В МАССОВЫХ репрессиях надо различать две стороны - целенаправленную и иррациональную (ту, что видится как «массовый психоз», логически необъяснимое поведение в остальном разумных людей и коллективов). На первую сторону процесса политики могут влиять в полной мере, на вторую - в существенной мере, но не вполне.
     Известно, что репрессии 1930-х годов произошли, когда общество в целом находилось в состоянии сильнейшего эмоционального стресса, вызванного перегрузками XX века (тому есть много признаков). Прибегая к религиозным понятиям, можно сказать, что во второй половине 1930-х годов большая часть тех, кто был прямо вовлечен в индустриализацию, находилась в страстном состоянии.
     Это видно на примере непонятого ни в истмате, ни в либерализме явления стахановцев. Стаханов, выполнивший в забое 14 дневных норм, учил своих последователей особому искусству - «чувствовать материал». Он «видел» внутреннее напряжение угольного пласта - те критические точки, удар в которые разрушал пласт его собственной силой. Эта способность (т.н. «гениальный глаз») открывается в людях в состоянии высокого духовного напряжения. По данным психофизиологии труда, произведенная в СССР в 1930-е годы работа теоретически не могла быть сделана при доступном тогда уровне питания. Но была сделана. Потому что массы людей были «немножко Стахановыми».
     Строительство и работа стали подвижничеством. Частые неудачи, поломки и аварии, вызванные неумелостью, воспринимались как результат действия тайных враждебных сил. Это толкало к поиску врага («ведьм»).
     Рациональная сторона репрессий (о ней можно говорить, лишь абстрагируясь от морали) заключается в решении или предотвращении трудных проблем власти. В литературе указывается ряд таких проблем.
     1. Ликвидация остатков оппозиции и недовольной части номенклатуры, которая в будущей войне могла стать «пятой колонной» противника.
     В феврале 1937 года начальник Управления кадров ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков подал на имя И.В. Сталина записку, в которой сообщал, что в результате чисток партии и снятия с должностей образовался слой обиженных представителей номенклатуры численностью около 1,5 млн. человек, которые озлоблены и представляют опасность для государства. В ходе массовых репрессий уничтожалась эта социальная группа без выяснения личной вины. Это была «превентивная гражданская война», очищающая тыл будущей большой войны. Видимо, опасения были преувеличенными, но не абсурдными. Сильное впечатление оказал опыт гражданской войны в Испании, где троцкистская партия (ПОУМ) 1 мая 1937 года подняла мятеж в Барселоне, в тылу республиканских войск, и открыла арагонский фронт, что сильно повлияло на исход войны.
     2. Репрессии против виднейших деятелей «красного террора», антицерковной кампании, подавления крестьянских волнений и коллективизации были жертвой на алтарь национального примирения ввиду грядущей народной войны.
     «Революция пожрала своих детей», и в этом смысле был прав Троцкий, называвший сталинизм контрреволюцией и «термидором».
     3. Репрессии позволили одним махом, не соблюдая обычных административных процедур, сменить целое поколение старой номенклатуры на новое, подготовленное уже в современных условиях, более грамотное и воспитанное вне партийной фракционности. В 1939 году в руководящем составе номенклатуры четверть работников имела возраст 20-29 лет, 45 процентов - возраст 30-39 лет, старше 50 лет было всего 6,5 процента. В те же годы была проведена чистка партии: в 1933-1937 годах из нее было исключено свыше 1 млн. членов.
     В то же время репрессии разрушили все начавшие складываться через самоорганизацию номенклатурные кланы, ориентированные на групповые цели и ускользающие от контроля. После того как мы наблюдали действия таких кланов, которые в конце 1980-х годов хладнокровно ликвидировали СССР, опасения Сталина также нельзя считать абсурдными...
     То, как велась борьба против культа личности Сталина в 1956 году и затем в годы перестройки, нанесло тяжелый удар по исторической памяти советских людей. Массы граждан как будто забыли реальность и стали воспринимать государственный строй СССР как нечто уникальное и патологическое. Между тем именно кризис западной капиталистической системы привел к тому, что предчувствие огромного катаклизма сделало сдвиг к обществам тоталитарного типа общим явлением для Европы. Английский историк Я. Хоулетт, обсуждая биографию Черчилля, в 1993 году назвал «главной загадкой XX века - как случилось, что Англия, Германия, Италия, Испания, СССР (и Франция, Венгрия, Румыния...) - все возвели своих лидеров в положение полубогов?» Так давайте принимать те трагические события именно в том историческом контексте, в котором они происходили.
     Есть еще один штрих, о котором и не следовало бы вспоминать, если бы политические репрессии не стали оружием в идеологической войне. Ведь в очень многих случаях речь шла о борьбе между политическими группировками, а вовсе не о борьбе государства с простыми гражданами. И тот, кто становился жертвой, еще недавно, возможно, сам был палачом. Вот, например, после «свержения коммунизма» в Венгрии невинной жертвой и национальным героем был представлен Имре Надь, расстрелянный после подавления восстания в 1956 году. Само это восстание, повлекшее трагические последствия, стало возможным именно из-за предательской политики Имре Надя, но здесь речь не об этом. Когда в 1989 году новое руководство ВНР решило представить Надя жертвой, на закрытом пленуме ЦК ВСРП решили не обнародовать истинной истории «Володи» (под этой кличкой Надь работал в Венгрии агентом советской госбезопасности). Не сообщили и о делах Имре Надя в Сибири, где он работал в ВЧК во время Гражданской войны в России. Трудно политикам сказать всю правду, очень трудно.
     В ГОДЫ перестройки было сформировано неверное впечатление и о том, будто репрессии представляли собой действие настолько могучей силы, что никакой возможности повлиять на него не было и никто таких попыток не предпринимал. Однако в крайне антисоветских статьях о репрессиях, которые публиковались в середине 1990-х годов, есть важные сведения о судебных процессах 1931-1933 годов против работников ОГПУ, надсмотрщиков, бригадиров и др., жестоко обращавшихся с выселенными кулаками. Упор в этих статьях делался на те факты издевательств, которые были вскрыты на процессах. Но нельзя не обратить внимания и на сам факт таких процессов, возбуждаемых обычно или партийными работниками, или инспекторами ОГПУ. Трудно верно взвесить, насколько страдания репрессированных были следствием государственной политики, а насколько - следствием «молекулярного» насилия, связанного с культурными факторами. В массовые репрессии было вовлечено множество людей, речь шла о кампании большой гражданской войны, которая в разных формах продолжалась в России – СССР более трех десятилетий.
     Вот еще пример. В дискуссии о репрессиях в 1990 году доктор исторических наук Ю.П. Шарапов рассказывал об ИФЛИ: «Ректором Института тогда была Анна Самойловна Карпова, член партии с 1904 г. Когда нас исключали из ВЛКСМ за то, что арестовывали наших отцов и матерей, она была бессильна против Сокольнического райкома комсомола. Но за все время вплоть до 1940 г., пока ее не сняли с работы, она не дала исключить из института ни одного сына, ни одну дочь репрессированных родителей, ссылаясь на конституционное право на образование...»
     Однако все это - лишь попытки реконструировать возможные рациональные объяснения в целом страшного и жестокого дела, которое даже если и решило срочные и чрезвычайные проблемы, заложило под советскую государственность мину замедленного действия.
     С января 1938 года маховик репрессий начали тормозить, был принят ряд «охлаждающих» постановлений, сняты, судимы и расстреляны ведущие работники НКВД во главе с наркомом, прекращена работа «троек» на местах. Нарком юстиции потребовал от судов строго соблюдать процессуальные нормы, и суды стали возвращать НКВД дела на доследование (было возвращено 50 процентов дел по политическим обвинениям), резко увеличилось число оправдательных приговоров, несмотря на протесты нового наркома внутренних дел Л.П. Берии.
     В 1939 году была проведена массовая реабилитация (освобождены 837 тыс. человек, в том числе 13 тысяч кадровых командиров,которых восстановили в армии). Многие события (не только приговоры и казни, но и неожиданное освобождение и быстрое продвижение некоторых групп работников) пока не находят убедительного объяснения, многие сделанные под давлением политических факторов выводы требуют проверки.
     В целом сталинские репрессии остаются малоизученным явлением в истории России и нуждаются в ответственном, свободном от идеологических пристрастий кропотливом исследовании. В интересах будущего России.
     

     На снимках: Сталин и нарком обороны СССР К.Е. Ворошилов на первом заседании Верховного Совета СССР, 1937 г.; Митинг на московском предприятии перед первыми выборами в Верховный Совет СССР, 1937 г.; Секретарь ЦК ВКП(б) Н.И. ЕЖОВ, возглавлявший в 1936-1938 гг. Наркомат внутренних дел.; Заведующий отделом ЦК ВКП(б) Г.М. МАЛЕНКОВ, пытавшийся в 1930-е годы «упорядочить» репрессии.; Первый секретарь ЦК КП Украины Н.С. ХРУЩЕВ, энергично осуществлявший в конце 1930-х годов «чистку» парторганизаций.; Г.Г. Ягода принимает парад войск ОГПУ, 1927 г.