поежился Владимир. – Настоящая служба наблюдения и связи. Что-то из нее получится в будущем?» И еще он подумал, что Маргарита надеется, что сытый мужчина будет более откровенным.
     Ни в какой ресторан они не поехали. Маргарита приготовила обед из хранившихся на кухне запасов: пюре, котлеты по-киевски, консервированная фасоль. Не слишком шикарно, все полуфабрикаты, но с пивом «Карлсберг» обед получился вполне сносным.
     Во время трапезы Седиков выложил дочери затянувшуюся историю с халявными баксами. Владимир только изредка вставлял замечания и почти всегда нарывался на едкие комментарии девушки. Тем более удивительным оказался ее вердикт:
     - Папочка, доверься Владимиру Петровичу. А не то споткнешься об какую-нибудь какашку.
     РАМОДИН ТЕРПИТ ФИАСКО
     Когда мужчины долгие годы занимаются разыскной работой, наделены природной сметкой да к тому же дружат, у них возникает много общего во взглядах на события и людей. От внимания Евгения Рамодина, дежурившего на улице, тоже не ускользнуло мимолетное сближение апельсиновой красотки в бейсболке и черноволосой девицы. Эта прелестная парочка уже сама по себе притягивала взгляд подполковника. А заметив, что рыжеволосая вдруг резко рванула на сближение с брюнеткой, Рамодин раскрыл глаза пошире. И не пропустил момента, когда молодица в топике передала ей пакет, который та небрежным жестом опустила в свою сумочку. Евгений взглянул на эркер, в котором до последнего момента маячила голова Фризе. Сейчас приятеля не было видно.
     Краем глаза проследив за получившей пакет девицей, Евгений убедился, что она вошла в подъезд.
     Рамодин подумал: «Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. В этом подъезде находилась квартира Седикова. С брюнеткой разберется Длинный, а мне надо не упустить рыжуху».
     Он медленно, словно нехотя, двинулся за девушкой в кремовой бейсболке.
     Та шла спокойно, фланирующей походкой. Не оглядывалась, не озиралась. Только время от времени притормаживала у витрин шикарных бутиков. У Рамодина возникло впечатление, что стремительная передача в толпе пешеходов внушительного пакета другой девице – не подруге, не знакомой, подполковник был в этом уверен, он видел реакцию брюнетки – обычное для нее дело. Пустячок.
     Но уже минут через пять Рамодин заметил, что в походке молодой женщины исчезла вальяжность, шаг стал упругим и быстрым. Она перестала глазеть на витрины, и подполковнику стоило немалого труда, чтобы не упустить ее из виду. И только у огромной витрины магазина «Электроника» Апельсиновая застопорила свой стремительный проход по Маросейке.
     В витрине красовалось десятка два или три телевизоров последних японских и европейских моделей, и все они работали, показывали разные программы, словно подмигивали прохожим, предлагая раскошелиться.
     Рамодин подумал: девушка почувствовала слежку и остановилась проверить, нет ли за ней хвоста. Зеркальная витрина магазина – идеальная поверхность проверить, не пасут ли тебя. Он знал это не понаслышке.
     Чтобы не искушать судьбу, сыщик, не доходя метров тридцати до магазина, перебежал на противоположную сторону улицы и зашел в распахнутые двери продовольственного магазина. В небольшом его тамбуре уже расположился один посетитель – нищий с оплывшей желто-зеленой физиономией. На его голове красовалась мохнатая шапка, а на рваную тельняшку была приколота кровельным гвоздем записка: «Подайте на закуску».
     Наверное, этот бомж был тертый калач, потому что уже через минуту после того как Евгений встал за наглухо заколоченной створкой двери, он пробормотал: «Ментяра» – и сосредоточился на потенциальных благодетелях. Рамодин с удивлением заметил, что в давно немытой руке нищего еще одна шапка. Для подаяния.
     А девица по-прежнему стояла и глазела в экран телевизора.
     «Похоже, что она меня засекла, - подумал Евгений. – Хотя такие киски и представления не имеют о том, что такое осторожность. Может быть, у нее здесь назначена встреча? Очень кстати. Заодно узнаю, с кем».
     Прошло минут десять. К курьерше никто не подходил, а она, казалось, навечно прилипла к витрине с телевизорами.
     Подполковник начал сердиться: «Что там показывают? Очередную мыльную оперу?! Боевик? У бабехи нет дома телика?»
     Девица с таким интересом вглядывается в экран, что Рамодин с трудом подавил в себе желание вернуться на противоположную сторону улицы и посмотреть, что же так ее увлекло.
     Он напряг зрение и попытался сконцентрироваться на мерцающем экране. Похоже, что показывали боевик – яркие кадры объятых пламенем автомобилей сменялись мельканием непонятных цветовых пятен – то ли видов Диснейленда, то ли погони по солнечным улицам южного города. Рамодину показалось, что он однажды видел эти кадры. Но возможно, это были «горячие» новости.
     Внезапно изображение на экране – на всех экранах – пропало, по ним побежали малопонятные полосы, а секунду спустя экраны погасли. Погасли экраны всех выставленных в витрине теликов.


     (Продолжение в следующем номере.)