На середину декабря 1979 года, согласно некоторым источникам, в Кабуле была запланирована специальная операция, в случае успеха которой необходимость ввода советских войск в Афганистан отпала бы сама собой (во всяком случае так намечалось). Но именно в случае успеха. Напротив, ее провал означал бы крах всей политики Москвы в этой стране и очень болезненный удар по престижу страны на международной арене. Однако на деле не получилось ни того ни другого.
     В начале декабря от начальника 7-го Управления А.Д. Бесчастнова мне поступила команда прибыть в распоряжение начальника ПГУ (Первого Главного управления КГБ СССР. – Ред.) Владимира Александровича Крючкова. Встреча состоялась в резервном кабинете дома № 1 на Лубянке. В ходе беседы выяснилось, что вскоре предстоит очень ответственная работа, для которой надо подобрать соответствующих сотрудников: «вам предстоит обеспечивать охрану определенных товарищей». Фамилии названы не были.
     Спустя некоторое время я был приглашен на подмосковную дачу, где состоялась ознакомительная встреча с Бабраком Кармалем. Что за человек со смуглым до черноты лицом стоит передо мной? Этого я не знал. Как было сказано, это один из афганских руководителей... Мне показалось, что он насторожен, даже угрюм.
     В период афганских событий мы длительное время будем охранять его семью, которая проживала в Москве в четырехкомнатной, очень приличной квартире на Комсомольском проспекте: жена, дочери... Старшая занималась на подготовительном факультете Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, потом успешно сдала вступительные экзамены. Ее опекали, естественно, больше всего.
     Рядом с товарищем Кармалем находились его коллеги – Hyp, Ватанджар... Особенно мне запомнилась смуглая женщина с косой, уложенной вокруг головы – Анахита Ратебзад, аристократка по происхождению, революционерка по убеждениям. В 1961 году она первой из афганских женщин сняла паранджу. Когда в середине 1960-х коммунистическая партия, находившаяся тогда в подполье, была легализована под названием НДПА, на парламентских выборах Анахита вместе с Кармалем стала депутатом.
     После победы 27 декабря «второго этапа Великой Саурской революции» Анахита войдет в обновленное Политбюро ЦК НДПА, получит пост министра культуры в правительстве. В качестве председателя Центрального совета Всеафганского совета женщин (ВСЖ) она будет вести большую общественную работу. А когда Кармаля снимут со всех постов, окажется единственным человеком в руководстве страны, кто открыто оспорит принятое решение.
     Руководителем группы охраны был утвержден Валентин Иванович Шергин. Его, кстати, вызвали прямо из зала кинотеатра «Россия», где он находился с женой и дочерью. До прихода в Группу «А» в феврале 1978 года он, будучи мастером спорта, отвечал за физическую подготовку в нашем 7-м Управлении.
     В одной из публикаций, попавшейся мне на глаза, ее автор Вадим Лейбовский назвал В.И. Шергина «атипичным чекистом». За исключением заголовка – автор, видимо, не часто общался с сотрудниками КГБ или же общался с определенным типом людей – я полностью согласен с данными в ней характеристиками будущего руководителя охраны Бабрака Кармаля.
     «Мы знакомы года с шестьдесят пятого, и если б в ту пору мне сказали, что Валя Шергин станет профессиональным бойцом... я б с готовностью побожился, поклялся, поспорил на что угодно: не быть такому, не бывать, не тот Шергин человек. Все-таки боец с бандитами – это, согласитесь, типаж со свойственными ему даже внешними чертами, такими как лицо, голос, манера общения с людьми. А здесь тебе – все иное. Этот и голос никогда не повысит, и не выматерится, и вообще лучится каким-то глубинным добродушием.
     Помнится, Вадим Синявский говаривал в эфире: «Ну кто так мяч отбирает? Так печенье из вазочки в гостях берут – двумя пальчиками». Вот и Шергин был такой, только на дорожке. Бег на средние дистанции – дело жесткое, контактное, мужское. Здесь без крепких локтей просто никак. Но Валька как-то обходился без них, уж мне ль того было не знать: я с ним много раз в одном забеге выступал... Но он все как-то стеснялся, не мог, не умел. Как-то обходился, такой был обходительный.
     Анатолий Иванович Комаров, светлая ему память, был замечательный тренер и прекрасный человек, приглядел Валентина на первенстве Москвы среди учащихся техникумов (тот учился в автомеханическом) и позвал к себе. У него он мастера и выполнил. Дорожку Валя оставил в 26 лет, ушел вынужденно: скосила неподходящая травма мышцы бедра. Когда Комарова назначили главным тренером сборной команды СССР, тот сделал Шергину заманчивое предложение – стать его помощником... Но свои, динамовцы, в ту же пору предложили Валентину поступить на работу в Комитет государственной безопасности. Он сразу подумал, размечтался об оперативной работе и поэтому с радостью согласился».
     Вот такой человек – со своим стержнем и такой деликатной манерой общения – идеально подходил для охраны будущих руководителей Афганистана.
     Ранним утром 7 декабря с группой наших сотрудников (Ю.А. Изотов, А.Ф. Алуценко, М.В. Головатов, А.И. Гречишников, М.Я. Картофельников, A.M. Лопанов, А.И. Мирошниченко и В.А. Тарасенко) под командой В.И. Шергина мы прибыли на эту дачу. Затем на нескольких машинах – впереди «Чайка» старого образца – выехали на один из подмосковных аэродромов. Там уже ждал самолет. Перелет предстоял сначала в Ташкент, а потом уже в Афганистан. Я тепло попрощался со своими товарищами и афганскими подопечными, пожелав им счастливого пути.
     Ю.А. Изотов: «Прилетели мы в Ташкент и разместились на шикарной даче кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Шарафа Рашидова, руководителя Узбекистана. Там мы пробыли один день, затем вылетели курсом на Афганистан. Когда до посадки оставались считанные метры, на аэродроме вдруг вырубили свет, и летчики сажали лайнер вслепую. К счастью, они приземлили нас вполне благополучно, штатно. На земле встречал представитель посольства. Проводили нас к капониру, где были вырыты землянки. Анахита с Бабраком жили в одной землянке, в другой обосновались мы.
     На следующий день нас свозили на склад, где мы получили солдатское обмундирование. Анахита и Бабрак тоже облачились в солдатскую форму. Высокогорный район, Гиндукуш... Мороз тогда был около 25 градусов. Условий никаких, еду нам доставляли из десантного батальона – котелок с гречневой кашей. Правда, из советского посольства привозили иногда мед в банках или пакистанское варенье. Хорошо, что, собираясь на вылет, мы с Головатовым догадались прихватить с собой продукты. Заняли у Романова сто рублей и купили сыры, колбасы, консервы. Этим «боепитанием» мы подкармливали Кармаля и Анахиту».
     Как оказалось, свет на аэродроме отключил начальник авиабазы Хаким, ярый сторонник Амина, который при виде заходящего на посадку Ту-134 заподозрил неладное.
     9 декабря через авиационные ворота Кабула прилетела инженерно-техническая группа «мусульманского батальона», 18 человек. Ее возглавлял полковник Александр Титович Голубев. Это по легенде, а на самом деле в Баграм прибыло подкрепление по линии ПГУ. Таким образом, численность «зенитовцев» к концу первой декады декабря составила более 130 человек. Общее руководство ими осуществлял полковник Алексей Константинович Поляков из 8-го отдела Управления «С».
     Свергнуть режим Амина планировалось силами 154-го отряда Х.Т. Халбаева и Отряда специального назначения «Зенит», залегендированного под 6-ю роту «мусбата».
     От редакции.26 апреля 1979 года было решено сформировать на базе 15-й отдельной бригады специального назначения Туркестанского военного округа 154-й отдельный отряд спецназа. Командиром отряда был назначен майор Хабибджан Ташибаевич Халбаев. С учетом предстоящих задач отряд преимущественно укомплектовали выходцами из советских республик Средней Азии, и поэтому по своему внешнему виду он вошел в историю как «мусульманский батальон», или сокращенно «мусбат».
     Спецназ разведки КГБ был укомплектован наиболее подготовленными сотрудниками из числа командиров и заместителей командиров оперативно-боевых групп, прошедших подготовку по линии Курсов усовершенствования офицерского состава. Личный состав 154-го отряда спецназа был переброшен на базу в Баграме 9 и 10 декабря самолетами Ан-12 и Ан-22.
     На советской части аэродрома кипела работа, и Хаким проявлял к ней вполне естественный для его положения интерес. Ему разъяснили: беспокоиться не надо, т. к. происходит плановая замена выслуживших свой срок «голубых беретов». Замена заменой, но бдительный начальник авиабазы организовал патрулирование ее территории с воздуха, и только жесткая позиция генерала Н.Н. Гуськова, пригрозившего сбивать винтокрылые машины, остудила Хакима.
     Проанализировав систему принятия решений, разработчики плана пришли к выводу, что находившимися в Кабуле силами могли руководить и отдавать им приказы только три человека: сам Амин, начальник Генерального штаба Махаммад Якуб и племянник диктатора, начальник службы безопасности Асадулла. Поэтому в первую очередь предстояло нейтрализовать именно этих лиц.
     Операция планировалась в два этапа. Оказать содействие «здоровым силам в НДПА» по устранению тройки, задействовав возможности советской агентуры. Затем выдвинуть из Баграма изготовившиеся к броску советские подразделения и совместно с консолидированными противниками Амина из фракций «Хальк» и «Парчам» захватить важные государственные и стратегические объекты в Кабуле. И, наконец, стабилизировать обстановку и не допустить возникновения осложнений.
     По свидетельству тогдашнего главного военного советника генерал-полковника Султана Кекезовича Магометова, в ноябре прибывшего в Афганистан и еще не вникшего в ситуацию, во время разговора по спецсвязи с министром обороны Д.Ф. Устиновым последний осведомился:
     - Как идет подготовка к выполнению плана по отстранению от власти Амина?
     - О каком, собственно, плане идет речь?..
     Тогда Д.Ф. Устинов приказал уточнить все детали у старшего представителя КГБ генерал-лейтенанта Бориса Семеновича Иванова. Но когда главный военный советник обратился к нему, тот ответил, что не имеет об этом плане ни малейшего понятия. Через некоторое время Иванов, видимо, переговорив с Ю.В. Андроповым, пригласил С.К. Магометова и показал ему разработанный план.
     О деталях рассказывал майор Яков Федорович Семенов, которому 11 декабря в Баграме генерал-лейтенант Н.Н. Гуськов поставил задачу быть готовым к тому, чтобы, совершив марш-бросок, внезапно атаковать и захватить объект «Дуб». Под этим названием скрывалась резиденция Амина – дворец Арк («Дом народов») в центре Кабула. Вместе с «зенитовцами» должна была действовать рота «мусульманского батальона». Но ни плана дворца, ни системы его охраны в наличии не было. Известно было только, что здание охраняли до трехсот элитных гвардейцев.
     Вот как описывает детали этого авантюрного, иначе и не скажешь, сценария бывший сотрудник «Зенита» В.Н. Курилов: «По плану мы в составе пяти БТРов должны на огромной скорости снести броней парадные ворота дворца. Быстро подавить из гранатометов стоящие с внутренней стороны вблизи ворот два танка (которые вроде бы даже вкопаны в землю по башни) и две или три БМП, а затем разъехаться вправо и влево по узким дорожкам вдоль четырехэтажных казарм, где располагаются гвардейцы. При этом на броню вылезет переводчик и в мегафон («мегафоны мы вам привезем позже!») объявит, что антинародный режим кровавого Амина пал, и предложит гвардейцам сдаваться и выходить из казарм без оружия и с поднятыми руками. Предполагается, что гвардейцы тут же выйдут из своих казарм... Ну и так далее...
     При этом нам надо проявить максимум дружелюбия, доброжелательства и улыбчивости, а если кто-то из нас попытается затеять ненужный шум и стрельбу, если у нас не выдержат нервы, то разбираться с виновными будут по всей строгости закона! Ведь мы находимся на территории дружественного государства, и любой случайный выстрел или неосторожно брошенное слово могут послужить причиной международного скандала».
     Могу себе представить состояние офицеров, профессионалов своего дела, когда им ставили подобного рода задачу. Пять боевых машин с десантом против многих десятков гвардейцев. При таком пиковом соотношении сил любые «дружелюбие» и «улыбчивость» заканчиваются печальным результатом.
     Или другой вопрос: как подавить огневую точку наверху казармы, если на относительно узкой площадке БТР не сможет поднять свой крупнокалиберный пулемет КПВТ даже до уровня третьего этажа?
     Ответов на эти и другие законные вопросы не последовало. В течение двух последующих суток добывалась информация, составлялись планы и схемы охраны объекта «Дуб», уточнялись детали взаимодействия.
     14 декабря второй батальон (командир майор Цыганков) и разведывательная рота (старший лейтенант Попов) 345-го парашютно-десантного полка вылетели из Ферганы в Афганистан – с боевыми машинами, штатным оружием. Личный состав переодели в форму ВВС. Причем ни на одном командире не было офицерских погон. Так, обычный батальон аэродромного обслуживания.
     В 14 часов поступил приказ о готовности к началу операции. В 15 часов 30 минут он был доведен до личного состава «Зенита», и бойцы заняли места в бронетехнике. В 16 часов 30 минут последовала команда «Отбой!»
     Как мы знаем, история не любит сослагательного наклонения. Неизвестно, чем бы в целом завершилась эта военно-политическая авантюра, но вот конкретно для спецназа КГБ и «мусульманского батальона» конец оказался бы один.
     По мнению многих людей, участников событий, с кем мне довелось в разное время общаться по этому вопросу, план операции в деталях имел серьезные изъяны, главный из которых – слабость ударного кулака. Для захвата «Дуба» и других объектов сил и средств явно не хватало.
     Кроме того, снайперам так и не удалось ликвидировать Амина. Сотрудники «Зенита» Владимир Цветков и Федор Ерохов, пристреляв в Баграме винтовки на 450 метров, выбрали позиции на маршруте обычного следования диктатора в Кабул, установили дежурство и определили пути отхода. Но выполнить задачу они так и не смогли, поскольку каждый раз перед выездом кортежа вдоль трассы выставлялась усиленная охрана, и машины проносились на огромной скорости. Возможность прицельного выстрела была сведена к нулю.
     Еще раз вернемся к началу несостоявшейся операции. Когда приземлился последний самолет с парашютистами из Ферганы, авангард выдвинулся по направлению к афганской столице. Но едва первые машины выехали за ворота, как генерала Н.Н. Гуськова срочно затребовала по телефону Москва. Звонил по ВЧ генерал армии В.И. Варенников, приказавший немедленно вернуть все подразделения в исходные положения. Несколько позднее приказ повторил начальник Генерального штаба Н.В. Огарков.
     Причиной экстренной отмены всей операции явилась неудачная попытка отравления Амина и его племянника – накануне их пытался нейтрализовать заранее внедренный в окружение диктатора агент-нелегал. Активное мероприятие с использованием спецсредства было проведено в полдень. Начавшаяся суета, панические звонки в советское посольство должны были свидетельствовать, что желаемый результат достигнут. С получением такой информации, воспользовавшись моментом, предполагалось начать выдвижение из Баграма на Кабул.
     Но дворец Арк молчал...
     Что же делать? Представитель КГБ доложил в Центр о сложившейся ситуации и попросил, чтобы в Кабул прислали какой-нибудь срочный документ, который бы стал поводом для посещений Амина. Только в середине ночи из Москвы направили «срочную» телеграмму. К доставившему ее товарищу вышел в белой национальной пуштунской одежде улыбающийся Хафизулла Амин, а затем и его племянник. Прочитав телеграмму, диктатор поблагодарил за важную информацию.
     Спецсредство – его действие нейтрализовала «Кока-кола» – «сработало» с большой задержкой, только к утру. Да и то плохо стало не самому Амину, а его племяннику. Советские врачи оказали первую помощь, и днем с тяжелейшим приступом гепатита племянника отправили на лечение в СССР. В Москве Асадуллу спасли, но после смены власти в Кабуле он был арестован, а после обстоятельных допросов в Лефортово депортирован на родину, где и был казнен новыми властями.
     Главный военный советник генерал С.К. Магометов позвонил маршалу Д.Ф. Устинову и в присутствии представителей КГБ доложил:
     - Товарищ министр, у меня нет сил для решения такой задачи, очень мало сил. Мы не выполним задачу.
     - Вы что там, трусите? – был раздраженный ответ.
     По инерции в течение трех дней в Баграме продолжалась подготовка по проваленному плану. После звонка Ю.В. Андропова генерал Н.Н. Гуськов организовал вылет афганских товарищей и охранявших их сотрудников Группы «А» обратно в Союз.
     Ю.А. Изотов: «Нам пришлось еще раз вернуться в Ташкент... Я заметил, что афганцы мучаются от безделья, и предложил им поучиться метать ножи. Пригласил их на улицу, поставил доски и начал тренировать. Затем выводил Анахиту на пруды на территорию дачи, где мы с ней рыбачили. Мне хотелось их немного развеять, от всяких черных дум отвлечь... Это потом уже нас посадили в самолет, который был загружен керосином и саксаулами, и снова привезли в Баграм».
     Самолет Ан-12 без опознавательных знаков подогнали почти вплотную к капонирам задней рампой. Двигатели не выключали. Быстро проводили на посадку Бабрака Кармаля, Ватанджара, Нура и Анахиту.
     Несмотря на неудачу, стратегический план по свержению Амина не был отменен. В его развитие, совершив 70-километровый марш-бросок, к исходу 18 декабря «мусульманский батальон» прибыл на место дислокации в окрестность новой резиденции Амина, расположенной на окраине Кабула в районе Дар-уль-Аман.
     Во второй половине дня 18 декабря полковника В.В. Колесника (полковник Василий Васильевич Колесник до этих событий командовал 15-й отдельной бригадой спецназа ТуркВО, а затем руководил формированием «мусульманского батальона». – Ред.) вызвал к себе начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба П.И. Ивашутин и приказал утром 19-го вылететь в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. Особо подчеркнул, что быть нужно в гражданской одежде. Вместе с ним в Кабул направлялся полковник О.У. Швец. Загранпаспорта офицеры получили прямо на аэродроме Чкаловский возле трапа самолета и в 6 часов 30 минут отбыли в новую «горячую точку».
     Вместе с ними на борту Ан-12 находились представители КГБ – начальник Управления «С» (нелегальная разведка) КГБ СССР генерал Юрий Иванович Дроздов и будущий первый командир «Вымпела» капитан 2 ранга Эвальд Григорьевич Козлов. Два ключевых участника предстоящих событий.
     Пройдет много лет, и Юрий Иванович будет вспоминать, как 18 декабря в конце одного из совещаний начальник ПГУ В.А. Крючков сообщит ему о вызове к Ю.В. Андропову. «Председатель КГБ СССР приветливо поздоровался с нами, предложил горячего чаю с лимоном. Он быстро рассмотрел срочные документы, касающиеся деятельности нелегальной разведки, и заговорил о положении в Афганистане».
     Заканчивая беседу, он попросил Ю.И. Дроздова вылететь на несколько дней в Кабул, ознакомиться с обстановкой на месте, посмотреть, чем занимаются сотрудники Управления, прибывшие туда в ноябре.
     - Обстановка там сложная, назревают серьезные события, а ты у нас один из тех, кто по-настоящему воевал.
     - Когда вылетать?
     Ю.В. Андропов посмотрел на начальника разведки, который включился в беседу, и сказал:
     - Завтра утром в 6.30, аэропорт Чкаловский.
     В тот день Ю.И. Дроздов вернулся домой поздно. Сказал жене, что срочно вылетает в Афганистан, «но к Новому году, уверен, вернусь».
     21-го полковнику В.В. Колеснику и майору Х.Т. Халбаеву было приказано усилить охрану новой резиденции Тадж-Бека, заняв оборону в промежутке между постами охраны и линией расположения афганских батальонов.
     Оказавшись между молотом и наковальней, Амин метался, ожидая смертельного удара со стороны своих противников. С одной стороны, он попросил Москву усилить охрану своей новой резиденции. С другой стороны, в декабре по его инициативе состоялась встреча с министром иностранных дел Пакистана. По словам диктатора, СССР якобы требовал, чтобы его страна «отказалась от независимости и суверенитета», и просил как можно скорее передать в Вашингтон, что предлагает вмешаться в афганскую ситуацию. Наше посольство получило исчерпывающую информацию об этом контакте.
     В перехваченном советской разведкой докладе одного из американских дипломатов в Государственный департамент США говорилось дословно следующее: «В течение последних семи дней мы получили явные сигналы, что Афганистан ищет лучших отношений с США. Я думаю, что они должны быть положительно оценены».
     Чтобы закрыть тему Амина и его более сбалансированного курса и уже больше к ней не возвращаться, я хочу привести несколько мнений и суждений по этому вопросу.
     Как вспоминает бывший сотрудник «Зенита» полковник А.Т. Рябинин, «от своих старших оперативных товарищей мы знали, что X. Амин вел двойную игру. Так, совместно с США разрабатывался план высадки крупного военного десанта с использованием кандагарского аэропорта».
     Предполагалось разместить воинские подразделения в центральной провинции и некоторых других, в основном на востоке страны. «Вдобавок имелись достоверные данные о согласии Амина разрешить размещение в приграничных с нашей страной провинциях Афганистана американских средств технической разведки (вместо частично сокращаемых установок в Пакистане и Турции). Немалую заинтересованность США проявляли и к найденному под Кандагаром урану, к месторождению которого они планировали провести железную дорогу».
     Можно согласиться с оценкой офицера «Зенита», что «осуществление этих планов сдерживалось присутствием в Афганистане значительного количества специалистов и советников из СССР, приглашенных в страну еще до прихода X. Амина». Без них ситуация развивалась бы по другому сценарию.
     Так что Амин всеми силами пытался изменить представления о «новом режиме» за пределами страны, но явно опоздал с проведением нового курса: население было запугано террором, мятежники контролировали большинство провинций страны, а американская сторона делала ставку на другую силу – «афганский джихад».
     По данным «Зенита», в декабре Амин дважды конспиративно посещал американское посольство. Мне сложно судить, так это или не так: наша профессия – борьба с терроризмом, а не разведка. Могу лишь сослаться на частные беседы, в ходе которых собеседники указывали на давние связи Амина за океаном. Захватив власть, он обсуждал варианты военной поддержки Америкой своего режима, вплоть до ввода под благовидным предлогом «миротворческих войск».
     После устранения Амина афганские контрразведчики собрали доказательства активного сотрудничества Амина с ФБР, а затем и ЦРУ в тот период, когда он, учась в Колумбийском университете, входил в правление землячества студентов-афганцев. В частности, речь шла о вербовке этими ведомствами по его наводке некоторых студентов, и те, вернувшись на родину, являлись агентами влияния США.
     Подчеркну: мне сложно судить о достоверности подобной информации. Но еще в июне 1977 года на объединительной конференции произошли острые дебаты вокруг личности Амина, которому в обеих фракциях очень многие не доверяли. Часть халькистов и почти все парчамисты возражали против его избрания в Политбюро ЦК НДПА.
     «В ходе заседания, – приводит важные сведения военный историк генерал-майор Александр Ляховский, – X. Амину и С. Хашеми было предъявлено обвинение в их связях с ЦРУ во время нахождения в США. Зачитывались документы о получении ими денежных средств от этого ведомства. Однако X. Амину тогда удалось выкрутиться. Он заявил, что просто играл с ЦРУ, так как ему надо было закончить учебу в США, а жить было не на что (стенограмма этого заседания долгое время хранилась в ЦК КПСС у Р.А. Ульяновского)».
     Если возможное агентурное прошлое Амина – вопрос будущих исследователей и историков, то его активные попытки осенью-зимой 1979-го «сбалансировать курс» – неоспоримый факт. Вероятно, Амин в силу своего авантюрного характера решил снова «просто» поиграть с ЦРУ, наладив мосты. Если Москва узнает об этом, то в своем желании не потерять союзника она сделается более сговорчивой в сроках оказания военной помощи. Очевидно, возможность крайнего исхода вообще не бралась им в расчет: он нужен Кремлю, а потому Брежневу не остается иного варианта, как есть афганский плов из аминовского казана.
     Окончание следует.