Как Коваля увидел мир
     В последние годы история создания атомного оружия постоянно пополняется новыми сведениями. Они появляются в открытой печати то в США, то в Англии, то в России. Можно с уверенностью сказать, что такие факты доводятся до общественности не случайно, а в результате то ли стечения каких-то особых обстоятельств, то ли по каким-то другим немаловажным причинам.
     Летом 1995 года, например, в США торжественно отметили 50-летие успешного подрыва первого в мире атомного устройства на полигоне в Аламогордо. На торжествах присутствовали Эдвард Теллер, Роберт Сербер и другие американские физики, создававшие атомную и водородную бомбы.
     В январе 2003 года в Лондоне на 90-м году жизни скончался британский физик Аллан Нанн Мэй, который в 1941-1943 годах участвовал в британском атомном проекте. В 1945 году Мэй работал в Канаде в составе группы ученых, которые сотрудничали с американцами и, не жалея сил, помогали им создавать первую атомную бомбу. Мэй был агентом советской военной разведки. Он передал советским разведчикам ценные сведения и образцы чистого урана. На смертном одре Алан Мэй заявил, что нисколько не сожалеет о бескорыстном сотрудничестве с советской разведкой, за что был осужден британским судом на 10 лет тюремного заключения. Причина сотрудничества Мэя с Яном Черняком и Павлом Ангеловым – страстное желание не допустить, чтобы атомное оружие появилось в руках политиков и военных только одного государства – США. Мэй считал это крайне опасным для человечества.
     В Москве в 1998 году Министерство Российской Федерации по атомной энергии начало публикацию сборников документов, раскрывающих усилия советских ученых по созданию отечественной атомной бомбы. Выпущено уже более шести томов под общим названием «Атомный проект СССР». Ни одна другая страна пока не решилась издавать открытые для широкой общественности труды о своих атомных проектах.
     Несмотря на то, что в мире все же издано немалое число книг, посвященных созданию атомного оружия, обнародовано множество фактов, связанных с атомной тематикой, многое все же остается тайной за семью печатями. Это, видимо, связано с тем, что изначально ученые не лучшим образом распорядились теми знаниями, доступ к которым им предоставила Природа. Знания об атомной энергии, добытые с таким трудом, были первоначально направлены не во благо, а во вред человечеству. Академик Ю.Б. Харитон, главный конструктор КБ-11, где создавалась первая советская атомная бомба, назвал атомные боеприпасы «абсолютным оружием». Действительно, атомная бомба, оказавшаяся в руках политиков, разделила мировое сообщество на две категории: супердержавы, обладающие ядерными арсеналами, и все остальные государства. Возможно, поэтому до сих пор не прекращаются попытки некоторых стран создать собственные атомные бомбы и таким образом вклиниться в «Ядерный клуб». Расширение же клуба, где основными членами США, Россия, Англия, Франция и Китай, запрещено международными соглашениями. Оно представляет реальную угрозу для безопасности нашего общего дома – планеты Земля. Не случайно ведь и советские, и американские физики, которые создавали атомную бомбу, в преклонном возрасте признались в том, что использование атомной энергии в военных целях было их серьезной научной и моральной ошибкой. Природа, надо полагать, не случайно длительное время не предоставляла человеку доступа к тайнам атомной энергии, планируя открыть ему эту кладовую, лишь когда он наберется ума и научится по-сыновьи беречь свой дом. Физики, можно думать, раскрыли секрет получения атомной энергии раньше времени. Причем в ходе войны, в которой принимали участие 61 государство и более 80 процентов населения Земли. Возможно, именно поэтому атомная энергия сразу же была использована не в мирных, а в военных целях.
     Первым об атомном оружии начали задумываться немцы и англичане, а уже потом инициативу у них перехватили американцы. Атомная бомба стала главной целью американских политиков, и они не пожалели средств на ее создание. Обладание сверхмощным оружием было вожделенной мечтой американских ковбоев, которые уже в те годы мечтали о мировом господстве, планируя построить свою цивилизацию на пепелище Второй мировой войны. Кто-то уже в 1941-1945 годах разгадал этот замысел. Кто-то не осознает его и сегодня.
     Советская разведка своевременно разгадала тайные замыслы американских политиков. Разведчики помогли советским ученым ускорить создание атомной бомбы, что остудило пыл, отрезвило заокеанских политиков, которые на определенном этапе готовы были развязать третью мировую войну.
     Имена разведчиков, принимавших участие в добывании британских и американских атомных секретов, за минувшие десять лет стали известны широкой мировой общественности. Некоторым из них присвоено звание Героя Советского Союза, Героя России. Но названы еще не все имена. Портрет одного из неизвестных и был показан Президенту России В.В. Путину. Благодаря тележурналистам его, еще безымянным, увидели Россия и мир. Назовем же фамилию этого легендарного человека – Коваль. Имя – Жорж. Оперативный псевдоним – «Дельмар».
     «Дельмар» выходит на связь
     В годы Второй мировой войны «Дельмар» был секретным сотрудником Главного разведывательного управления. Около 8 лет находился на нелегальном положении в специальной командировке в США. Работал на секретных американских военно-промышленных объектах, где производились компоненты первой атомной бомбы. Более пятидесяти лет он верный Военной присяге, никому не говорил о том, что работал в военной разведке и чем в ней занимался. Только в апреле 2000 года ему снова пришлось выйти на связь. На этот раз – в Москве.
     Вечером одного из последних дней апреля 2000 года я позвонил «Дельмару». В качестве пароля использовал рекомендации одного из ветеранов ГРУ, который знал Коваля с 1948 года. Жорж Абрамович сначала удивился неожиданному звонку, но, узнав, кто рекомендовал мне к нему обратиться, согласился на встречу.
     Обычно мы узнаем имена сотрудников специальных служб, когда их раскрывает та или иная иностранная контрразведка. Имена же всех остальных сохраняются в тайне независимо «от срока давности» их работы в разведке. Этот принцип – «ведомственный инстинкт самосохранения». Он нарабатывался десятилетиями и себя оправдал. Именно на нем основывается древо военной разведки – крона есть, а корней не видно. «Дельмар» относится к тем редким профессионалам военной разведки, которые смогли в годы длительных командировок избежать сетей иностранных контрразведок. Поэтому «Дельмара» так долго не знали ни по имени, ни в лицо.
     Чем «Дельмар» отличается от других военных разведчиков тех лет? Скорее всего тем, что был единственным гражданином СССР, которому удалось лично проникнуть на секретные атомные объекты США. Это уникальный случай. Как правило, разведчики находят на интересующих их объектах добровольных помощников, которые то ли по идейным мотивам, то ли за определенное вознаграждение передают им секретные материалы. Этих помощников принято называть агентами. В те далекие уже годы многие иностранцы левых убеждений помогали советской разведке бескорыстно.
     «Дельмар» как человек-невидимка прошел через все преграды, воздвигнутые американской контрразведкой, проник на секретный объект, работа на котором позволила собрать информацию о производстве ядерных материалов – плутония, полония и других и направить ее по своим каналам в Москву. В истории специальных служб двадцатого века другого подобного случая, мне кажется, нет.
     Известно, что мифы создаются, когда реальные свидетели молчат. «Дельмар», которому в 2000 году было уже за восемьдесят, мог и отказаться от воспоминаний. Разведка – профессия стрессогенная. Участники тайных операций спецслужб никогда не забывают их деталей, но рассказов о них, как правило, избегают.
     Вокруг американского атомного проекта была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс однажды назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы, «мертвой зоной». «Дельмар» проник в эту мертвую зону. Прошли сквозь нее и другие советские военные разведчики. После блистательной победы советских войск на Курской дуге и выхода Красной Армии к Днепру, завершивших коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны на восточном фронте, генерал Гровс заявил: «Мы должны теперь стремиться сохранить в тайне от русских наши открытия...» Как будто до этого американцы делились своими атомными секретами с СССР. Просто генерал Гровс еще раз вслух сказал о том, о чем думал не только он.
     Чтобы понять, какие препятствия пришлось преодолевать «Дельмару» и другим нашим военным разведчикам, видимо, нужны хотя бы общие представления о мерах безопасности, которые предпринимались американцами по охране атомного проекта.
     Дело было поставлено так, что многие специалисты, принимавшие участие в реализации планов Р. Оппенгеймера, научного руководителя американского атомного проекта, и не предполагали, какую именно они выполняют работу. Генерал Гровс не имел ничего общего с ядерной физикой, однако, как свидетельствуют некоторые участники американского атомного проекта, был жестким и целеустремленным администратором. Ему удалось установить особый порядок работы для всех, кто был связан с созданием атомного оружия. Возможно, именно за это Гровс и получил звание бригадного генерала инженерных войск американской армии.
     Между сотрудниками лабораторий, занятыми отдельными исследованиями, были воздвигнуты поистине непроницаемые стены. Каждый отдел в рамках даже одной и той же программы не имел представления о том, что делают сотрудники других отделов. Координация осуществлялась сверху. И только наверх уходили результаты исследований.
     Секретные атомные города американского уранового проекта были похожи на гетто для ученых. Представители военной контрразведки следили, чтобы строгие правила секретности никогда и никем не нарушались.
     Агенты ФБР и военной контрразведки Джи-2 подвергали тщательной проверке всех, кто привлекался к работе на атомных объектах: в секретном научном центре в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико), на заводах по обогащению урана в Хэнфорде (штат Вашингтон), в городе промышленных атомных реакторов в Ок-Ридже (штат Теннесси), в лабораториях Колумбийского и Чикагского университетов. Автобиографические данные всех сотрудников американского атомного проекта проверялись и перепроверялись. Безопасность обеспечивалась не на сто, а, как полагали, на все двести процентов. Гровс считал, что мертвая зона вокруг американских атомных проектов непроницаема. Такой же точки зрения придерживался полковник Борис Паш, начальник службы безопасности американского атомного проекта. Полковник был сыном митрополита русской православной церкви в расколе, обосновавшейся в США с давних времен. Звали митрополита Фиофилом. В миру его имя было Пашковский. Борис предпочел упрощенный вариант отцовской фамилии – Паш.
     Служба, которую возглавлял полковник Паш, держала сотрудников проекта в полном смысле под колпаком. За ними велось постоянное наблюдение, вскрывались их письма, прослушивались телефонные разговоры, в квартирах, где проживали сотрудники закрытых лабораторий, устанавливались подслушивающие устройства.
     В своем инквизиторском рвении контрразведка делала даже больше, чем требовали правительственные инструкции. Тяжесть секретности и условия ее соблюдения были настолько ощутимы, что далеко не все, кто участвовал в создании атомной бомбы, смогли выдержать на плечах этот психологический груз.
     Морской офицер, проходивший службу в одной из атомных лабораторий в Ок-Ридже, не вынес условий непрерывной слежки контрразведки и сошел с ума. Это произошло в поезде, когда, получив двухнедельный отпуск, он направлялся из Ок-Риджа в Нью-Йорк. В переполненном железнодорожном вагоне он вдруг начал рассказывать о работах, которые проводятся в «атомном городе», и тут же был арестован агентами военной контрразведки. Они были везде. Как оказалось, офицер потерял рассудок и уже не мог контролировать себя и свои высказывания. И вот только для него была устроена небольшая клиника с врачами и обслуживающим персоналом, проверенным ФБР на допуск к секретным работам. Считалось крайне опасным помещать этого офицера в частную или общественную клинику. Не исключено, что были и другие подобные трагедии.
     Так вот: на этом же сверхзакрытом объекте «Дельмар» провел около двух лет. Как ни строги были порядки генерала Гровса, в его системе «абсолютной секретности» имелись слабости, изъяны. Советским военным разведчикам удалось найти их, проникнуть в американские лаборатории и добыть там точные данные об атомной бомбе.
     Во время нашей первой встречи Жорж Абрамович поинтересовался, читал ли я роман Александра Солженицына «В круге первом». Книгу эту я читал. И сразу же вспомнил ее обложку какого-то кровавого цвета. Не дожидаясь моего ответа, Жорж Абрамович сказал:
     - Солженицын в этом романе упоминает мою фамилию...
     Только тут и я вспомнил, что в романе Александра Солженицына упомянута не только фамилия, но и имя разведчика, с которым мы сидим в его небольшом рабочем кабинете в доме на Мичуринском проспекте Москвы. События, описанные в начале романа Солженицына, происходят в декабре 1949 года. Сотрудник Министерства иностранных дел СССР Иннокентий Володин позвонил в американское посольство и сообщил, что «…на этих днях в Нью-Йорке советский агент Георгий Коваль получит … важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине…».
     Жорж Абрамович внимательно посмотрел на меня и уточнил:
     - В декабре 1949 года я уже находился в Москве. Моя командировка в США завершилась, и я больше не собирался никуда выезжать. У меня были совсем другие планы...
     Видимо, упоминание Солженицыным фамилии Коваля в романе не прошло бесследно для Жоржа Абрамовича. Возможно, это каким-то образом даже льстило его самолюбию. О своей секретной работе он в 1949 году никому открыто сказать не имел права. А с 1949 по 2000 год, расставшись с военной разведкой, буквально вычеркнул из своей памяти девять лет жизни, проведенных в опасной специальной командировке в США. Военная разведка тоже не напоминала ему о прошлом, и лишь однажды, когда он попал в затруднительное положение, оказала ему существенную помощь. Но об этом несколько позже.
     Первая наша встреча была малопродуктивной: Коваль изучал меня и, видимо, хотел понять, что меня привело в его дом. Я же хотел узнать как можно больше о его жизни и работе в военной разведке. Разговор длился около часа.
     Последующие встречи, а их было немало, были более откровенными и дружескими. Жорж Абрамович, правда, рассказывал о себе не все и не сразу. Он раскрывался постепенно. Каждая сторона его продолжительной жизни была интересной и важной: не каждому человеку приходилось быть участником таких событий в истории России и США, в круговерти каких оказался Коваль.
     В судьбе Жоржа Коваля отчетливо просматривались три круга. В первом он жил и учился в США, затем в СССР. Во втором стал секретным сотрудником советской военной разведки. В круге третьем Жорж Абрамович жил в Москве, учился в аспирантуре, преподавал в Московском химико-технологическом институте имени Д.И. Менделеева.
     Все три круга жизни, по которым довелось пройти Жоржу Ковалю, были наполнены и трудными испытаниями, и радостными событиями, и горечью утрат. Все три круга сложились почти что в девяносто три года.
     После первых встреч с «Дельмаром» было понятно, что жизнь его удалась, многому научила, обогатила знаниями и не ожесточила душу. Несмотря на достаточно трудную стезю, по которой ему довелось шагать, он сохранил в свои девяносто лет и бодрость духа, и чувство гостеприимства, и радость общения. Он рабол на компьютере, поддерживал переписку с друзьями, которые жили в США и в Израиле, превосходно владел английским языком, внимательно следил за событиями в России и за рубежом и очень тепло отзывался о своих родных – племянниках и их детях.
     Сью-сити – Биробиджан – Москва
     Первый круг жизни Жоржа Коваля начался 25 декабря 1913 года в захолустном американском городке Сью-Сити, расположенном на стыке трех штатов: Южной Дакоты, Небраски и Айовы. Официально считалось, что Сью-Сити находится в штате Айова. Географически так и было. В городе бесчинствовали ганстеры всех трех штатов. Они могли в случае преследования их полицией свободно перемещаться из одного штата в другой, что позволяло избегать арестов за темные дела и ускользать от правосудия.
     Сью-Сити, располагавшийся фактически в центре США, отличался еще одной особенностью. В этом городке имелся особый район, который назывался Ред лайт зон, что по-русски означало – «зона красных фонарей», где промышляли девицы легкого поведения всех трех штатов. В этом убогом городишке и поселился в 1910 году плотник Абрам Коваль, эмигрант из Российской империи, точнее – выходец из белорусского местечка Телеханы.
     Когда я работал над книгой «ГРУ и атомная бомба», одним из героев которой был и «Дельмар», мне пришлось изменить некоторые биографические данные Жоржа Абрамовича. Сделано это было по его настоятельной просьбе. Вернее, произвольные изменения в его биографии было основным условием согласия Коваля продолжать наши творческие беседы и его последующего одобрения главы книги, в которой упоминался его оперативный псевдоним. Вначале я настаивал на том, чтобы назвать в книге его реальные имя и фамилию, но Жорж Абрамович был непреклонен. Видимо, у него были для этого конкретные причины, назвать которые он отказался. Но можно предположить, что открытие в 2002 году его настоящего имени и связей с советской разведкой могло нанести некий моральный ущерб неизвестным мне в то время его коллегам по науке, проживавшим в США, Израиле и других странах. С ними он поддерживал контакты по электронной почте. Эти связи были частью его одинокого бытия, поддерживали его силы и интерес к жизни. Была в этом упорном сопротивлении еще одна причина, о которой он не говорил, но она была очевидной. Жорж Абрамович был настоящим московским интеллигентом, который с большим уважением относился ко всем, кто его окружал. Он особенно ценил уважительное отношение к нему со стороны его российских и иностранных коллег. А его уважали и в России, и в других странах как ученого, авторитетного педагога высшего учебного заведения, человека твердых, возможно, в чем-то уже и устаревших моральных принципов. Выступать в новой для него публичной роли советского военного разведчика он, видимо, в начале нашего знакомства не решился.
     Но вернемся в американский городок Сью-Сити, в начало ХХ века. Абрам Коваль оказался в Америке в 1910 году не случайно. Когда он жил и работал в России, то не мог собрать денег на приобретение собственного жилья, и это обстоятельство очень угнетало молодого плотника. Человеком он был практичным, любил жизнь и трезво смотрел в будущее. Оно было безрадостным. Ситуация значительно осложнилась, когда Коваль встретил и полюбил девушку, работницу местной стекольной фабрики. Вскоре она согласилась стать его женой, но при условии, что у них будет свой дом. Она была дочерью раввина, но работала на фабрике с десятилетнего возраста, зарабатывала копейки, что и привело ее, помимо воли отца, в подпольную группу молодых революционеров-социалистов.
     Абрам Коваль искал решение трудной задачи, которая встретилась на жизненном пути. Почему он оказался именно в Сью-Сити? Видимо, потому, что в этом городке проживал один из его старых знакомых. Когда-то они были очень дружны. Он и пригласил очередного переселенца из России в Айову.
     Абрам Коваль действительно был хорошим плотником. Он без особого труда нашел работу на пилораме. Природная склонность к изучению иностранных языков позволила ему быстро освоить разговорный английский. Он стал относительно хорошо зарабатывать. По крайней мере, в США он получал больше, чем в России. Это позволило скопить немного денег и купить деревянный дом. Было в том доме пять маленьких комнат. Дом требовал значительного ремонта, но это не пугало плотника – с деревом он обращаться умел, а работа на пилораме позволяла приобрести стройматериалы по сходной цене.
     После обзаведения собственной недвижимостью в Айове Абрам Коваль направил в Телеханы своей невесте денежный перевод, который с лихвой покрыл ее расходы на дальнюю дорогу.
     Ковали прожили в США около двадцати лет. В их семье появились трое детей, которых нужно было не только кормить и одевать, но и обучать в школе. За все надо было платить. Несмотря на старания главы семейства, денег в семье постоянно не хватало.
     Плотник поддерживал связи с друзьями из России, в которой происходили бурные потрясения – революции, гражданская война, стабилизация обстановки, коллективизация и индустриализация. Планомерно и разумно решался и национальный вопрос. В 1932 году семья Ковалей в полном составе решила возвратиться в Россию. Путешествие через Тихий океан они совершили на пароходе «Левитан».
     Оказавшись в России, семейство Ковалей обосновалось в Биробиджане, который в мае 1934 года стал столицей Еврейской автономной области. Началась новая жизнь.
     Переселенцы из США стали членами коммуны «Икор». Им выделили жилье. Отец стал работать по специальности, строил новые дома. Сыновья работали в коммуне. Жорж вначале трудился на лесозаготовках, затем драноколом, потом – слесарем по ремонту сельхозтехники.
     Коммуна «Икор» была особым образованием. В ней в основном жили переселенцы из США и других стран.
     Само слово «Икор» в русских словарях отсутствует. Нет его и в американских справочниках. Скорее всего, это аббревиатура, за которой скрывалась в те годы какая-то благотворительная организация. Возможно, иммиграционный комитет, который помогал переселенцам из России. Первые буквы названия такого комитета в английском переводе как раз и дают сокращение «ИКОР». Подтверждением этой версии служит то, что в те далекие годы, когда в Биробиджане образовалась коммуна «Икор», действовала одноименная организация «ИКОР», издававшая собственный журнал «Найлебен» и занимавшаяся оказанием помощи переселенцам.
     В 1934 году Жорж Коваль отправился из Биробиджана в Москву. Ему не только хотелось увидеть белокаменную столицу России, но и поступить в технический вуз. Выбор он уже сделал и был готов к вступительным экзаменам. В том же 1934 году Жорж стал студентом Московского химико-технологического института имени Д.И. Менделеева. Учился старательно, разработал интересную дипломную работу по тематике лаборатории редких газов, которую успешно защитил в 1939 году. По рекомендации Государственной экзаменационной комиссии молодой инженер Жорж Коваль без экзаменов был зачислен в аспирантуру. Члены ГЭК заметили у дипломанта Коваля задатки исследователя и, возможно, будущего ученого.
     В 1939 году в жизни Жоржа Коваля произошло еще несколько важных событий. Одно из них – знакомство с членами призывной комиссии в райвоенкомате. В те годы служить в Красной Армии было не только почетно, но и для молодых граждан СССР обязательно. Во время первого же посещения военкомата, которое произошло 11 февраля 1939 года, Жорж собственноручно написал «Социалистические обязательства» по подготовке к службе в армии.
     «Я, допризывник рождения 1913 года, – писал Жорж Коваль,– учусь в МХТИ имени Менделеева и беру на себя обязательство использовать свободное время для подготовки к призыву в ряды нашей непобедимой Р.К.К.А.
     Я обязуюсь явиться на призывную комиссию с высшим образованием, подлечить зубы и заниматься спортом.
     Обязуюсь защитить диплом на отлично, проявлять большевистскую бдительность, регулярно читать газеты, сдать зачет по курсу «Основы марксизма-ленинизма» на отлично, а также беру обязательство оказывать помощь допризывнику студенту МХТИ Вадиму Руденко…»
     В 1939 году Жорж Коваль стал главой молодой семьи. Женой его стала внучка бывшего московского фабриканта, который специализировался на производстве кондитерских изделий и имел в Москве на Мясницкой улице собственный магазин.
     Молодожены были вместе не долго. В их семью, которая проживала на улице Большая Ордынка, неожиданно вмешались особые обстоятельства. Жорж Коваль в 1939 году попал в поле зрения военной разведки, представители которой после трудных лет репрессий и чистки подбирали в Разведывательном управлении новых сотрудников – талантливых молодых офицеров и лучших выпускников столичных вузов. Жорж Коваль оказался среди избранных.
     Руководитель МХТИ А. Пильский и секретарь парткома института К. Новиков по запросу какой-то государственной инстанции дали Ж. Ковалю следующую характеристику:
     «…Коваль Ж.А. родился в 1913 году в США, гор. Сью-Сити, штат (не указан), приехал в СССР в 1932 г. вместе с семьей в Биробиджан. Семья Коваля сейчас живет в Еврейской автономной области. Оканчивает МХТИ им. Менделеева по специальности «технология неорганических веществ». Успеваемость отличная. К учебе относится добросовестно. Член ВЛКСМ с 1936 года. Политически развит. Принимает активное участие в общественной работе – работал председателем профцехбюро факультета. До института работал в колхозе, а также в слесарных мастерских. Может быть использован в качестве цехового инженера, а также на работе по проектированию.
     За границей имеет ряд родственников, с 1937 года связей с ними не имеет…»
     В характеристике нет ни слова о том, что Коваль может быть использован на ответственной зарубежной работе. Таких заключений от руководителей Московского химико-технологического института не требовалось. Да и вряд ли они имели представление о том, что выпускником руководимого ими учебного заведения заинтересовалась военная разведка…
     Достоверный источник
     В 1939 году начался второй секретный этап в жизни Жоржа Коваля. Путь от выпускника МХТИ до секретного сотрудника военной разведки он прошел не самостоятельно, а под строгим присмотром представителей Разведуправления Красной Армии.
     Военная разведка заинтересовалась личностью Жоржа Коваля в 1938 году, когда в Разведуправлении неожиданно возникла необходимость заменить разведчика-нелегала Артура Адамса, действовавшего в США. Адамс, псевдоним которого был «Ахилл», попал под подозрение сотрудников Наркомата внутренних дел СССР. Его бездоказательно обвинили в связях с троцкистом Блюгерманом и в том, что он, будучи представителем Главного управления авиационной промышленности СССР, якобы закупал за границей авиационные двигатели по завышенным ценам.
     Такие были времена. Обвинение было тяжелым. Адамс в 1938 году был отозван из Нью-Йорка, где он находился в специальной командировке, и уволен из Разведывательного управления. На его место и должен был отправиться в США Жорж Коваль, аспирант МХТИ. Молодой инженер имел хорошую специальность, скромную, но положительную характеристику и свободно владел английским языком. Более того, он родился и вырос в США, хорошо знал, как устроена жизнь в заокеанской стране. Такой кандидат в то время был редкой находкой для серьезной разведки.
     Военные разведчики увидели в нем человека, на которого можно было положиться. По крайней мере, его характеристики и общая профессиональная подготовка позволяли на это надеяться. Жорж Коваль верил в светлые идеалы коммунизма и готов был за них сражаться. Его личные и деловые качества соответствовали тем, которыми должен обладать разведчик.
     Интересы Разведуправления и личные планы молодого инженера совпали. На первой же беседе с представителем военной разведки он дал согласие на работу в этой новой и неизвестной для него организации. В Разведуправлении новому секретному сотруднику был присвоен псевдоним «Дельмар». Так началась одноименная операция военной разведки по выводу Жоржа Коваля в США.
     Для того чтобы послать Жоржа в США и поручить ему руководить агентами, с которыми до этого работал Артур Адамс, его нужно было обучить сложным премудростям разведывательной работы. На это требовалось время. Пока Жорж познавал основы новой для него профессии, в начале 1939 года произошло невероятное по тем временам событие. Командование военной разведки смогло доказать сотрудникам НКВД, что Адамс ни в чем не виноват и с врагами Советского Союза связей не имел. С Артура Александровича были сняты подозрения в связях с «троцкистами», он был вновь принят на работу в военную разведку и направлен в специальную командировку в США.
     Операция «Дельмар» между тем продолжала реализовываться, но получила самостоятельное направление, уже независимое от деятельности А. Адамса.
     Пройдя курс специальной подготовки, Коваль отправился за океан. Его главной задачей было добывание сведений о разработке в американских лабораториях новых химических отравляющих веществ. В создании химического оружия американцы в те годы опережали фашистскую Германию и достигли значительных результатов.
     Коваль обосновался в Нью-Йорке, наладил связь с Москвой, получил указание, куда и как устроиться на работу, но сделать этого не смог. Документы, которые были у него на руках на вымышленное имя, несколько месяцев не позволяли ему найти надежную «крышу», то есть работу, без которой нельзя было заниматься разведкой.
     В Центре не исключали такой ситуации. Поэтому разведчику предоставлялось право воспользоваться своими американскими документами. Когда другого выхода не было, Коваль пошел на риск – снова стал Жоржем из Сью-Сити, где родился, учился и проживал.
     Вскоре Жорж Коваль без затруднений устроился на работу, приобрел новых полезных знакомых. Естественно, со старыми друзьями по школе он не встречался. Он даже смог заставить себя не навещать родной город. Таковы были жесткие требования, которыми он обязан был руководствоваться, проживая в США, которые он никогда не нарушал.
     В 1943 году произошли события, способные существенно изменить положение «Дельмара». Как и многих других американцев, Коваля ждал призыв на службу в американскую армию. Разведчик доложил об этом в Центр и попросил рекомендаций. Американская армия не интересовала советскую разведку. Поэтому разрешать разведчику службу в американской армии не было смысла. Это оторвало бы разведчика от выполнения его основной задачи – добывания сведений об американском химическом оружии.
     Центр дал «Дельмару» указание: если есть возможность избежать призыва в армию, то надо воспользоваться ею. Если же призыв на службу будет неизбежен, то следовало подчиниться судьбе. Ковалю пришлось судьбе подчиняться. Именно это принесло и ему, и советской военной разведке в будущем большую удачу.
     Поскольку Коваль имел документы, подтверждающие, что он окончил два курса американского технического колледжа, то его направили на учебу. На этот раз на специальные курсы, где молодые парни осваивали новые по тем временам специальности, связанные с работой на объектах по производству радиоактивных материалов. Курсы были при Нью-Йоркском городском колледже.
     Вместе с Ковалем в колледже Нью-Йорка обучались 39 других молодых американцев. Некоторые из них после окончания Второй мировой войны станут известными учеными, другие – серьезными аналитиками ведущих американских корпораций, работавших на американский атомный проект. Некоторые из тех сокурсников Коваля до сих пор живы и достигли высокого положения в научном мире США.
     В августе 1944 года рядовой американской армии Жорж Коваль успешно завершил обучение на курсах и был направлен на секретный объект в город Ок-Ридж (штат Теннесси). Это был один из тех американских городов-призраков, вокруг которых генерал Гровс создал свою «мертвую зону».
     Перед отъездом в Ок-Ридж Коваль встретился с резидентом под псевдонимом «Фарадей». «Дельмар» доложил о назначении на работу в город «Х». Разведчики отработали условия связи. Они были просты: как только представится возможность, «Дельмар» сообщит о себе и своей работе. Были предусмотрены и условия для передачи сведений об объекте, которые, как предполагали разведчики, представят интерес для разведки. Ни «Дельмар», ни «Фарадей» не знали, что выпускнику Московского химико-технологического института и Нью-Йоркского городского колледжа предстояло стать сотрудником объекта, работавшего по плану американской программы создания атомной бомбы.
     Вскоре «Дельмар» попал в закрытый американский атомный город, стал одним из сотрудников завода по производству радиоактивных материалов. Подобные атомограды Челябинск-70, Арзамас-16 в СССР будут построены после окончания Великой Отечественной войны.
     То, что «Дельмар» увидел в Ок-Ридже, его удивило. На заводах работало несколько десятков тысяч ученых, инженеров, технических специалистов, полицейских, агентов Федеральной службы безопасности и военной контрразведки. Город был похож на резервацию, в которой подвергались добровольному заточению лучшие научные умы Америки. Въезд и выезд из Ок-Риджа строго контролировался.
     Город носил условное название «Объект компании «Кемикэл инжениэринг воркс». Сотрудники этой фирмы выполняли значительный объем работ в рамках уранового проекта США.
     В 1943 году военная разведка из данных Клауса Фукса уже знала о существовании в США лабораторий по ядерным исследованиям в Лос-Аламосе и Чикаго. Об Ок-Ридже сведения в Москве если и были, то самые общие.
     Через полгода «Дельмар» получил первый отпуск. Это позволило ему покинуть Ок-Ридж и встретиться с «Фарадеем». После встречи, проведенной по всем правилам разведывательного искусства, в Центр была направлена срочная радиограмма, в которой докладывалось о существовании Ок-Риджа, о производстве обогащенного урана и плутония. Сообщалась также должность, которую «Дельмар» занимал в Ок-Ридже. Несколько позже в Москву были направлены и другие важные сведения об атомном городе и его заводах.
     Сведения были интересными. Военной разведке стало точно известно местонахождение атомного города, которое тщательно скрывалось американцами. Даже Клаус Фукс, который занимался разработкой математического аппарата газодиффузионного процесса и решением технологических проблем строившегося комплекса в Ок-Ридже, ни разу в этом городе не был. Фуксу, как и другим британским ученым, также было запрещено посещение ядерного комплекса в Хэнфорде, где производился плутоний, и объекта «Х», за которым скрывался завод в Ок-Ридже.
     От «Дельмара» стало известно, что в Ок-Ридже производятся обогащенный уран и плутоний, что этот объект разделен на три основных литерных сектора: К-25, У-12 и Х-10.
     «Дельмар» работал на предприятии Х-10, которое было меньше по размерам, чем первые два. На нем трудилось около 1500 человек. На объекте Х-10 действовала секретная установка по производству плутония. Будучи уже в девяностолетнем возрасте Жорж Коваль гордился тем, что был единственным советским разведчиком, который держал в собственных руках образец плутония, полученного американцами.
     Коваль был радиометристом и поэтому имел доступ в разные отделы предприятия. Все, что делалось в секторах К-25 и У-12, ему тоже было известно. Он смотрел на американские опыты по производству урана и плутония глазами дипломированного специалиста, окончившего один из лучших советских высших учебных заведений – МХТИ. Техническое образование позволяло Ковалю точно оценивать то, что он видел, и выделять самое главное.
     В последующем с «Дельмаром» встречался советский разведчик «Клайд». Встреч было несколько. «Дельмар» сообщил о том, что обогащенный уран и плутоний, производившиеся в Ок-Ридже, под усиленной охраной отправляется военными самолетами в другую лабораторию, которая находилась в Лос-Аламосе.
     Сведения «Дельмара» немедленно передавались в Москву. В Центре на их основе готовились донесения на имя генерал-лейтенанта П. Судоплатова, начальника отдела «С», созданного по указанию И.В. Сталина в Наркомате внутренних дел. В этом отделе в обезличенном виде концентрировались все донесения разведчиков внешней разведки НКГБ и Главного разведывательного управления. Из отдела «С» тоже в обезличенном виде материалы по атомной проблеме, добытые разведчиками, направлялись И.В. Курчатову, который внимательно изучал их, давал оценки и ставил новые задачи перед сотрудниками разведывательных служб.
     «Дельмар» в декабре 1945 года сообщил о том, что американцы производят полоний и также используют его в атомном проекте. В донесении разведчика, в частности, сообщалось об объеме ежемесячного производства полония в Ок-Ридже.
     На основании данных «Дельмара» в Главном разведывательном управлении было подготовлено специальное донесение в отдел «С». В нем, в частности, сообщалось следующее:
     «…Изготовленный полоний отправляется в штат Нью-Мексико, где используется для создания атомных бомб. Полоний производится из висмута. На 1 ноября 1945 года объем продукции завода составил 300 кюри полония в месяц, а сейчас доведен до 500 кюри. О производстве полония и его использовании нигде не сообщалось.
     Краткое описание процесса производства полония выслано нам почтой и по получению будет немедленно направлено Вам».
     Эту докладную записку 22 декабря 1945 года подписал начальник 1-го Управления Главного разведывательного управления Генерального штаба генерал-майор танковых войск В.Е. Хлопов.
     13 февраля 1946 года генерал-лейтенанту П.Судоплатову из ГРУ было направлено еще одно письмо. Вот его содержание: «При этом направляю краткое описание процесса производства элемента полония, полученное нами от достоверного источника».
     Это письмо сопровождало донесение, подготовленное «Дельмаром». В донесении были две страницы текста на русском языке и две – на английском. Возможно, «Дельмар» был первым разведчиком, который подсказал советским физикам и конструкторам, для чего используется в американских атомных зарядах химический элемент полоний.
     В 1945 году «Дельмар» уже имел воинское звание «сержант штабной службы». Вскоре его перевели на новое место службы – в лабораторию, которая располагалась на секретном объекте в городе Дейтон, штат Огайо. Новая должность расширила его, как говорят в разведке, информационные возможности. В этой лаборатории тоже работали физики и химики, выполнявшие задания в рамках американского атомного проекта. Научные исследования, говорили о том, что работа в США по созданию атомной бомбы вступает в завершающую стадию.
     На очередной встрече «Дельмар» передал «Клайду» сведения об основных направлениях работы лаборатории в Дейтоне.
     Главным итогом разведывательной деятельности «Дельмара» в США стало то, что он смог выявить некоторые секретные атомные объекты в США, их структуру, объемы производства ядерных материалов, количество занятых специалистов, связи с другими закрытыми объектами американского атомного проекта.
     Руководство лаборатории в Дейтоне, видимо, относилось к сержанту Ковалю с большим доверием. После того как атомным бомбардировкам были подвергнуты Хиросима и Нагасаки, в лаборатории устроили праздник. Ее начальник объявил своим сотрудникам о том, что «они внесли в эту историю значительный вклад».
     Спустя некоторое время в лаборатории начала формироваться команда для поездки в Японию. Все поняли, что речь идет о сборе данных по результатам атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Отбирали самых проверенных специалистов. В спецкоманду был зачислен и Жорж Коваль. Он готов был отправиться в этот заокеанский вояж для того, чтобы убедиться в том, какую реальную мощь обрели США и проинформировать об этом руководство военной разведки. Но за несколько дней до вылета в Японию выяснилось, что в составе команды нет врача-рентгенолога. Сержант Коваль остался на территории США.
     В сентябре 1945 года завершилась Вторая мировая война. Жоржа Коваля уволили с военной службы. Начальник лаборатории предложил ему остаться на прежней должности, обещал новое повышение по службе. Но Коваль отказался. Он предчувствовал изменения в системе отбора специалистов для работы на американских атомных объектах и не хотел бессмысленно рисковать.
     После службы в американской армии, которую «Дельмар» завершил в 1946 году, он прибыл в Нью-Йорк, где работал его руководитель разведчик «Клайд». На очередной встрече «Дельмар» доложил «Клайду» о том, что еще узнал о лаборатории в Дейтоне, и сообщил о предложении остаться там же на должности гражданского специалиста. «Клайд» заинтересовался предложением «Дельмара». Он увидел интересную перспективу, которая позволяла разведке получать новые закрытые данные из Дейтона. Однако сам «Дельмар» рассудил иначе. Он считал, что продолжение его работы в Дейтоне связано с большим риском и таит в себе неизбежную опасность провала. «Дельмар» предвидел ужесточение режима секретности на закрытых военных объектах, новую проверку всех сотрудников, выяснение их политических убеждений, родственных связей и документов. В США и Канаде газеты уже были забиты материалами о советском атомном шпионаже. Печатались интервью с предателем Гузенко, с сенаторами, которые требовали положить конец деятельности советских «атомных шпионов». Существовала реальная угроза того, что агенты ФБР смогут установить, что Жорж Коваль в 1932 году вместе с родителями выехал на постоянное жительство в СССР и после этого в США не возвращался.
     Обстановка в США продолжала накаляться. Ее обострил судебный процесс в Канаде над выданными Гузенко советскими агентами. «Дельмар» все еще продолжал работать в США. Он выполнял задания Центра, но мечтал как можно быстрее возвратиться в Москву. В конце 1948 года его просьба была удовлетворена, и «Дельмар» благополучно возвратился в СССР, где его с нетерпением ожидала жена. Он снова стал москвичом, любителем футбола и образцовым семьянином.
     Сегодня может возникнуть вопрос: а правильно ли поступил Жорж Коваль, добиваясь прекращения своей специальной командировки в США и возвращения в родные пенаты? На этот вопрос можно дать только один ответ: «Жорж Коваль поступил абсолютно правильно». Раньше или позже американская контрразведка установила бы, что он незаконно находится на территории США. Дело в том, что в одном из номеров уже упоминавшегося журнала «Найлебен» общества «ИКОР» была опубликована фотография семьи Ковалей, прибывших из США в Биробиджан. На переднем плане в центре этой фотографии был запечатлен Жорж Абрамович. Этого было достаточно, чтобы американская контрразведка проявила к сержанту американской армии Ковалю повышенный интерес. Хорошо, что такого поворота событий удалось избежать…
     В круге третьем
     В Москве жизнь Жоржа Коваля сначала складывалась без каких-либо проблем. Он наконец-то встретился с женой, которая все эти годы ожидала его в Москве, изредка получая письма от мужа, которые передавал представитель военной разведки.
     В июне 1949 года начальник 2-го Главного управления Генштаба генерал армии М. Захаров подписал приказ, касающийся судьбы «Дельмара» и его работы в военной разведке. В приказе говорилось, что «…солдат Жорж Коваль 1913 года рождения демобилизован из рядов Вооруженных Сил СССР».
     После этого Жорж Абрамович расстался с военной разведкой на пятьдесят лет.
     С большой радостью бывший аспирант возвратился в институт – МХТИ, без особого труда восстановился в аспирантуре и начал увлеченно заниматься научной работой.
     Через два года Коваль защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук. По оценке членов ученого совета, его диссертация была важной для народного хозяйства страны. Коваль действительно работал над ней увлеченно, используя знания, полученные в МХТИ и американском колледже. Пригодился и опыт практической работы в Ок-Ридже и Дейтоне.
     Научной работе Коваль отдавал все свое время, лишь изредка вырываясь на стадион «Динамо», чтобы посмотреть очередной матч любимого «Спартака».
     После защиты диссертации у бывшего военного разведчика, о чем в институте никто не знал, и молодого кандидата технических наук неожиданно возникли проблемы. Вместо того чтобы приступить к работе в каком-либо институте или на заводе, Жорж оказался безработным. Как ему однажды сказали в Министерстве высшего образования, «ввиду крайне ограниченной потребности в научных кадрах его специализации».
     Это была слабо замаскированная неправда, в которую не верили даже те должностные лица, которые отказывались предоставлять инженеру Ковалю работу, соответствующую его ученому званию. В послевоенное время такие специалисты, как Коваль, нашей стране, несомненно, были нужны. Кандидаты наук – тем более. Но в те годы рынок рабочей силы в СССР отсутствовал, и без направления министерства престижную работу получить было невозможно. Коваль мог бы оказаться полезным и в одном из институтов, работающим над советским атомным проектом. Но, к сожалению, этого не произошло.
     Около года молодой ученый обивал пороги Министерства высшего образования и других ведомств, пытаясь выяснить причину, из-за которой стал безработным. Как оказалось, она была на поверхности. Чиновникам не все было понятно в его автобиографии. Десять лет с 1939 по 1949 г. он числился на службе в Красной Армии. Уволенный из армии рядовым «солдат Жорж Коваль» не мог объяснить осторожным чиновникам, как произошло, что он, имея высшее образование, за десять лет службы не смог получить даже звания младшего лейтенанта и имел только одну медаль «За победу над Германией».
     Коваль попал в заколдованный круг. О службе в разведке он не имел права говорить ни слова.
     В марте 1953 года терпение у безработного кандидата технических наук иссякло, и он решил направить письмо начальнику военной разведки.
     «Дорогие товарищи! – писал он 10 марта 1953 года. – Обращаюсь к вам в связи с трудным положением, в котором оказался. Как вам, вероятно, известно, в конце сентября 1952 года я окончил аспирантуру. Меня Министерство высшего образования должно было направить на работу, но комиссия, которая занималась распределением, не направила меня никуда, а решила оставить «вопрос открытым»...
     Я не хотел вас беспокоить, но десятилетняя служба у вас – «белое пятно» в моей биографии. Ведь о характере службы в армии я не имею права никому говорить.
     Только вам известно, на каком трудном и ответственном участке мне было доверено служить, и что я честно служил на нем.
     Если бы эти десять лет я работал или служил в Советской Армии, то, как и все, имел бы определенный трудовой стаж или боевой опыт, которые характеризовали бы меня. При приеме меня на работу обо мне не судили бы только как о выходце из США.
     Моя просьба заключается в том, чтобы вы поговорили обо мне с министром высшего образования т. Столетовым. Для предоставления мне работы требуется только его личное распоряжение».
     Начальник ГРУ генерал-лейтенант М.А. Шалин незамедлительно приказал разобраться в судьбе бывшего разведчика. 16 марта 1953 года он направил личное письмо министру высшего образования В.Н. Столетову. В том письме говорилось, что «с 1939 по 1949 г. Коваль Ж.А. находился в рядах Советской Армии. В соответствии с подпиской о неразглашении государственной и военной тайны он не может объяснить характер своей службы, которая проходила в особых условиях. Если это обстоятельство некоторым образом повлияло на решение Министерства высшего образования при определении его на работу, то прошу Вас принять нашего представителя, который сообщит необходимые сведения Вам лично».
     После этого письма судьба Жоржа Коваля была решена. В его жизни настала полоса творческих успехов в науке и спокойная семейная жизнь. Его приняли на преподавательскую работу в МХТИ. Институт стал для молодого ученого родным домом, в котором он работал около сорока лет. Он искренне любил свою кафедру, своих коллег, к которым всегда относился с большим уважением. Он любил свой предмет и своих любознательных студентов, с которыми умел из года в год находить общий язык и прививать любовь к знаниям и точным наукам. Многие из тех, кто слушал лекции доцента Коваля, стали кандидатами технических наук, руководителями крупных предприятий химической промышленности.
     Жорж Абрамович увлеченно занимался наукой, подготовил и опубликовал около 100 серьезных научных работ, которые получили признание в научных кругах. Он принимал активное участие в работе научных конференций, выступал с докладами и сообщениями и за многие годы работы в институте смог создать целое научное наследие, которым и сегодня пользуются студенты. Главное же его педагогическое достижение, как он сам считал, это помощь восьми аспирантам и соискателям стать кандидатами наук.
     Можно сказать, что Жорж Коваль был талантливым аналитиком, прирожденным педагогом и ученым. Он был не менее удачливым военным разведчиком, который умел предвидеть опасные ситуации и своевременно принимал меры, чтобы не привлечь внимание контрразведки.
     Предчувствие, что американская контрразведка рано или поздно заинтересуется его судьбой, оправдалось. Как стало известно, агенты ФБР все-таки начали разыскивать Жоржа Коваля. В 1949 – 1951 гг. они опросили всех его знакомых в Ок-Ридже и в Дейтоне. Они опросили всех соседей семьи плотника в маленьком городе Сью-Сити. Они пытались понять, какой Жорж Коваль выехал на постоянное проживание в СССР в 1932 году и какой Жорж Коваль работал на секретных объектах в Ок-Ридже и в Дейтоне.
     Российские телекомпании 8 ноября 2006 года показали в своих передачах портрет неизвестного разведчика. Это был портрет Жоржа Абрамовича Коваля. Печально, но он не дожил до этого дня. Умер Жорж Коваль 31 января 2006 года в Москве. В те январские дни по одному из телеканалов демонстрировался фильм «В круге первом», созданный по одноименному роману Александра Исаевича Солженицына. Через сорок лет после создания этого романа его многострадальные герои ожили на экране. Опять прозвучала фамилия «разведчика Жоржа Коваля, вылетающего в Нью-Йорк для встречи с американским профессором, который передаст ему новые данные об атомной бомбе…».
     Настоящий Жорж Коваль смотрел этот фильм. Какие чувства он испытывал в тот момент? Этого никто и никогда уже не узнает.
     Наша последняя встреча с Жоржем Абрамовичем состоялась незадолго до его кончины. Произошло это 25 декабря 2005 года в его день рождения. Жоржу Абрамовичу исполнилось 92. Большая и красивая жизнь этого мужественного и доброго человека, умевшего любить близких, уважать товарищей и искренне любить Россию, завершалась. Он это предчувствовал. Поднимая в день нашей встречи бокал с вином, спросил:
     - Вы напишите о нас книгу?
     Я ответил утвердительно.
     Жорж Абрамович сказал:
     - Теперь можно будет назвать и мою фамилию…
     «Дельмар» и ГРУ
     Было бы несправедливо завершить повествование об этом военном разведчике, не рассказав о его отношениях с разведкой после возвращения в Москву.
     Нет секрета, что разведчики отправляются в специальные командировки для того, чтобы выполнять специальные задания. Как правило, задания эти связаны с укреплением безопасности государства. Специальные миссии Артура Адамса, Яна Черняка, Жоржа Коваля, Павла Ангелова и некоторых других военных разведчиков были нацелены на добывание сведений об американском и британском атомных проектах. Разведчики выполнили поставленные перед ними задачи. Они добыли около шести тысяч листов секретных материалов об атомных проектах иностранных государств и двадцать пять ценных образцов. Артуру Адамсу и Яну Черняку за мужество и героизм, проявленные при выполнении правительственных заданий, было присвоено звание Героя России. Произошло это в последние годы.
     Как были оценены достижения разведчика Жоржа Коваля в его специальной командировке? Он был награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 г.». И все.
     Причин тому много. Две из них следует назвать. Первая – вскоре после окончания Великой Отечественной войны, в 1947 году, две советские специальные службы, занимавшиеся внешней разведкой (внешняя разведка НКВД и внешняя разведка ГРУ) были объединены в одну структуру, которая получила название Комитет информации. Начальником этого комитета был назначен В.М. Молотов. Спецслужбы начали заниматься объединением своих сил, собирать воедино документы, выстраивать руководство деятельностью агентурных работников. Одним словом, из хорошо организованных спецслужб в СССР была небрежно слеплена новая структура. Вот почему разведчик Жорж Коваль, возвратившись в Москву, оказался не в Главном разведывательном управлении, а в Комитете информации, где готовил объемный отчет о проделанной работе, который до сих пор найти не удалось. Не из комитета ли информации просочились наружу сведения о том, что некий Жорж Коваль был советским разведчиком и занимался в США атомным шпионажем? Одноименный персонаж Александра Солженицына не единственный. О Жорже Ковале писали и другие литераторы.
     Период неудачной реорганизации советских специальных служб исчерпал себя в 1949 году. Разведки были вновь разъединены, получили самостоятельность и конкретные направления деятельности.
     Период организационной реформы 1947-1949 гг. нанес ущерб не только оперативной работе спецслужб, но привел и к кадровым потерям. Нарушились связи военной разведки со своими ветеранами.
     В 2000 году контакты военной разведки с Жоржем Ковалем были восстановлены. Он был принят в члены Совета ветеранов, награжден почетным знаком «За службу в военной разведке», ежемесячно ему оказывалась материальная помощь. Но данных о том, как использовались сведения, добытые военным разведчиком «Дельмаром» о производстве в США плутония и полония, а также применении их в американском атомном проекте, не было. Не так давно удалось установить, что в обезличенном виде эти донесения поступили в комитет «С», которым руководил П. Судоплатов. Ошибочно они были зарегистрированы как документы разведчика внешней разведки НКВД. 18 марта 1946 года донесения «Дельмара» о полонии были направлены «т. Махневу».
     На этом рассказ о «Дельмаре» можно было бы и завершить. Но, предвидя, что у читателей могут возникнуть вопросы о том, какую же ценность представляли в 1946 году сведения о производстве в США полония и его использовании в американском атомном проекте, приведу оценки непредвзятых специалистов.
     Первая оценка принадлежит М.П. Грабовскому, автору книги «Атомный аврал», опубликованной в Москве в 2001 году. Грабовский пишет: «…Технологическая схема, разработанная в НИИ-9 под руководством Ершовой, …являлась более мощной, напоминающей полупроизводственный цех. Именно сюда поступили более сотни висмутовых блочков, облученных мощным нейтронным потоком в промышленном реакторе «А», пущенном в это время в Челябинске. Активность этих блочков была очень высокой, и работа с ними представляла серьезную опасность. Однако все они были переработаны в первом квартале 1949 года. Весь полученный полоний был отправлен поездом в КБ-11, где к тому времени создана специальная лаборатория по изготовлению НЗ (нейтронного запала. – прим. В.Л.)… И только в июне 1949 года, как последняя деталь к уже готовой бомбе, были сконструированы и изготовлены четыре НЗ мощностью около 50 кюри. К моменту испытания атомной бомбы все они были доставлены на Семипалатинский полигон. В самый последний момент окончательно выбрали один из них, с наилучшими характеристиками…»
     Из этого описания можно понять, что нейтронный запал к советскому атомному устройству, которое готовилось к подрыву на Семипалатинском полигоне, был изготовлен по «рецепту» Жоржа Коваля. До поступления его донесения в Москву об использовании американцами полония этим веществом в рамках советского атомного проекта никто не занимался.
     Второе свидетельство об использовании полония в первом советском атомном устройстве было опубликовано в книге «Создание первой советской ядерной бомбы», выпущенной в 1995 году Министерством Российской Федерации по атомной энергии.
     В этой интересной работе на странице 123 указывается следующее: «…Из опубликованных сейчас материалов разведки, которые поступали с начала 1945 года в лабораторию № 2 и анализировались лично И.В. Курчатовым, были известны общие описания ядерной бомбы, ее размеры и общая масса, а также перечислены десять наименований основных частей, составляющих бомбу. Наиболее подробно описана конструкция полоний-бериллиевого источника нейтронов («инициатор»), состоящего из полого бериллиевого шарика с 15 клинообразными выемками, в которых находился полоний. Общее содержание полония-210 в инициаторе равнялось 50 Ки. На промышленном реакторе «А», начиная с 1948 года, полоний-210 нарабатывался при облучении висмута…»
     И далее: «…период а-распада полония-210 приблизительно 140 суток, и поэтому такой источник нейтронов по сравнению с Ra-Be-источником примерно в 4000 раз более эффективен…»
     Авторы книги «Создание первой советской ядерной бомбы» – специалисты Министерства Российской Федерации по атомной энергии. Их оценки бесспорны. В 1941-1948 годах именно они были потребителями разведывательных сведений об атомных проектах США и Англии. В том числе и сведений, добытых разведчиком Ж.А. Ковалем.
     Сведения, переданные Ж.А. Ковалем в декабре 1945 – феврале 1946 г. в Москву об использовании американцами в их первой бомбе полония, подсказали советским ученым идею и показали правильный путь решения проблемы, связанной с нейтронным запалом. Позже для серийного производства советских атомных бомб нейтронные запалы изготовлялись из других материалов. Но в первом атомном устройстве, взорванном на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года в 7 часов 00 минут, использовался инициатор, изготовленный по «рецепту», выписанному военным разведчиком «Дельмаром» – Жоржем Абрамовичем Ковалем.
     На снимках: КОВАЛЬ Жорж Абрамович («Дельмар») - преподаватель Московского химико-технологического института. Руководители Российского химико-технологического университета им. Д.И. Менделеева в гостях у Жоржа Абрамовича.; Главный конструктор первой советской атомной бомбы Ю.Б. ХАРИТОН.; Аллан Нанн Мэй; Лесли Гровс; Эдвард ТЕЛЛЕР; Роберт ОППЕНГЕЙМЕР; Записка начальника 1-го управления ГРУ Генштаба Красной армии в НКВД СССР.