Еще в детстве, в Кольском Заполярье, мне довелось испытать эти необычные чувства. Признаюсь, и сегодня, в зрелом возрасте, на четвертом десятке лет в моей душе сохранилось трогательно-романтическое отношение к маякам. Уверен, что-то похожее испытывали и испытывают большинство моряков всех времен и народов.
     Первые мореплаватели, покидая сушу, ориентировались по очертаниям берегов, по форме облаков и звездам на небе. С развитием мореходства этих естественных ориентиров становилось недостаточно, и тогда на берегах появились рукотворные путеводные звезды - маяки. Их устанавливали на неприметных, но опасных для кораблей отмелях, на выступающих в море мысах, в проливах и при входах в гавани. Во время шторма свет маяка на горизонте воспринимался экипажем как благоволение судьбы и знак провидения, означавший близость берега и спасение.
     Первое письменное упоминание о маячной башне принадлежит греческому поэту Лесхесу, жившему в VII веке до н. э. А первый маяк, о котором сохранились более подробные сведения, был построен в III веке до н.э. на маленьком острове Фарос в Средиземном море, около Александрии. Простоял этот маяк 1500 лет. Он был сооружен из трех мраморных башен, покоившихся на основании из массивных каменных блоков. Первая башня была прямоугольной, в ней находились комнаты для рабочих и солдат. Над этой башней располагалась меньшая, восьмиугольная со спиральным пандусом, ведущим в верхнюю башню, которая своей формой напоминала цилиндр, где и горел огонь, помогавший кораблям благополучно достигнуть бухты. На вершине башни стояла статуя Зевса-спасителя. Общая высота маяка составляла 117 метров.
     Архитектор маяка – Сострат Книдский – был настолько доволен своим творением, что рискнул, вопреки строгому предписанию фараона, оставить на здании свою «метку». Надпись, гласящую: «Сострат, сын Декстифона из Книда, посвятил богам-спасителям ради мореплавателей», архитектор скрыл под слоем штукатурки, на которой красовалось лишь имя фараона. Впрочем, Сострат ничем не рисковал, так как был уверен, что не доживет до того дня, когда штукатурка осыплется.
     Чтобы поддерживать пламя Александрийского маяка, требовалось большое количество топлива. Дерево привозили по спиральному пандусу на телегах, запряженных лошадьми или мулами. За пламенем стояли бронзовые пластины, отражавшие свет в море. С кораблей можно было видеть этот маяк на расстоянии до 50 км. К XII веку н.э. александрийская бухта настолько заполнилась илом, что корабли больше не могли ею пользоваться. Маяк пришел в упадок. Бронзовые пластины, служившие зеркалами, вероятно, переплавили на монеты. А в XIV веке маяк был уничтожен землетрясением. Несколькими годами позже мусульмане использовали его обломки, чтобы построить военный форт. Форт впоследствии не раз перестраивался и до сих пор стоит на месте первого в мире маяка.
     Маяки строились повсеместно, из любого подручного материала: дерева, камня, кирпича, бетона, железобетона, алюминия. В 1729 году в устье Темзы появился первый речной плавучий маяк, а еще 60 лет спустя - в Северном море – первый плавучий морской.
     У представителей туманного Альбиона к маякам вообще особое отношение. Еще в 1514 году здесь был учрежден комитет по их строительству и содержанию. Известно, что маяки строили отец и дед знаменитого писателя Роберта Луиса Стивенсона. Помните его «Остров сокровищ»? Дед, построивший маяки на самых труднодоступных скалистых берегах Северного моря, удостоился от другого писателя - Вальтера Скотта — титула «вице-король великой маячной империи». Интересно, что 97 маяков, построенных Стивенсонами в разных точках Британии, служат флоту и сегодня.
     А вот первым на американском континенте стал деревянный маяк, возведенный на островке близ Бостона в 1716 году. С обретением североамериканскими колониями независимости и образованием Соединенных Штатов система береговых маяков первым президентом страны Джорджем Вашингтоном была передана непосредственно под юрисдикцию федерального казначейства. Американцы, народ практичный, с самого начала отнеслись к средствам морской навигации серьезно – как к делу сугубо денежному, доходному.
     Возникновение маяков в нашей стране связано с зарождением Российского флота и, конечно, как и многое другое, с именем Петра I. В 1705 году по его указанию вдоль узкого извилистого фарватера Северной Двины были установлены лоц-бочки, закупленные в Голландии, а в устье реки соорудили «огневые маяки» (сооружения на берегу с установленными на них емкостями для горючих материалов), зажигавшиеся перед приходом с моря военных судов. На Тихом океане первый маяк был построен в Авачинской бухте в 1740 году во время второй камчатской экспедиции штурманом Иваном Елагиным.
     Но все же в восемнадцатом столетии маячное дело развивалось бессистемно: государственные маяки содержались «по остаточному принципу». Адмиралтейств-коллегия была завалена жалобами капитанов российских и иностранных судов на опасность плавания в Финском и Рижском заливах. Поэтому в 1801 году Морскому ученому комитету было поручено рассмотреть проекты улучшения маячного дела. Морской офицер Леонтий Васильевич Спафарьев одним из первых представил проект, который был рассмотрен лишь спустя четыре года.
     Официальной датой создания маячной службы России специалисты считают 8 июня (27 мая) 1807 года. Именно в тот день император Александр I утвердил «Положение о содержании маяков и штате маячной команды». В нем предусматривалось введение на всех маяках масляного освещения и единых штатов (один смотритель и пять – восемь служителей морского ведомства на каждом маяке), вводилась должность директора балтийских маяков, которую вскоре и занял 42-летний капитан 2 ранга Л.В. Спафарьев. В его ведении тогда находилось 19 маяков. Спафарьев управлял дирекцией балтийских маяков более 30 лет (по 1838 год) и довел маячную часть, как свидетельствуют его современники, «до совершенства».
     В 1837 году «устройство и надлежащее содержание маяков, входных огней, спасательных станций, башен, вех, бакенов и других предостерегательных знаков» было возложено на только что созданный Гидрографический департамент. Количество маяков в империи увеличивалось год от года, и все равно их не хватало. В 1868 году один маяк приходился на 115 верст российского побережья (для сравнения: во Франции плотность маяков была в десять раз выше).
     Главным фактором, которым руководствовались при выборе мест для размещения того или иного маяка, было обеспечение безопасности кораблевождения, а эти места, как правило, не всегда были удобны для строительства и дальнейшего обслуживания. Необходимо было решать проблемы по обеспечению стройматериалами, доставке маячного оборудования, что требовало дополнительных средств и времени. Поэтому и плановые сроки возведения маяков не всегда соблюдались.
     Так, например, на несколько лет затянулось строительство одного из первых маяков на Дальнем Востоке, в Приморье - на мысе Назимова при входе в залив Посьета, где «между правым входным берегом и... левыми скалами - обрывистый голый камень, от которого пошла сплошная гряда других камней, камни набросаны в замечательном множестве и около своих берегов. Между ними остается проход, который отыскать и распознать может только крайне умелый и бывалый штурман». Так описывал это место писатель С.В. Максимов, посетивший залив Посьета в 1860 году.
     Конечно, у многих маяков своя неповторимая история. В том числе и у маяка, расположенного на мысе Гамова на том же Дальнем Востоке. Мыс был открыт в 1854 году экипажем фрегата «Паллада» и назван по фамилии одного из младших офицеров гардемарина Д.И. Гамова. Мыс Гамова был очень опасным для моряков местом из-за частых туманов и сильных ветров. Местные жители до постройки маяка всякий раз, решаясь огибать этот мыс, ставили свечи и молились Богу в часовнях, построенных по обе стороны от мыса в бухте Витязь и в бухте Спасения. В 1897 году на камнях у мыса разбился в туман пароход «Владимир», идущий из Посьета во Владивосток. Эта трагедия заставила поторопиться с постройкой маяка. Но сначала надо было определить место для него. Выбор заключался в отыскании такой площадки, которая при наименьших затратах на строительство и эксплуатацию обеспечивала бы наилучшую его работу. Это было сделано специальной комиссией 24 марта 1901 года.
     Обследовав мыс Гамова, комиссия пришла к заключению, что «для наибольшего угла освещения маяка» его необходимо поставить «в расстоянии 120 сажень от южной оконечности этого мыса». Почти все необходимые для строительства материалы были найдены поблизости: гранит для фундамента и штучный камень для возведения зданий «из обнаженных слоев серого гранита в… полуверсте от места постройки», песок - в бухте Витязь, глина, пригодная для печных работ, - в бухте Теляковского. Не было только строевого леса, который надо было возить издалека, но необходимые для жизни на маяке дрова можно было заготавливать «на северо-восточном и северо-западном склонах реки Туманной». Для разгрузки строительного и маячного оборудования при сильных ветрах, которые часты в этих местах, могли служить бухты Алексеева и Опасная.
     Работы по постройке маяка были начаты в 1901 году и оценивались в 99.481 рубль. Планировалось закончить их к 1 сентября 1904 года. Но при пересылке оборудования, которое изготовила французская фирма «Commep, Гарле и К», часть его была утеряна. Пока шла переписка с Морским министерством о восстановлении потерянного оборудования, пока направлялся новый заказ во Францию с предложением «теперь же изготовить новые части аппарата взамен утерянных», началась русско-японская война. Строительство маяка было прервано и возобновилось по окончании войны. Строители спешили завершить начатое дело. Сначала достроили здания, заложенные в 1901 году, затем приступили к возведению башни. Строили быстро. Башню с фонарным сооружением возвели за один год. Все строительные работы завершились к 1 июня 1906 года, о чем и рапортовал первый смотритель маяка техник Туркович: «Доношу Вашему Благородию, что работы по постройке маяка окончены и могут быть сданы: караульный дом с аппаратом, здание маячных кладовых, здание бани, каменный ледник, пороховой погреб, каменный забор, здание сирены с площадкой, навес для колокола».
     16 июня 1906 года была произведена приемка маяка комиссией, но работа его началась еще до приемки, 20 апреля 1906 года в интересах обеспечения безопасности кораблевождения. Команды, обслуживавшие маяки, комплектовались из военных моряков, проходящих здесь службу, и из гражданских лиц, которые работали по найму. Первым смотрителем Гамовского маяка был уже упоминавшийся техник Туркович. Кроме него, на маяке служили 7 человек вольнонаемных, два телеграфиста - Иван Смирнов и Максим Лисенко и машинная команда в составе трех человек. Первым машинистом на маяке был матрос 2 статьи Василий Иванченко, доставленный на мыс Гамова в апреле 1906 года транспортом «Японец». В 1910 году на маяк привезли и установили колокол. Смотрителю маяка, помимо его основных обязанностей, было поручено вести еще и метеорологические наблюдения. Для этого Главное гидрографическое управление распорядилось перенести метеорологическую станцию из Посьета на мыс Гамова, а технику Турковичу было поручено «изготовление одной сигнальной мачты и одной метеорологической будки по образцу Голдобинской». Так началась служба на маяке, огни которого до сих пор указывают путь судам.
     Сегодня в мире несколько тысяч маяков. Самый известный – статуя Свободы в Нью-Йорке. Самый вознесенный в небо маяк находится в японском городе Иокогама, на высоте 106 метров. А самым старым считается маяк около испанского города Ферола. Маяк на этом месте стоял еще во времена римского императора Траяна.
     В России в настоящее время около четырехсот действующих маяков. В ХХI век маячная служба вошла с новыми технологиями, повышающими безопасность мореплавания. Активно развивается сеть контрольно-корректирующих станций глобальных навигационных спутниковых систем «ГЛОНАСС/НАВСТАР» на базе морских радиомаяков. Создание такой сети на подходах к основным портам России существенно повышает точность определения местоположения судов в радиусе 250 км от места установки станции. Кроме того, разработаны светооптические аппараты малой энергоемкости, значительно повышающие надежность и дальность действия маяков.
     Многое меняется, обновляется, совершенствуется на морских побережьях. А душа на слово «маяк» по-прежнему откликается приливом тепла и нежности.