С Семеном Константиновичем Куркоткиным, тогда генерал-полковником, командующим войсками Закавказского военного округа, я встретился в начале сентября 1970 года. Меня, полковника, назначили редактором газеты ЗакВО «Ленинское знамя». Утром вместе с прежним редактором, исполнив воинскую церемонию «пост сдал - пост принял», мы предстали перед командующим. Навстречу нам шагнул небольшого роста, с белесым чубчиком и приветливыми серыми глазами, генерал, приняв доклады, предложил сесть и сразу заговорил:
     - Ну, уже малость ознакомились с Грузией?
     Улыбнулся, не дожидаясь ответа.
     - Вас, небось, пугали - с кинжалами тут ходят, женщин в горы увозят... Ничего такого... Мирно, хорошо, как и везде в стране. Наоборот, военных очень уважают, любят форму. А в ночь-полночь ходи по всем улицам - если не знаешь, куда идти, дорогу подскажут, помогут... По-русски все говорят...
     В этом я уже успел убедиться, возвращаясь в гостиницу в поздний час, после подписания номера в печать. На набережной Куры встречал людей, которые даже здоровались.
     ...Беседа между тем продолжалась. После вопросов: «Как устроились?», «Какие планы?», - командующий, помнится, сказал:
     - Газета у нас хорошая. Задачи понимает правильно. Но я еще раз бы подтвердил: прежде всего - боеготовность. Округ - пограничный, Иран - сосед неспокойный, Турция - член НАТО. И еще: о чем бы ни писали, помните, что забота о солдате - тема непреходящая... Государство все ему дает - от шинели до иголки с ниткой, и продовольственная норма калорийная, и все, что положено, доходит до самых высокогорных точек, но надо, чтобы командиры, тыловые работники добивались: все до грамма должно быть доведено до солдата. Чтобы он всегда был на подъеме, в настроении. Отдача ведь от него требуется большая: круглый год - учения, и в какой обстановке! Горы, каньоны, климат: в один и тот же день где-то жара, а где-то снег по колено. Все исходили, излазили - и танки карабкаются по горам, и ракеты, артиллерию на высоту тащим.
     На танках и танкистах, мне показалось, командующий особо акцентировал внимание. Я, правда, уже знал, что Куркоткин, окончив Орловское бронетанковое училище, сразу же оказался в боевом экипаже. В войну все четыре года, от звонка до звонка, не вылезал из брони. Командир танковой роты, батальона, полка, бригады, Ленинград, Украина, Польша, Злата Прага - этапы его боевого пути.
     Все испытал, видел, как горят свои и чужие танки, и сам горел, поменяв не одну машину на пути к победе. Немало боевых товарищей оставил на фронтовых дорогах. Сам выжил в огне и дыму, значит, везло. Даже когда стал заместителем командира танковой бригады, тяжестей и опасностей не убавилось. В 1944 году только прибавилось. При обстоятельствах, о которых командир 4-го танкового корпуса генерал-лейтенант (впоследствии маршал бронетанковых войск) Павел Полубояров писал: «В период напряженного боя, когда выбыл из строя командир бригады, Куркоткин принял командование на себя. Под его непосредственным руководством бригада нанесла крупные потери в живой силе и технике, не потеряв со своей стороны ни одного танка».
     Боевые заслуги Семена Константиновича отмечены орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова II степени, Богдана Хмельницкого II степени, Отечественной войны I степени и, наконец, высоким званием Героя Советского Союза.
     Многое было за плечами Куркоткина, которого я не раз видел на тактических учениях, от ротного до дивизионного в Закавказье. Правда, через год мы уже провожали своего командующего к новому месту службы. Провожали с сожалением. «Народная молва», а она, пожалуй, выше любых официальных характеристик, аттестовала его так: требовательный, заботливый, человечный. Уходил же Семен Константинович явно на повышение - главнокомандующим Группой советских войск в Германии.
     У меня была своя, журналистская служебная дорога. Будучи уже в Москве, узнал, что Куркоткин стал заместителем министра обороны - начальником Тыла Вооруженных Сил. Нисколько этому не удивился: с фронтовой поры жили в нем любовь к солдату, забота о нем.
     Когда волей судьбы меня представили на должность главного редактора журнала «Тыл и снабжение Советских Вооруженных Сил», я снова оказался в кабинете Семена Константиновича, теперь уже генерала армии.
     И вновь, когда начальник управления кадров Тыла генерал Василий Гаврилович Зайцев ввел меня в его кабинет, что во 2-м Доме на Красной площади, Куркоткин приветливо поднялся из-за стола и, помню, первым делом поинтересовался:
     - И где же вы эти годы пропадали?
     А потом, уже в деловой беседе, доверительно заговорил:
     - Вот был и командующим, и главкомом. Казалось, все знаю о тыле, а вот попытался охватить его взором с высоты нынешней должности, рассмотреть крупным планом все его части, предприятия, учреждения, вникнуть в особенности его профессий - их ведь более 300! - и понял, что это непросто: тыл - это такая глыба, что сразу не поднимешь... Так что и вам, как журналисту, редактору еще долго придется на практике познавать сегодняшний тыл.
     Визируя мое представление на должность, сказал:
     - Министр, не сомневаюсь, подпишет...
     К тому времени я уже слышал, что министр обороны Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко очень уважительно относится к начальнику Тыла.
Так потекла моя дальнейшая служба, можно сказать, под непосредственным началом Семена Константиновича Куркоткина, и длилась она 12 лет. Находясь на положении начальника управления, я присутствовал на всех наиболее важных служебных совещаниях у генерала армии, а потом и Маршала Советского Союза Куркоткина, на многочисленных учениях тыловых органов и частей, в инспекторских поездках, сборах руководящего состава.      В процессе всего этого не раз был свидетелем, как тихий, сдержанный голос маршала (кстати, он никогда не выходил из себя и не унижал личного достоинства подчиненных) заставлял краснеть либо бледнеть полковника или генерала, в чем-то проштрафившегося, и, наоборот, как скупой, по-военному сдержанной похвалой он вдохновлял человека на самоотверженность.
     Еще раз замечу: Куркоткин умел слушать подчиненных, будь то на ответственном совещании, когда решался злободневный вопрос и соответствующий начальник, докладывая по существу, где-то даже «перегибал палку», или наедине с провинившимся (не секрет, что некоторые начальники в таких случаях не позволяют подчиненному ни единого слова сказать в оправдание).
     Правой рукой Семена Константиновича в подготовке и реализации больших и малых тыловых мероприятий в деле научного обоснования и развития стратегических направлений Тыла - и об этом все знали - был генерал-полковник Иван Макарович Голушко, начальник штаба Тыла. Правда - это тоже было заметно, - когда «заваривалось» что-то новое в теории и практике, маршал никогда не решал дело с кондачка, оценивал его через призму опыта войны с позиции современного боя. Новым же в ту пору было тыловое обеспечение Ракетных войск и бороздившего Мировой океан Военно-морского флота. Непростым делом было улучшение продовольственного обеспечения военнослужащих (в бытность Куркоткина его нормы поднялись значительно), постепенное превращение казарм в благоустроенные общежития. Многое из того, что до сих пор без капитального ремонта, - построенные двадцать, тридцать лет назад заглубленные резервуары для горючего, технологические линии самообслуживания в столовых, солдатские чайные и кафе, комбинаты бытового обслуживания, отдельные «кубрики» в казармах, десятки новых корпусов в госпиталях и санаториях, - все это в немалой степени связано с именем Куркоткина.
     В то время я особенно часто бывал на совещаниях у маршала при обсуждении обустройства войск. Бывало, раздавались голоса: а в каких пределах его надо улучшать? Сторонники сурового воинского быта заявляли: не воспитаем ли мы в тепличных условиях изнеженного бойца? При этом вспоминали известную поговорку: русский солдат спит на шинели и шинелью укрывается (кстати, как участник войны, могу подтвердить: такое на фронте - не редкость). Иные даже Василия Теркина приглашали в союзники - «Жить без пищи можно сутки» и т.п.
     Маршал не перебивал, слушал, как бы наматывая на ус. На себе ведь воинский быт во всех особенностях прочувствовал. Потом, как бы исподволь, раздумчиво и свое мнение высказал:
     - Да, на фронте у нас, танкистов, всякое случалось: нужно было в один момент и танки заправить, и себя - то есть пообедать, - что важнее? Бросали второпях сухой паек в машины и тут же их заправляли: через минуту надо было выдвигаться... Да, все было, и в каком-то случае может быть и теперь. Но время все же другое, и люди приходят в армию другие, и возможности государства меняются...
     Всегда заботило маршала и состояние здоровья личного состава. Он регулярно посещал госпитали, а в воинских частях медпункты, интересовался не только характером лечения, но и питанием, постельными принадлежностями, обстановкой в палатах больных (а потом и раненых, когда они начали прибывать из Афганистана). Надо сказать, что особо теплые отношения у Куркоткина сложились с Федором Ивановичем Комаровым, начальником Главного военно-медицинского управления. Беседы с ним часто затягивались: маршал вникал в суть новых методик лечения, интересовался, в чем у медучреждений особая нужда, что следует закупить за границей, и всегда помогал. И мне советовал: медицинским темам уделять внимание в каждом номере, что мы и делали, зная, что военная медицина располагает и собственным изданием.
     Когда готовилось всеармейское совещание по улучшению быта войск, на совещании у Куркоткина по этому поводу участвовали начальники главных и центральных управлений, заместители главкомов по тылу. Участвовал и я. Каждому было предоставлено слово. Я говорил, какой опыт мы собираемся обобщать, на чем сосредоточим критику. Семен Константинович тогда бросил реплику: «Без критики, без своевременного выявления упущений, недостатков нам никак не обойтись». Каждый свежевышедший номер журнала я представлял Куркоткину, и он, бывало, уточнял тот или иной факт, часто расспрашивал о работе редколлегии. А ее членами были начальники центральных управлений, в том числе начальник Центрального финансового управления генерал-полковник Владимир Дутов, «главный квартирмейстер» армии и флота (ГлавКЭУ) генерал-полковник Алексей Федоров, уже упоминавшийся начмед Вооруженных Сил генерал-полковник Федор Комаров, знаменитый начальник военной торговли (ГУТ Минобороны) генерал-лейтенант Ефим Гольдберг, заместители главкомов по Тылу. Члены редколлегии исправно читали разосланные им материалы до их напечатания, а потом в назначенный день в 14.00 съезжались в редакцию для их коллективного обсуждения. Когда дискуссия по тому или иному поводу заходила в тупик, я шел, как к арбитру, к Семену Константиновичу, и он с охотой, даже с какой-то веселостью вникал в существо спора, скажем, между начальником Службы горючего генерал-полковником Василием Васильевичем Никитиным (маршал очень уважал этого авторитетного человека) и кого-нибудь из замглавкомов, и выносил вердикт. Надо сказать, окончательный.
     Семен Константинович важное значение придавал всеармейскому смотру-конкурсу на лучший гарнизон. Вместе с маршалом в динамике этого смотра я бывал в Киевском, Прибалтийском, Туркестанском военных округах. Особенно запомнился мне облет Крайнего Севера. Было это в апреле, весна в Заполярье только проступала. В небольшом самолете-«аннушке» были начальники главных управлений, специалисты - всего около двадцати человек. Десять дней мы провели в полете... Начали с Плесецка (тогда еще Мирного, которого не было на карте), где, кстати, присутствовали при запуске очередного спутника связи, и кончили Анадырем. А в середине пути были Тикси, Хатанга, Новая Земля, Норильск и многие небольшие гарнизоны. Куркоткин тщательно вникал во все, как в разное время осуществляется северный завоз продуктов, горюче-смазочных материалов, медикаментов, рассматривал зверофермы, где разводились норки, ондатры, а в тепличных прикухонных хозяйствах своими руками ощупывал лук, огурцы, помидоры.
     Был я свидетелем крутого разговора в отдаленном зенитно-ракетном дивизионе, где на складах был обнаружен непорядок в хранении продуктов.
     - Если не наведете порядок, - сказал тогда начальник Тыла, - попрощаетесь с должностью.
     То памятное всеармейское совещание по улучшению быта войск, предшествовавший смотр-конкурс, прямо скажем, подняли Тыл на новую высоту. В совещании участвовали главкомы, командующие войсками округов и флотами, члены военных советов, тыловые начальники разных категорий. Ему большое внимание уделил министр обороны.
     Маршал Куркоткин и генерал-полковник Голушко стали инициаторами создания бригад материального обеспечения, которые в полную силу проявили себя в Афганистане и сегодня отвечают требованиям военной реформы. В журнале мы много писали об их рождении и развитии. Будучи в командировке в Монголии, я побывал в такой бригаде - одной из лучших, которую курировала автодорожная служба, потом рассказал об этом и заслужил похвалу Семена Константиновича.
     Маршалу была присуща личная скромность. Он не занимался украшательством кабинетов (и с него брали пример подчиненные), был всегда аккуратным, подтянутым, любил военную форму. Всем было известно, что Семен Константинович не терпит скабрезных анекдотов и нецензурных выражений. А вот умный юмор ценит, и при случае сам мог всех рассмешить. Маршал ценил и знал литературу, искусство и в выступлениях, в разговоре часто приводил из этой сферы какие-то примеры.
     ...Спустя годы, когда и Семен Константинович по здоровью был уже не у дел, да и я сам - в запасе, мы на его даче завели разговор о мемуарах.
     - Да, рассказать есть о чем, - соглашался маршал. - У других пережитого поменьше, а книжки, смотришь, выходят. На мой взгляд, мемуары - дело очень серьезное. Надо подумать...
     На том и расстались. Кто знал, что живым маршала я больше не увижу. Постановлением правительства Москвы имя Маршала Советского Союза С.К. Куркоткина присвоено одной из образовательных школ, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска. Память о человеке, посвятившем всю жизнь без остатка армии, жива.
     На снимке: 1944 г. 27-летний С. КУРКОТКИН - командир танковой бригады.; Прими, солдат, подарок!