Бьет прямо в нерв струна,
     гонит по жилам лаву.
     Ангел и сатана –
     в голосе барда. Браво!
     Это о нем, о Евгении Торсукове, подписывающимся под своими песнями псевдонимом Зушин. Кто хотя бы раз слушал этого поющего полковника, тот не мог не поразиться энергетическому напору, идущему из его уст и из струн его гитары. Такой, знаете ли, мощный поток страсти, выраженный в незатейливых мелодиях и простых, часто «свободных» от строгой рифмы строках.
     Признаться, я всегда удивляюсь тому, как обычная, казалось бы, печатная фраза, приправленная сильным голосом и гитарной струной, превращается во фразу волнующую, зовущую, разящую. Есть нечто магическое в гитарных версиях стихов. Не говоря уж, конечно, о редчайшем феномене Высоцкого, стихи которого и сами по себе, то есть со страниц его книг, гипнотизируют неожиданными образами.
     Кстати, с Владимиром Высоцким Торсукову посчастливилось встречаться дважды, чем он несказанно гордится. Первый раз это случилось на дне рождения отца Владимира Семеновича. К застолью тогда уже широко известный актер опоздал, задержался после спектакля в Театре на Таганке. Пришел в момент, когда Женя пел под гитару одну из его песен. Высоцкий, не привлекая к себе внимания, послушал его издали, а потом тихо посоветовал начинающему барду петь свои собственные песни. Сказал он это по-дружески, деликатно. Женя внял совету.
     Спустя несколько лет группа актеров, в составе которой был и Высоцкий, гостила в Южной группе войск, то есть в Венгрии. После концерта для артистов устроили фуршет, на котором «по долгу службы» присутствовал Торсуков, работавший тогда в штабе ЮГВ. Евгений не решился подойти к знаменитости и лишь украдкой глядел на кумира. Тот, однако, перехватил взгляд, кивнул и запросто подошел, сказав, что помнит застолье у отца и поющего «под Высоцкого» барда. Момент был «знаковый», по словам Евгения.
     С Женей Торсуковым мы учились в Военном институте иностранных языков, на Волочаевской улице, до которой от метро нас довозил 45-й трамвай. Потом Женя напишет:
     Кондуктор скажет для
     прикола:
     «Выходим. Слева –
     разведшкола».
     Здесь остановочка моя.
     Привет тебе, родной ВИИЯ!
     Физически развитый, подвижный, отзывчивый Торсуков всегда в центре всякой душевной компании. Его гитара звучала и звучит и в институтском клубе, и в общежитии, и в Лефортовском парке, любимом месте отдыха слушателей ВИИЯ. В этом парке теперь регулярно встречаются выпускники нашего института (ныне Военного университета). Женя всегда бывает на таких встречах, угощая старых товарищей какой-нибудь новой из своих последних песен. Вокруг собирается теплый кружок с пивными кружками и стаканами, буквально на ходу что-то сочиняется, наружу вырываются воспоминания о самых дорогих преподавателях и наставниках:
     А я тебе скажу – Биязи был
     титан!
     Согласен. А Андреева любили…
     Давай, браток, поднимем-ка
     стакан.
     За тех, кого уж нет, еще
     не пили…
     Детство барда прошло в суворовском училище. Учились тогда по семь-восемь лет, пропитывая юные плоти и души особенным, ни на что другое не похожим духом кадетского братства. Вспоминая СВУ, Торсуков пишет о проведенных в нем годах по-разному: с одной стороны, как о «счастливых и веселых», с другой – как о «грустных и суровых». И то и другое – чистая правда, поскольку жизнь в закрытом учебном заведении не могла быть для подростков сплошным удовольствием и бесконечными проказами. Однако именно условия жесткого распорядка и напряженной учебы, пережитые вместе, формировали будущих офицеров.
     Послужив на периферии, за рубежом, в «горячих точках», дослужившись до полковничьих погон, став доцентом в альма-матер, Торсуков не утратил ни капли того, что мы называем «молодостью души». Сочинять и петь песни – так и осталось его нормальным состоянием. А пишет и поет он о том, что в данный момент его волнует как участника реальных событий, как офицера и гражданина.
     Эх, красиво ты, Косово поле!
     Хоть чужая ты мне сторона,
     Я увидел тебя поневоле,
     Привела меня к полю война.
     Сербская тема – одна из любимых в песенных сказаниях Евгения Торсукова. Эти сказания основаны на живых фактах, на личных встречах с сербами. Рассказывая о том, как в сербском кафане его угощали «вином и мясом на мангале», бард делает поворот от национальной кулинарии к национальной трагедии:
     Учителем мой собеседник был,
     Имел квартиру в центре
     Каменицы,
     Албанец сына старшего убил,
     И дети в школу не идут
     учиться…
     Печальный сюжет. Да и вообще, надо сказать, немало печального в песнях Торсукова. В этом он вольно или невольно следует бардовской традиции – воспевать не только счастливые моменты.
     «Мы служим, о себе не беспокоясь» - так озаглавил свой песенный сборник Евгений Торсуков-Зушин. Пожалуй, это утверждение отражает основное содержание беспокойной натуры человека с гитарой.